никогда ты уже не ошибешься. И смысл твоей безошибочной деятельности
может быть только в том, что ты ранее ошибся... Понимаешь?.. Ранее.
Я не спрашиваю, в чем ты ошибся. Мы, люди, сами этого иногда не
постигаем, но жизнь, данная нам в ощущении как наказание, позволяет
допустить сегодня нежелательную мысль о крупнейшей ошибке в прошлом.
Поэтому не робей и выкладывай, что или кто у тебя. Вряд ли ты
ошибешься... Кто?
- Понятьев, - сказал я.
- Доказательства! - жестко сказал Сталин, как бы прицелившись к
точке на моем лбу и взводя курок.
Я вынул из папки письмо с подделанной подписью Сталина и объяснение,
написанное самим Понятьевым. Я старался быть объективней, чтобы
отвести от себя подозрение в пристрастии.
- Как часто Понятьев пользовался моим именем? - спросил Сталин,
прочитав бумаги.
- Уверяет, что только однажды.
- Странно. Очень странно, что сам он утаил от меня факт, который я
мог бы понять как политический анекдот. Странно... Что же у него за
душой?
- Сейчас уже ясно, что целью Понятьева была консолидация
оппозиционных сил в союзе с уголовниками всех мастей для узурпации
власти, - сказал я.
- Идею союза с уголовниками в борьбе за власть и при удержании в
дни, когда оппозиция и обыватель еще не опомнились от шока, я
подкинул Ленину еще в тысяча девятьсот шестнадцатом году. Это была
славная идея. Она во многом развила наш первый успех. В ней
объяснение того, что западный идиот-интеллигент зачарованно именует
"русским чудом". Тюрьма научила меня, не давая опомниться
"фрайерам", загонять их под нары, держать в страхе и выкладывать без
ропота и брюзжания все ценности. Идиоты думают, что в России народ
взял власть в свои руки! - Сталин несколько повеселел.
Уголовники ее взяли и бандиты! Тот, в ком тогда оставалось хоть на
йоту морали и чувства политической ответственности, не мог нагло
воскликнуть: "Есть такая партия!" Она действительно оказалась у нас
под рукой. Мы превратили каждый город, каждую область, каждый район
в камеру, где беспринципные и абсолютно аморальные мародеры, оглушив
обывателя большевистской трепатней о свободе, земле и мире,
верховодили в армии, милиции, в чека, в мифических советах,
загнали-таки всех под нары. Сила, ленинская аморальность при решении
неотложных стратегических задач и гениальная демагогия извратили в
гражданах Российской империи понимание того, кто для них враг, а кто
друг. Опомнились они уже под нарами, где не очень-то повертухаешься,
и если захочешь подняться, то хребет зашибешь. Вот как дело
обстояло, товарищи, а не так, как уверяют наши жополизы-историки и
философы. Мне только остается хохотать над тупостью людской, и в уме
создавать труд о некоторых эффектных методах взятия законной власти в
свои руки Что-то я разошелся...
- Понятьев - неудачник, - вовремя ввернул я. - Он ведь и Ленина мечтал скинуть.
- Не рассказывай мне, Рука, ваших чекистских сказочек. Меру знать надо, - проворчал Сталин.