- Федька, живой?
Тишина в ответ. Приподняться, посмотреть в наползающей серости рассвета. Да, такое
и в темноте не спутаешь. "Прощай, Федюня! Нет, до свидания! Скоро встретимся.
Недешево ты им достался. И я еще цену подбавлю. Сейчас, до гашетки доберусь... Сука,
как бок болит. И нога. Достали, гады. И голова кружится. Контузия, наверное. Или от
кровопотери... Перевязать бы надо. А, наплевать! Вся не вытечет. Не успеет.
Ну, идете, сволочи? Молодцы! Идите сюда! А теперь получите! За Федьку! За ребят из
прикрытия! И за меня! За всех получите!.."
***
- Русский, сдавайся! Убирайся вон с наша земля. Вам всем здесь смерть!
"Разорались, бляди! - подумал Климов. - Засечь бы, где эта говорилка у них стоит, да
садануть чем-нибудь..."
Словно отвечая мыслям грохнул одинокий разрыв, и громкоговоритель заткнулся на
полуслове. "Получите! У нас тоже минометы есть"! В ответ опять обрушился шквал огня.
"Мда... А у них реактивные снаряды и ручной пулемет у каждого...Так, старшина,
отставить пораженческие мысли! Ты советский пограничник! И хрен тебя возьмешь такой
фигней! А басмачи уже совсем близко".
- Дуб, Николай и Халитов! Гранаты к бою! Остальные, прикрываем!
Халитов упал на втором броске. Снайперская пуля ударила в голову, сбила
обгоревшую фуражку. Выходное - на весь затылок.... Остальные удачливее. Откидались.
"Черт, гранатометы у них! И патронов почти нет".
***
Андрей Елизаров бежал по питомнику, сбивая замки с клеток вольера, где, безудержно
лая и скуля, метались в вольерах овчарки. Не мог инструктор службы собак забыть о
своих четвероногих подопечных. Может, хоть из них кто-нибудь спасется. А может и... В
любом случае, своих от чужих псы отличить сумеют.
Успел. Выскочил во двор и тут же вскинул винтовку. Уже здесь, сволочи! Выстрел,
второй, третий... И ответные автоматные очереди в упор. И кружащееся небо...
Ослепительно голубое рассветное небо. На Орловщине оно таким не бывает...
Пятеро подошли к еще живому телу. Один со смехом пнул Андрея ногой, а затем
взмахом длинного кинжала отсек голову. И заорал, отбрасывая свой трофей в сторону.
Сосед, успевший поднять автомат, перечеркнул очередью впившееся в горло бородача
темное мохнатое тело. "Не будут услаждать Салмана гурии". Адская боль между ног
заставила выронить оружие. Трое уцелевших душманов, крича и заполошно стреляя,
бросились назад и упали, сбитые ровной строчкой пулеметной очереди...
***
Старшина, пригибаясь на бегу, пересек двор и свалился в окоп за казармой. Здесь
собрались последние уцелевшие защитники заставы. Десять человек. Басмачи шли в
открытую, почти не скрываясь от редких выстрелов пограничников.
- Патроны есть?
- Считай, что нет, товарищ старшина, - ответил сержант Иванов, загоняя последнюю
обойму. Вскинул винтовку. Выстрел. Старшина дал короткую очередь из трофейного
ручного пулемета, и отбросил бесполезную игрушку в сторону. Подобрал винтовку
красноармейца. Имени не запомнил, а может и познакомиться не успел.
- В штыки, братцы!
Вот так, не по-уставному - "братцы". И десяток поднялся как один человек. В
считанные мгновения сократил дистанцию. Длинные, четырехгранные острия впились в
тела, удары прикладов обрушились на растерявшихся бандитов. Откуда-то, словно из-под
земли, с грозным рычанием, бросились на поддержку черные гибкие тела двух уцелевших