- Не надо всех. Сам объясню.
- Ну, тогда слушай. Если коротко, то о том, что случится война с Японией не догадывается только дурак или тот, кто не интересуется тем, что творится в мире. Если бы вы не изнывали целыми днями на тренировках, а почитывали газеты и слушали, о чем разговаривают на рынке, да в лавках, то уже давно это поняли бы. Мне как ты понимаешь тоже особо этим заниматься некогда, а вот Антон Сергеевич, он и в Петербург ездит и вообще общается со многими. Мы в начале хотели просто заработать как можно больше и как патриоты своей Родины, обеспечить процветание нашей стране, опять же нашим рабочим живется куда вольготнее. Разве это плохо? То-то. У нас есть правило, сначала разработать новинку, опробовать ее, а потом постараться начать изготавливать самим. Создали новинку, наладили производство и нате вам, и рабочие места, и производство, и прибыль. Отсюда и такая служба безопасности, чтобы никто ничего не смог украсть. А как стало ясно, что войны с Японией не избежать мы и заволновались. Ну, за что они будут воевать в первую очередь, что им понадобится в этой войне? Молчишь. Ну так я тебе объясню. Порт-ртур, Владивосток, Камчатка.
- Так ведь там везде предприятия концерна.- Задумчиво произнес Зубов.
- Правильно. Вот и выходит, что мы готовимся не просто помочь нашей Родине в будущей войне, но еще и защитить себя, а так же людей, за судьбу которых несем ответственность, чтобы им и дальше жилось хорошо. Вон Панков и Марков обосновались в Авеково и Магадане, иные в иных местах, опять же и вас куда-то нужно пристраивать, ведь слово вам дано, а на деле вы у нас пока получаетесь без кола и без двора.
- Ну, это вы зря. Деньжат у меня в банке скопилось уже приизрядно, мне с вами интересно и всем кто в боевых отрядах так же, а насчет спокойной жизни, это еще успеется. Был один, кто уже хотел на покой податься, да вы ему всю охоту отбили.
- Причем тут Николай и я? Ты ведь об этом?
- Да не подумайте ничего такого, Семен Андреевич. Это я просто к слову. Так что найдется причина какая, так мы не постесняемся на покой попроситься, и верим, что получим, но пока нам так интересно. Да только неужто у вас все только к деньгам сводится?
- Нет, не только. Я по настоящему люблю Россию и придется грудью встану за нее.
- Уже стоите. Так что делать-то будем. Я так понимаю, что если мы ничего не сможем поделать, то надо уходить.
- Успеем. Надо подумать и как-то вытащить отсюда наши корабли.
- А если сами уйдут?
- Тогда просто подождем и если все само срастется, просто уйдем, мы под американским флагом, так что препятствий нам чинить не станут. Передай капитану, нечего стоять тут на отшибе, пусть перегоняет яхту поближе к берегу, здесь нам ничего не высидеть.
Уже на следующий день Зубов в очередной раз убедился в правоте командира. После полудня в порт вошли японские корабли, а часть из них остались у входа в гавань. С военных транспортов начали выгружаться войска. Три японских крейсера и четыре миноносца встали неподалеку от русских кораблей, не иначе как прикрывая на всякий случай суда с которых началась выгрузка. Еще три стояли подальше, считай на входном фарватере, как раз неподалеку от того места, где поначалу бросила якорь их яхта.
Зубов поначалу посетовал на то, что они сменили стоянку, но по зрелому размышлению, понял, шансов удачно заминировать хоть один корабль у них не было. Да что же это получается? О чем думают эти командиры с эполетами на плечах? Как такое вообще возможно? Ну, раз уж так, то уходить надо, вон какая силища припожаловала. 'Варяг' он конечно смотрится вполне себе так грозно, но и японцы не на лоханках, вон у входа стоит громадина, как бы не побольше русского крейсера. Про 'Корейца' лучше вообще не вспоминать, он не смотрится даже на фоне мелких крейсеров, какой-то маленький и неказистый. Но нет, стоят себе спокойно и ничегошеньки не делают.
- Максим.
- Да, Семен Андреевич.
- Собирайся, с собой пару человек. Возьмите по паре наганов, да по паре гранат.
- Может маузеры?
- Слишком громоздкие, особо не спрячешь. Наганы по повортистей будут, да и не собираюсь я воевать, так на всякий случай. Давай живо.
- Есть, командир.
- Смотри в городе не брякни это, командир.
- Понял, не маленький.
Семен проводил его задумчивым взглядом, сам он уже был готов, оставалось дождаться только сопровождение. Эти сутки в Чемульпо он провел не без пользы дела. Вернее Гаврилов не был в самом Чкмульпо, а на поезде съездил в Сеул, где посетил Российское представительство, желая выяснить, что там известно о происходящем между Россией и Японией. Узнать ему удалось мало. Но даже то что стало известно, свидетельствовало о том, что отношения ухудшаются с каждым днем, если не с каждым часом. Посетил телеграф, откуда отбил во Владивосток телеграмму об удачно протекающей сделке, правда есть кое-какие нюансы, но если их удастся удачно разрешить, то сделка обещает большие прибыли. Антон все поймет правильно. Удалось выяснить и то, каким образом поступают депеши в посольство. Познакомился с уже немолодым чиновником, ответственным за переписку. Интересный такой дядька, домовитый и очень жадный. За то чтобы воспользоваться правительственной линией, пользующейся первоочередностью, содрал по полной. Ну да, все к лучшему в этом лучшем из миров.
Парни появились уже через пять минут. Оперативно. Молодцы. Времени до отправления поезда на Сеул, более чем предостаточно. Успевают с запасом. А в столицу Кореи нужно было до зарезу. Во как нужно. Антон его без соли сожрет. Ну и пусть его.
***
'Варяг' прибыл в Чемульпо двадцать девятого декабря, сменив на службе стационера, обеспечивающего интересы России в этом порту крейсер 'Боярин', который вскоре убыл в Порт-Артур, руководство решило, что нет необходимости содержать слишком большие силы в этом порту. Вскоре убыла и канонерская лодка 'Гиляк' с секретными депешами, а еще несколько дней спустя ей на замену появилась канонерка 'Кореец'. Служба стационера отличалась невероятной скукой, но если кому и было скучно, то только не командиру 'Варяга'.
Руднев Всеволод Федорович, никогда не отличался как знающий и умелый командир, в отличии от своего предшественника, многие отмечали, что уровень подготовки команды начал значительно скатываться с занимаемых ранее позиций, дисциплина стремительно падала, экипаж разбалтывался. Старания офицеров крейсера, хоть как-то поддерживать порядок успеха практически не имели. Как гласит известная поговорка, рыба гниет с головы. Руднев оказался не тем командиром, который нужен был для командования кораблем, по большому счету, он и сам понимал это, возможно именно поэтому с головой окунулся в политическую жизнь, где чувствовал себя как рыба в воде.
Стоит ли его осуждать за это. Пожалуй, что и нет. Тем паче, что человеком он был не робкого десятка, ну вот было у него другое призвание, не ту стезю он в свое время избрал, вот и вся его вина. Новая роль дипломата ему пришлась по душе куда больше, он без конца проводил время в посещениях командиров других стационеров, дипломатических приемах, не раз и не два ездил в Сеул к послу Павлову, окончательно забросив крейсер и свои служебные обязанности, как командира боевого корабля. Тем временем на 'Варяге' жизнь словно замерла, матросы предавались безделью и унынью, а что прикажете делать, если увольнений на берег нет и даже водку выдавать перестали. Скука.
И вдруг, как гром среди ясного неба. Ультиматум от японского адмирала, требующего по полудни выйти из нейтрального порта, в противном случае он атакует 'Варяга' и 'Корейца' прямо на якорной стоянке. Нельзя сказать, что все это явилось столь неожиданным, войны с Японией ожидали, но ведь посол не сообщал ничего подобного, более того, он утверждал, что никаких сведений о резком изменении обстановки между Японией и Россией он не имеет.
Вчера двадцать шестого января он отправил в Порт-Артур 'Корейца' с дипломатической почтой, но тот не смог покинуть рейд, так как в узком проходе ему заступили путь три крейсера и четыре миноносца Японского Императорского флота, при этом выпустив по нему три торпеды, в ответ на это, капитан второго ранга Беляев приказал открыть огонь из револьверной пушки. Успели сделать два выстрела, но потом опомнились, так как уже приближались к нейтральным водам, но успели повредить машину у японского миноносца. Да и бог с ними. Хуже другое, ввиду русских кораблей, под прикрытием своих крейсеров, японцы приступили к высадке десанта, а вот это уже было куда серьезнее, ведь японцы взяли на прицел русские корабли.
Руднев отправился к старшему стационеров на рейде командору Бэйли командиру английского крейсера 'Тэлбот', тот обещал непременно заявить протест по поводу враждебных действий японцев по отношению к русским в нейтральном порту.
А сегодня поступил этот вызов на 'честный' бой. Сомнительное заявление, учитывая явный перевес японцев. О каком поединке может идти речь? Ну да не суть. Хуже то, что подобные письма были отправлены и на другие корабли стационеры. Разрешить дело мирным путем никак не удавалось, командиры нейтральных стран вроде как и были готовы поддержать нейтралитет порта, но с другой стороны, вроде уже и готовы покинуть его до указанного японцами срока, шестнадцать ноль ноль.
Вот тут-то Руднев и закусил удила. Ну не военным человеком оказался он по натуре, принять эффектную позу, гордо вскинуть голову и заявить, что русские привыкли не считать врага, а бить его. Смелое и гордое заявление. Но вот только драться 'Варяг' не мог, в данной ситуации, он мог только прорываться, выжимая все возможное из машин. А как же 'Кореец', к тому же предстояло принять верное решение, чтобы в последствии оно не аукнулось, ведь могут выдвинуть обвинение, что он не смог в полной мере использовать нейтралитет Корейского порта, чтобы сохранить корабли. Задачка не из легких. Но решение выйти в бой принято, офицеры его поддержали, остальное покажет время. В крайнем случае можно будет отвернуть и вернуться в порт.
Беляев не желая задерживать 'Варяга' предложил разделиться, и постараться самостоятельно выйти из трудной ситуации, но Руднев отказался от подобного решения. В предстоящем бою он сильно рассчитывал на два восьми дюймовых орудия канонерки, так как сам крейсер имел только шести дюймовые. То, что тихоходный 'Кореец' будет сдерживать крейсер, Руднева не убедил.
Совещание уже заканчивалось, когда доложили о прибытии курьера, со срочным известием от посла Павлова. У Руднева было мелькнула надежда, что не все еще потеряно. Он лично исчерпал уже все свои ресурсы на дипломатической ниве, стараясь избежать боя, но может не все столь безнадежно, и Павлов сумел таки найти выход. Не судьба.
Это было распоряжение наместника царя на Дальнем Востоке вице-адмирала Алексеева. Распоряжение четкое и емкое, не подразумевавшее никаких недоговоренностей. Если коротко, то наместник приказывал командиру 'Варяга' идти в Порт-Артур, минуя какие бы то ни было нейтральные порты. Если случится так, что путь окажется прегражденным, прорываться с боем, развив полную скорость, на которую вообще способен крейсер, ни на минуту не сбавляя ход, не прибегая ни к каким маневрам. Крейсер обладает достаточной скоростью, и чтобы прорваться, и чтобы уйти от возможной погони. Ровно через двадцать часов на траверзе Порт-Артура крейсер будет встречен основными силами флота Тихого океана.
Командиру 'Корейца' дабы не стеснять своим тихим ходом 'Варяг', предписывалось используя высокую посадку корабля и мелкие глубины в шхерах близ Чемульпо, прорываться самостоятельно и по способности. В случае невозможности прорыва, Беляеву дозволялось самостоятельно принять решение, либо о принятии решительного боя, либо о выбросе на мель и уничтожении корабля, дабы то не достался противнику. В случае прорыва в открытое море, иметь курс на Порт-Артур, на траверзе которого его будут ожидать через двое суток.
Вот как хочешь, так и понимай, но ни влево, ни вправо шагнуть ни-ни. Приказ не подразумевал под собой никаких коллизий. Никакой тебе дипломатии, никакого намека на нейтралитет порта, прямолинейно, по военному четко. Есть воинский долг. Извольте исполнять.
В душе Руднев испытал облегчение, так как решение было принято за него, а ему оставалось его только исполнить. Опять же это ни в коей мере не умоляло его достоинства в лице командиров стационеров, которым он с гордым видом сообщил и намерении принять бой. Подспудно еще имелась надежда на то, что японцы все же не столь уж и хорошие вояки, как известно любая цивилизованная вещь в руке дикаря превращается в кусок дерьма. Так что, возможно все не так плохо.
В одиннадцать тридцать по полудни, русские корабли снялись с якоря и двинулись на выход с рейда. До острова Идольми условлено идти вместе. Руднев не спешит. 'Варяг' картинно медленно движется мимо итальянского крейсера, на котором выстроился экипаж, провожая русские корабли на смертельную схватку, взгляд на другие корабли иностранцев, там тоже заметно движение. Что же, желаемое достигнуто, неизгладимое впечатление он произвел, теперь пора выполнять, свой воинский долг и распоряжение наместника.
'Кореец' за это время успел уже набрать максимальный ход и учитывая попутное течение его скорость никак не меньше семнадцати узлов, эдак быстро этот кораблик еще не бегал в своей жизни. 'Варяг' тоже ускоряется. В тот момент когда он поравнялся с канонеркой, та уже приближается к Идольми, крейсер продолжает двигаться вперед, развив максимальную скорость, какую вообще можно развить без большого риска, при движении по фарватеру, а с учетом попутного течения, это около двадцати узлов. В машинном отделении прекрасно осознают, что их жизни в настоящий момент зависят не от таланта командира, ни от точности стрельбы комендоров, сейчас все решает скорость.
Ради этого, механики готовы пойти на многое, вплоть до перекрытия предохранительных клапанов, чтобы поднять максимально возможное давление пара, оно превышает то, что было применено на испытаниях, а тогда крейсер сумел перевалить двадцати трех узловую отметку. Есть кое какие неполадки, опять же подшипники на валах могут перегреться, с этим уже были проблемы. Но кто сказал, что нельзя? В особых условиях вполне себе можно, кратковременно, но все же, это позволит оторваться от погони. А куда уж особеннее. Другое дело, что они к этому готовы, но команды выдать полный ход, нет. Опасно. Чем выше скорость, тем больше радиус разворота, что совсем не желательно в узости прохода. 'Варяг' и без того идет с запредельной для этого места скоростью.
***
Семен наблюдал за происходящим, находясь на вершине горы, острова Идольми, вытянувшегося своеобразной каплей в сторону выхода из фарватера. Несмотря на то, что склоны были покрыты лесом, сама вершина была голой, словно плешь. Ветра практически нет, соответственно нет и волны, воздух чистый и прозрачный, идеальные условия для артиллерийской дуэли, вот только Гаврилов был бы рад несколько иному раскладу.