Опасаясь, что ночные события ей приснились, Лесли нерешительно выглянула в окно.
Ниалл не исчез. Он стоял посреди двора и делал что-то вроде зарядки. То ли давно проснулся и заскучал, то ли всегда разминался по утрам. Рубашку он снял, и на торс, иссеченный жуткой паутиной шрамов, больно было смотреть. Его как будто драли когтями. Лесли даже плакать захотелось. Как он жив-то остался?..
Но остался. Сумел выжить. И оттого казался ей еще милей.
Она осторожно, стараясь не скрипеть, открыла дверь. Сказала:
— Привет.
Ниалл прервал упражнение на середине. Замер неподвижно, словно был не живым существом, а каменной статуей.
— Проводить тебя в школу? — спросил он, доказывая, что все-таки не каменный.
— Нет.
Лесли покачала головой и направилась к нему. При виде Ниалла она подумала о том, что этого момента не вернешь, какие бы события ни ожидали в будущем, и неожиданно для самой себя решила не тратить день понапрасну. Провести его в школе епископа О'Коннела, что может быть глупей?
— У тебя какие планы на сегодня? — спросила Лесли.
Она остановилась рядом с Ниаллом. Не успев подумать ни о чем, подняла руку, провела кончиками пальцев по шрамам на его груди — отметинам на карте неизвестной местности, хаотичному переплетению горных хребтов и долин.
Он не шелохнулся, застыв в той же позе, и предложил:
— Может, искупаемся в реке?
— Нет. — Она шагнула еще ближе.
Он сглотнул.
— Ты будешь отвечать «нет» на все, что я предложу?
— Возможно. — Лесли улыбнулась, чувствуя себя с ним такой уверенной и храброй, как ни с одним другим парнем из тех, что ей встречались. — А ты хочешь этого?
— Да. Нет. Не знаю. — Он ответил нерешительной улыбкой. — Я уже и забыл, какое удовольствие доставляет этот танец — желание без обладания.
— А ничего, что веду я? — Она слегка покраснела.
Лесли не была невинной, но с ним испытывала давно забытые чувства. То, что происходило между ними, казалось по-настоящему важным.
— Мне даже нравится. — Он прочистил горло. — Не следовать за тобой, а…
— Тсс.
— Ладно.
Ниалл посмотрел на нее с любопытством. Он по-прежнему не двигался, руки и ноги замерли в том самом положении, в каком она его застала. Это выглядело странно.
— Ты что, в военной школе учился? — спросила Лесли. И мысленно обругала себя за глупый вопрос.
Но Ниалл не засмеялся, не дал ей понять, что она испортила этот момент. Ответил серьезно:
— Почти. Пришлось научиться многому, потому что так хотел когда-то отец Кинана. Я тренируюсь до сих пор, чтобы суметь защитить себя и тех, кто мне дорог.
— А, — только и сказала она.
— Могу и тебя научить кое-каким приемам. Правда, — он заглянул ей в глаза, — полной безопасности это не гарантирует. В некоторых случаях и от некоторых людей не спасают никакие приемы.
— Зачем же тогда?.. — Лесли не договорила.
— Затем, что после тренировок я лучше сплю по ночам. И мне нравится сознавать, что в случае опасности это все-таки может мне помочь. — Ниалл поцеловал ее в лоб. — А еще я хочу стать достаточно сильным, чтобы быть любимым и защищать ту, кого люблю.
— Ох. — Лесли окончательно растерялась.
Ниалл выпрямился.
— Но в нашем танце ведешь ты, и я намерен следовать за тобой. Только позволь спросить: не заглянем ли мы для начала в лофт, чтобы я мог принять ванну?
Это мгновенно успокоило ее страхи. Смятение улеглось, вернулись спокойствие и легкость, которые Лесли испытывала, пока Ниалл не заговорил об опасности и о любви.
Через час Лесли шла рядом с ним по Хантсдейлу, уверенная, что стоит ей отойти от Ниалла на шаг — и связь между ними, почти иллюзорная, разорвется. Она чувствовала себя иначе, чем во время прогулки накануне вечером, когда они останавливались и целовались в укромных уголках.
Ниалл показал на высокое старое здание впереди.
— Пришли.
Они остановились возле небольшого парка, который отчего-то показался Лесли запретным — словно сам воздух, окружавший его, преграждал вход. Деревья там буйно цвели и зеленели, трава, однако, была бурой и вытоптанной, как после ярмарки или концерта. В парке царила невероятная чистота: ни клочка бумаги, ни брошенного мимо урны окурка. И пустота — ни души. Даже ни одного бродяги, спящего на деревянной скамье причудливой формы, каких там было множество. Блестели в солнечных лучах расставленные по всему парку старинные скульптуры, словно в музее; шумел фонтан, вода в котором вздымалась и опадала как будто в такт неслышимой музыке. Чудесное, необычное место. Лесли глаз не могла от него отвести, недоумевая, как можно жить рядом с такой красотой и не наслаждаться ею.
— Туда можно войти?
— В парк? — Ниалл проследил за ее взглядом. — Да, полагаю.
— Это не частная собственность?
Она посмотрела на фонтан. Сверкавшая на солнце струя воды походила на девушку, плавно изгибавшуюся в танце, смутно знакомом Лесли. Танце, который помнило само ее тело.
Да, это была девушка. С воздетыми руками, запрокинутым к небу лицом, она танцевала и разговаривала с солнцем. Лесли сделала шаг вперед, преодолевая сопротивление плотного воздуха, как будто не подпускавшего ее к парку и фонтану.
Приостановилась, разрываясь между желанием и страхом, не уверенная, что на самом деле испытывает эти чувства.
— Лесли! Ты со мной? — Ниалл взял ее за руку, так и не дав войти в парк.
Она захлопала глазами.
Танцующая девушка исчезла. Статуи потускнели, и их было гораздо меньше, чем ей казалось. Как и деревьев, уже не цветущих, а самых обыкновенных. Появились люди, которых раньше Лесли почему-то не видела. Какие-то парни стояли там, где мгновение назад росли деревья; по парку прогуливались небольшими группками девушки, перешучивались с парнями, поглядывали на Лесли и Ниалла.
— Я ничего не понимаю, Ниалл. — Лесли ощутила приступ паники, но успокоилась быстрей, чем паника успела окрепнуть. Все пронеслось мимолетной тенью. — Я чувствую… сама не знаю, что я чувствую в последнее время. Не пугаюсь, не могу долго злиться. И даже когда испытываю что-то, эти чувства словно бы не мои. Я вижу то, чего нет: людей с шипами на лицах, с рогами, с движущимися татуировками. Совершенно невозможные вещи. Мне следовало бы испугаться, но я только отвожу взгляд. Что-то со мной не так.
Ниалл не стал успокаивать ее пустыми словами. Не сказал, что ей только чудится и все будет хорошо. Он помрачнел, и Лесли поняла: он знает гораздо больше, чем говорит.
Ей надо было бы разозлиться. Лесли попыталась вызвать это чувство, но ощутила себя гостьей в собственном теле, так неустойчивы и неуправляемы стали нынче ее эмоции. Тогда она спокойно, словно вопрос не имел особого значения, спросила:
— Ты знаешь, что со мной?
— Нет. Правда не знаю. — Ниалл сделал паузу. — Знаю лишь одно — тобой интересуется кто-то очень опасный.
— Я должна испугаться, — кивнула Лесли, не чувствуя никакого страха. Только спокойствие.
Зато Ниалл испугался. Она закрыла глаза. Странное ощущение: его эмоции можно перекатывать во рту языком, чтобы распробовать их вкус.
— Ты чувствуешь страх, ревность и печаль… — Лесли открыла глаза. — Откуда я это знаю, Ниалл?
Он растерялся, и вкус его растерянности она тоже почувствовала. И поняла, что ему об этой ее новой способности и впрямь известно не больше, чем ей самой, если верить его эмоциям.
— Ты можешь… — начал Ниалл.
— Ощущать вкус твоих чувств.
Лесли поняла, что он старается успокоиться. Его эмоции как будто легли каждая в свою коробочку, и открыть их она не могла. Ощущала едва уловимые привкусы цикория и меда, соли и корицы, мяты и тимьяна.
— Странное выражение, — заметил он с вопросительной интонацией в голосе.
— Это бывает приступами, потом проходит, — вместо ответа сказала Лесли. — Я чувствую и вижу много такого, чего не могу объяснить. Должна бы пугаться, захотеть кому-нибудь рассказать. А я не пугаюсь и не хочу. Так было до сих пор.
— И когда это началось? — Ниалл встревожился.
Вкус тревоги — терпкий, лимонный — появился у нее на языке, Лесли его узнала.
— Не знаю. Не уверена.
Она попыталась сосредоточиться. Слова замелькали в голове, обгоняя друг друга, — «когда», «почему», «ресторан», «татуировка», «Холм», «музей», — но едва она собралась заговорить, исчезли все до единого.
— Айриэл, — произнес вдруг Ниалл.
Язык ей вновь обожгли горечь и соль его гнева, корица его ревности. Чуть не задохнувшись, Лесли открыла рот. Но мысль об Айриэле ее немедленно успокоила. Все вкусы пропали.
Ниалл заторопился, повел ее через дорогу к старому зданию.
— День мы проведем здесь. Сюда он не явится. А вечером поговорим с Айслинн и Кинаном, и после этого ты будешь в безопасности. Согласна на такой план?
Его тревога просочилась в нее, заполнила ее всю, затем исчезла, словно вытекла по какому-то таинственному каналу. Лесли снова ощутила спокойствие. Блаженная истома, как в кресле у Кролика. Говорить об этом не стоит, мелькнула мысль. И девушка просто пожала плечами.
— Другого плана у нас вроде и не было. Прогулка, работа, Кролик, опять прогулка. Согласна, конечно.
— Что ж, в таком случае еще несколько часов, и все будет в порядке.
Ниалл взял ее за руку, повел вверх по каменной винтовой лестнице.
— Лифта нет? — Лесли огляделась по сторонам.
Снаружи дом выглядел обшарпанным и неказистым, подобно большинству зданий в Хантсдейле, но внутри… Обстановка поражала воображение. Все, что делается обычно из металла, было здесь из дерева, мрамора и обсидиана, как в «Холме».
— Сталь тут не приветствуют, — рассеянно ответил Ниалл.
Они подошли к двери — слишком роскошной, чтобы выставить ее на обозрение случайным прохожим. Деревянные панели покрывала мозаика из необработанных драгоценных камней.
Рука Лесли сама собой потянулась к ним, потрогать.
— Потрясающе.
Ниалл открыл дверь. Огромная комната за нею оказалась не менее прекрасной. Она была полна зеленых деревьев и кустов, среди которых летало множество птиц. Их гнезда таились в укромных уголках за высокими колоннами, поддерживавшими увитые лианами потолки.
— Добро пожаловать в наш дом, Лесли, — сказал Ниалл.
Слова эти прозвучали странно официально — почти как предупреждение, что здесь ей не место и лучше бы уйти. Но Лесли по-прежнему воспринимала эмоции Ниалла. Он был счастлив и горд, и в глубине его сердца таилась искренняя любовь к ней. Поэтому она смело вошла и вдохнула доносившийся откуда-то из глубины комнаты сладкий аромат цветов.
— Располагайся и чувствуй себя как дома, пока я принимаю ванну, — Ниалл показал на мягкие кресла. — Потом я приготовлю завтрак. Поедим и попробуем понять, что к чему.
Он сказал это скорее себе, чем ей, и отвечать Лесли не стала. Устроилась в одном из удобных кресел и принялась любоваться порхавшими над головой птицами. Она чувствовала, что именно здесь ей и место — с Ниаллом или Айриэлом, все равно. Почему, она понятия не имела, но была абсолютно в этом уверена.
С каждым днем ее собственные ощущения становились все страннее, а чувства других людей — все понятнее. Какими бы причинами Лесли ни пыталась объяснить происходившие с ней изменения, она с необычайной ясностью понимала, что все это ложь, самообман. Нечто, таившееся там же, откуда брали начало изменения, не позволяло ей думать о них слишком много. Как будто делать это было нельзя. Да и тревожиться не следовало. Ведь что бы в ней ни менялось, она чувствовала себя хорошо и уверенно, как никогда.
Поэтому Лесли закрыла глаза и, выбросив все мысли из головы, всецело отдалась истоме, завладевшей ею во время разговора с Ниаллом.