В то же время Игошин отступил на несколько шагов, а затем развернулся и выскочил за дверь. При желании я легко мог его схватить, но мне не было до него дела. Пусть драпает — я получил, что хотел... или нет?!
— Убить яцхена! — неожиданно раздалось из микрофона в углу. Голос Игошина.
— Палач желает убить яцхена, — покорно закончил Палач и резко подался назад.
Он наполовину погрузился в стену. Словно рыба в воду. Его тело взметнулось кверху — он как будто «поплыл» по твердой поверхности. В мгновение ока взлетев к потолку, он изогнулся и «поплыл» уже по горизонтали — прямо на меня.
Сто пятьдесят килограммов живого веса врезались в меня со скоростью мотоцикла и заключили в стальные объятия. Я клацнул зубами, едва сдерживаясь, чтобы не превратить Палача в груду кровавых потрохов и металлической стружки. Уж не знаю, чего в нем больше.
Но я все же сдержался. Вместо атаки я хлестнул Палача крыльями, вывернулся, когда он на миг ослабил хватку, и сиганул в сторону. Черт, как же мне, оказывается, сложно сражаться с тем, кого нельзя убивать! Парализовать его хвостом не получится — он же робот, сволота такая. Пытаться оглушить бесполезно по той же причине. Да и вообще, физически Палач гораздо сильнее. Пусть рук у меня целых шесть, но для кулачного боя они пригодны плохо — этими пальцами надо резать, а не дубасить.
— Даю последний шанс, — угрожающе произнес я, выпуская все когти. — Либо прямо сейчас кончаешь дурить и вспоминаешь, кто ты есть, либо я тебе отрежу голову. Тебе какой вариант больше нравится?
Инстинкт самосохранения у Палача все-таки есть. Он снова замер и в совершенно человеческом жесте склонил голову набок. Все микрофоны снова заорали голосом Игошина, требуя выполнять приказ, и Палач как-то странно задергался. Кажется, в его электронном мозгу шла нешуточная борьба.
— Палач... желает... действовать...
— Убей его! ·
— ...желает... действовать... по воле...
— Убей его!!!
— ...действовать... по воле... самого...
— УБЕЙ!!!
— ...по воле... самого... Палача!
Закончив эту короткую, но эмоциональную речь, Палач стал дергаться еще сильнее, а я на всякий случай приготовился порезать его на кусочки. Я не жестокий, просто предусмотрительный.
— Па-лач... сво-бо-ден... — проскрежетал Палач и медленно завалился набок. Из его левого уха повалил густой дым.
Я подошел поближе и потыкал его кончиком хвоста. Он не шевелился. Лежал неподвижно, словно мертвый. Мне показалось, что он улыбается. Скорее всего, просто губы изогнулись в последней судороге.
— Вот и Спартак так же закончил... — задумчиво произнес я. — Ну и что с этим типом случилось?
— Короткое замыкание из-за внутреннего конфликта, — сухо произнес вошедший в лабораторию Игошин. — Он был Искусственным Разумом и обладал собственной волей, но кроме того, в него была заложена и программа. Когда доминировала программа — Палач действовал согласно ей, когда доминировала собственная воля, он действовал так, как хотел сам. Пока собственные желания Палача не слишком противоречили программе, он работал в целом нормально. Но когда программа и... кхм... душа, если хотите, стали требовать взаимоисключающих действий...
сами видите. Процессор перегорел.
— Не знал, что у роботов есть душа, — заметил я.
— Ее и нет, — раздраженно ответил Игошин. — Я употребил это выражение в переносном смысле.
— Да вы много чего употребили в переносном смысле, доктор, — вежливо заметил я. — Меня, например... пытались употребить в переносном смысле.
Это хорошо, по-вашему?
— Но вы же не человек, — возразил Игошин. — Вы даже не животное. Вы искусственно созданное существо. Я не думаю, что по отношению к вам действуют общепринятые моральные нормы.
— Весьма спорный вопрос. Но даже если так... слушайте, вы что, серьезно надеялись, что Палач сумеет меня убить?
— Нет, — спокойно сказал Игошин. — Он должен был только отвлечь вас, пока я готовлю фулминатор.
— А это вкусно? — заинтересовался я, поворачиваясь к Игошину.
— Не очень, — нажал на кнопку тот.
В руках доброго доктора была довольно странная фиговина, похожая на... черт знает на что. Какое-то дикое нагромождение деталей. Судя по виду, весила эта дура килограмм пятнадцать — Игошин с явным трудом удерживал ее в руках.
Больше я ничего не успел заметить, потому что этот гребаный фулминатор... выстрелил в меня страшной силы электроразрядом. Я не успел увернуться — даже яцхен не способен увернуться от молнии. Меня шарахнуло током так, что я упал на восьмереньки и весь затрясся. Невыносимая, мучительная боль... а Игошин уже выстрелил еще, и еще, и еще... эта сволочь не дает мне даже шевельнуться!
— Этот прибор проходит у нас как проект «Зевс», — любезно оповестил меня Игошин. — Экспериментальная модель, разработанная нашими коллегами из оружейного отдела. Всего лишь прототип, к тому же еще недоработанный, но для вас, полагаю, этого должно хватить. Если мне не изменяет память, электричество — ахиллесова пята яцхенов.
— Сука... — прохрипел я, скрипя зубами.
— А вы полагали, я не просмотрел память Палача? — покачал головой Игошин. — Я узнал о вашем с ним знакомстве и опасался, что рано или поздно нам доведется встретиться. Должен вам заметить, я только что выиграл в русской рулетке — сразу после активации фулминатор может попросту взорваться. Шанс неудачи составляет примерно двадцать два с половиной процента.
— Кхрррррр... — только и смог выдавить я.
— Но теперь он уже активирован, так что я могу стрелять сколько угодно, — издевательски сообщил Игошин. — Пришлось пойти на смертельный риск, но в данной ситуации это было необходимо. Вы со мной согласны, Олег Анатольевич?
— Раббб... ан... ра... ст... а... ссс...
— Кстати, не желаете ли пройти небольшой психологический тест? Вопрос первый — с чем у вас прежде всего ассоциируется слово «киса»? Вариант А — небольшое домашнее животное. Вариант В — ласковое обращение к женщине. Вариант С — старгородский предводитель дворянства. Вариант Б...
— [цензура]!!! — взревел я, резко выпрямляясь.
Когда эта ученая сволота начала надо мной издеваться, она подписала себе смертный приговор. Внутри меня сорвался невидимый клапан, и наружу выплеснулось то, что уже выплескивалось неоднократно, — темное, страшное...
Боль мгновенно исчезла. Окутывающие тело голубоватые молнии теперь лишь легонько меня щекотали. Все окружающее растворилось — остался один сплошной комок ненависти, который когда-то был мной. Только концентрированная демоническая злоба... и то, что ее вызвало.
Испуганно распахнувший глаза доктор Игошин.
— ...патрон, прекрати!.. — донеслось откуда-то издалека. — ...патрон, успокойся!..
Мне не было дела до этих воплей. Я резал, рвал и кромсал. Вокруг брызгало что-то красное, когти раз за разом погружались в хлюпающую массу... пока перед глазами наконец не прояснилось.
Придя в себя, я посмотрел на тот бесформенный фарш, что еще минуту назад был живым человеком. Посмотрел на свои окровавленные когти.
Вот ведь дерьмо.
ГЛАВА 13
Итак, я убил доктора Игошина. Хотя совсем не собирался его убивать. Нет, конечно, он первый начал... но если бы я резал на куски каждого, кто на меня нападает, вокруг меня были бы одни трупы.