Но все-таки много не хватало. В любом мифе у любого народа есть какой-то «враг». Но орки, к моему удивлению, оказались удивительно миролюбивы. По крайней мере, о больших войнах никто не вспоминал. Конечно, кланы порой совершали в отношении друг друга небольшие подлянки. Ну, там стадо овец угнать, девушку украсть или, встретившись на ярмарке, устроить коллективную драку «стенка на стенку». Но – без оружия. Да и занималась этим в основном сопливая молодежь. Старики даже из недружественных кланов могли во время потасовки мирно сидеть в соседней пивной и, глядя, как клубится пыль на площади, заключать пари по поводу того, кто победит, и сколько голов проломят. В общем, не вражда, а молодецкая развлекуха.
Когда в клане набиралось слишком много таких молодцов, один из младших сыновей вождя собирал дружину и отправлялся в город. Степняков с удовольствием принимали на службу – ребята крепкие, дисциплинированные и чуждые всяким дворцовым интригам. Сама империя Карод воевала последний раз лет тридцать назад – не поделили какой-то кусок земли с эльфами Уливарна. Да и серьезной войной эти события не назовешь. Так, пограничная стычка, полгода диверсионных операций, а потом – почетный мир, в результате которого границы остались на тех же местах, на которых были.
Меня все это весьма удивляло. Все-таки орки – они… это… они воевать должны. Хотя, при отсутствии наличия какого-нибудь Темного властелина – вряд ли.
Постепенно у меня сложилось впечатление, что в этом мире история пошла по неправильному пути. Темный властелин благополучно подчинил себе не только орков, но и остальное народонаселение. В мифах встречались отголоски глобальных войн.
Правда, в отличие от земных великих злодеев, обладавших поистине божественным могуществом и долголетием, местный властелин в конце концов помер. После этого глобальная империя развалилась, оставшиеся после нее осколки повоевали немного между собой, но, в конце концов, это всем надоело. Темный властелин успел приучить аборигенов к дисциплине и порядку, и наступивший после его смерти бардак никому не нравился.
В результате образовалась весьма стабильная система, в которой каждый народ занимал отведенное ему место и не особо рыпался на соседей.
Удивляло другое. Орки свято верили в реальность богов, духов и прочих мистических персонажей. Дескать, те даже порой развлекались, принимая орочий облик и бродя по городам и весям. Могли помочь, могли наказать какого-нибудь грешника, причем здесь и сейчас, не откладывая судебное разбирательство на «после смерти». Но все эти существа были вполне себе пацифичны. Даже злобный вояка – Тот, Кто Носит Золотой Щит. Или ехидная дама Владычица Болот. А вот о тех, кто враждебен по определению, мифы ничего не говорили. По крайней мере, при мне ни разу не упоминали о демонах. То ли орки считали, что не нужно говорить о том, от чего лучше держаться подальше. Табу, дескать. То ли таковых в этом мире действительно не существовало…
Так что обмолвка Апа-Шер показалась мне очень и очень любопытной.
– Так про то, наверное, и сказка, что не нужно глупостей делать, – с глубокомысленным видом произнес я.
– Дурак этот твой старик, – снова ворчливо повторила Апа-Шер. – Это же надо додуматься! Ведь именно Шерик виноват в том, что погибли твои родные!
Вот оказывается, как оно!
– Не может быть! – охнул я. – То вторжение – дело лап этой гнусной мелочи?
Старуха энергично закивала:
– Слушай, об этом мало кто знает, а в городах – уж тем более. А мы в степи живем, все слышим, все видим, только кому попало не рассказываем…
Я изобразил на лице искреннее внимание. Впрочем, притворяться на этот раз мне было незачем. Наконец-то я нащупал кончик нити, который должен привести меня к проблемам этого мира!
– Много лет назад жил один горный дух, из самых мелких, по имени Шерик. Жил он в тех местах, откуда берет свое начало Нера. Там горы так круты, что никто там не хочет селиться. А в другие места Шерика не пускали другие духи. И вот возроптал Шерик. Дескать, моим братьям поклоняются и орки, и гномы, и люди, жертвы приносят, даже капища в их честь строят, а мне никто не поклоняется. Даже бродяг в моих горах нет! За что такое наказание! И тогда пришел к нему самый главный дух, которого называют Отцом гор, и сказал: «Так устроен для нас, духов, мир – каждый хранит то место, которое ему отведено». «А кем отведено?» – спросил Шерик. «Судьбой, – ответил Отец гор. – Перед судьбой бессильны и боги, и духи, и эльфы, и смертные народы. Судьба управляет всем, Судьба хранит тот порядок, который удерживает наш мир от хаоса». Задумался тогда Шерик: «Если во всем виновата Судьба, то, может, я сумею найти кого-то, кто сильнее ее, и попрошу помочь мне?» Что было дальше, не знает никто. Много лет прошло, ничего не менялось в горах. Только стали замечать орки, которые все же иногда поднимались к истокам Неры в поисках пастбищ для овец, что там места какие-то странные. Словно пустые. Как дом, брошенный хозяином. Но что пастухам до этих гор? Поговорили о пустых землях – и забыли. Но однажды один орк подошел к Нере, зачерпнул воды – и упал замертво. И пролежал так три дня. А потом, вернувшись в степь, рассказывал всем, что видел другую землю, где все не так, как у нас, и ничего не имеет формы, и ничего нет окончательного, все бушует и бурлит, словно вода в котелке, если бросить в костер слишком много дров. Этот орк рассказал о своих видениях одному колдуну, и тот сразу понял, что произошло что-то неладное. И велел молодым воинам наблюдать за истоками Неры. Это было совсем недавно, всего каких-то три года назад. И вот однажды из ущелья, в котором рождается Нера, вытекла не вода, а полчище страшных тварей. Никто не может сказать, как они выглядели. Те, кто увидел их первыми, сразу же умерли. А остальные, жившие на реке, умерли потом.
– А что стало с рекой? – спросил я.
– Нера впадает в озеро Асан, и на берегах его тоже никто теперь не живет.
– А что стало с этими тварями?
– Не знаю, – покачала головой старуха. – И никто не знает. Никто не смеет приближаться к берегам Неры и Асана.
«Значит, нам туда дорога», – прозвучали у меня в голове слова старой песни.
Но вслух я сказал:
– Да, глупый был старик, который назвал собаку именем такого глупого духа. Интересно, что же за зло привел с собой маленький дух?
– А вот он-то теперь не маленький, – горько усмехнулась старуха. – Он приходит во снах к тем, кто слаб сердцем, и учит их жить, забывая о старых законах. Твоя сказка про то же. Пес не может спать на постели хозяина, а хозяин – на коврике у двери. Но Шерик хочет, чтобы так было.
Задумавшись, старуха посмотрела в окно.
Там парочка пьяных орков выясняла что-то между собой, прислонившись к плетню. Так как обоих ноги толком не держали, их попытки заехать друг другу в ухо закончились тем, что они свалили плетень. Оказавшись на четвереньках, скандалисты испугались и, по-обезьяньи подкидывая зады, поскакали вдоль по улице. Выскочивший на шум хозяин лишь выругался им вслед…
Наблюдая за пьянчужками, я глупо ухмыльнулся. Это почему-то взбесило Апа-Шер:
– Нечего в окна таращиться, лучше повтори, что я тебе говорила! Сколько надо сыпать толченого шиповника? А ты сколько набухал?
ХХХ
Впрочем, этот разговор случился намного позже. А в первые недели я зубрил рецепты, разбирался в местной магии и тишком встречался с Жужукой.
На виду – меня так и тянет сказать «на людях» – мы делали вид, что у нас – милые дружеские отношения. А вот наедине…
Жужука была идеальной любовницей. В прошлой жизни любая девица, с которой у меня складывались более или менее длительные отношения, в конце концов задавала себе вопрос: «А что я для него значу?» В смысле – для меня. И начинала требовать подтверждения своей значимости. И наступал период тестирования: насколько я готов исполнять ее желания, а не следовать своим. Вплоть до идиотизма…
Вот кто бы мне объяснил, почему я должен переться со своей пассией на выставку какого-то жутко модного современного мазилки, если я в живописи понимаю не больше, чем свинья – в апельсинах? В смысле, хаваю с тем же удовольствием, что и какой-нибудь «Закат над речкой», снятый дерьмовой «мыльницей» кем-нибудь из приятелей… Картинка – она и есть картинка. Причем и подруге моей этот гламурный перец абсолютно пофиг. А ответ прост: на открытии выставки будут все ее подружки и знакомые, и она может продемонстрировать им наличие у нее меня – в качестве бесплатного приложения к ней, любимой.
Чем дальше – тем чаще требовались такие вот эскорт-услуги… А потом потихоньку начинались разговоры о том, что неплохо бы как-то оформить отношения, да и вообще – не по пятнадцать лет нам обоим, пора и о детях подумать… Как правило, на этом этапе я быстренько слинивал. Менял номер на сотовом, не подходил к телефону, когда подруга звонила на работу, если была возможность, даже сваливал куда-нибудь из города.
А Жужука официально считалась моей сестрой. То есть ни о какой свадьбе и речи быть не могло. Мало того: узнай местная общественность о наших встречах, плохо бы пришлось и ей, и мне. Орки по-своему боролись с близкородственным скрещиванием. По-орочьи. То есть рожденных от таких связей детей топили, как котят, их матерей побыстрее сплавляли куда-нибудь подальше из клана, хоть в рабство, хоть десятой женой к престарелому пастуху, а блудливых «папаш» лишали возможности иметь потомство и в дальнейшем.
Думаю, Апа-Шер, догадывалась о наших похождениях. Но молчала.
Во-первых, На Жужуке лежало какое-то проклятие, из-за которого она не могла иметь детей. Что-то, связанное с самой лекаркой… Я не вникал, да и моя орчиха толком ничего не знала. Только в общих чертах. Когда-то давно, еще до рождения Жужуки, Апа-Шер, тогда еще – просто молодая знахарка Шер, ученица древней Апа-Лухас, что-то не поделила с богиней жизни, Матерью Землей. Загрубила не по-детски. И в результате огреблась проклятием – дескать, у нее будут сыновья, и у них – только сыновья, но дочь – только одна, и та бездетная до тех пор, пока не изменится мир, так что передать колдовскую силу перед смертью глупой Шер будет некому. Разве что найдет родную по крови сиротку, которая не будет родней. Вот такая загадка: пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что… будь и голая, и одетая, и верхом, и пешком…
Так что о последствиях наших с Жужукой встреч старуха не беспокоилась.
А во-вторых, в первые же дни после моего появления в городе к Апа-Шер заявился сам князь. Я возился с очагом в задней комнате – так что мне удалось подслушать весь разговор. Хотя, подозреваю, хитрая старуха специально приказала мне разжечь очаг и накипятить воды для приготовления отваров, чтобы я мог все услышать.
После витиеватых приветствий и расспросов по поводу здоровья домочадцев и скота, князь наконец-то приступил к делу:
– Слушай, мать, ну зачем тебе этот старик нужен? Мужчина не должен жить в женском доме. Лучше отдай его мне. Стыдно же – вроде он мне названный брат, а работает у тебя, как полонянин какой. Видели же: он у тебя даже помои выносит!
– Ну и что? – насмешливо ответила старуха. – И ты, великий и могучий Гырбаш-князь, с грязными бадейками по малолетству бегал.
Тут только до меня дошло, что Апа-Шер – мать правителя этого городка. То-то ее слово для большинства – закон. А почему в крепостице не живет – так это, видимо, для ее колдовства нужно.
А старуха тем временем, помолчав, добавила со значением:
– Пусть Мышкун вспомнит, каково быть степняком. Город его сильно изменил. Иногда он сущим младенцем кажется, ничего толком не знает. Хотя воин он изрядный, вчера этого дурака Бухтола так шибанул, что потом бухтолова жена, просила мази от ран. Да и не навечно Мышкун у меня. Видела я сон: сидит он возле золотого трона, одет так, что на один только камень с чалмы можно купить все твои стада, а этих камней, да золота, да других украшений – видимо-невидимо. А на троне сидит какой-то ублюдок, в котором есть кровь и эльфов, и других народов… Человек – не человек, орк – не орк…
– Вот оно как, – задумчиво протянул князь. – Значит, не Ырхой-Бык наследует императору, а Лувинэль Смотрящий В Даль, сын той эльфийки, которую Владыка взял в жены, когда заключили мир… Вот только как Мышкун у трона окажется? Тридцать лет он служил Владыке, да только ничего, кроме доброго ятагана, не выслужил. А тут, говоришь, у трона будет сидеть? Не верится что-то. Ему бы сейчас к теплому очагу старые кости греть, а не в город возвращаться.
– Мои сны когда-нибудь обманывали меня? – веско спросила старуха. – Не знаю я, как он туда попадет. Знаю только, что в наших землях ему недолго жить. И что может он гораздо больше, чем многие из твоих воинов. Колдун он – великий знахарь, каких еще свет не видывал! Только сам еще об этом не знает. Но иной раз кажется, что словно вспоминает что-то… слова непонятные шепчет… ты вот, например, знаешь, что такое «генно модифицированный» или «хромосомная мутация»?
От удивления я чуть не уронил котелок, в который переливал воду. Ни фига себе! Вот тебе и глухая старуха – не только расслышала, что я бормочу, но и запомнить умудрилась!
А разговор за стенкой тем временем продолжался.