Теперь она покраснела. Красные пятна выступали на скулах, глаза заблестели, губы сердито сжались.
- Я-то не путаю, да не больно много мне ведомо. Братство Тигово оно, ой, какое страшное! Сказывают про них, что еретики, что обряды у них тайные, что будто людей они ловят, да дьявола их кровью поят. А что не одна болтовня - так мастерские иной раз жгут, дат приспешников хозяйских режут. А уж как скажут: "Во имя святого Тига" - так лучше не супротивничать, потому им ни своя, ни чужая жизнь не дорога.
- И это все?
- А тебе мало?
- Мало, птичка, - грустно ответил я. - Очень-очень мало.
Ирсал пришел перед рассветом, я чуть не проспал условленный стук.
- На, - сказал он сунул мне в руку теплую половинку монеты.
- Не ответил?
Он вздохнул, как заморенный конь, и сказал:
- Пошли потолкуем, - и я побрел за ним, одевая сатар в рукава и хрустя оглушительным снегом. Забрались в какой-то сарайчик, Ирсал заложил дверь и зажег лучину.
- Садись!
Я послушно присел на полено, а он так и торчал передо мною, как нескладная грозная тень.
- Видели Таса?
Он кивнул.
- Ну?!
- Как помянули про приятеля да Ружейный конец, сразу задергался. А молвил так: "Дом сгорел, а погода в руке божьей". Грех, мол, про то говорить. Ну и был таков.
Видимо, я все-таки переменился в лице, потому что он взялся пятерней за щеки.
- Ну? Какая еще пакость?
Я покачал головой. Ох, как паршиво! Попробуй не объясни - теперь докопаются сами. И злость на себя: допрыгался, идиот? И страх - но почти только за Суил: что с нею будет, если _э_т_и_ примутся за меня? И остается одно: выпутываться любой ценой. Черт с ней, с ценой...
- Ну так что? - спросил Ирсал уже мягче, и я ответил... почти спокойно:
- Этим делом занялась Церковь.
- Что?! - сказал он с трудом и покачнулся. - Что? А, будь ты проклят! - присел было и тут же опять вскочил, заметался, спотыкаясь о поленья: а, колдун чертов!
- Сядь! Хватит дергаться.
- Командует! Будь ты проклят!
- Ладно, буду. Садись!
Он с ворчанием сел.
- Еще раз скажешь, что я - колдун... ей-богу, морду набью! Кое-что умею - так я в вонючей норе не сидел, а по свету шатался. А что пугал тебя... ладно, прости. Кто ж знал, что так повернется? Пугаешься ты красиво - приятно глянуть!
- Ах ты, сволочь!
- Уймись! - велел я ему. - Ничего петушиться, когда беда пришла.
- Ты за это еще заплатишь!
- А ты думал, тебя попрошу? Я за себя всегда сам плачу - не одалживаюсь.
Теперь он молчит. Глядит на меня, и ничего не прочтешь на длинном закопченном лице.
- Вот что, Ирсал. Забудь про ваше и наше... тут другое. Очень темное дело. Бери конец и распутывайте.
- Какой конец?
- Дом, который "сгорел". Хозяйка - молодая вдова. Зовут Ваора, прозванья не знаю. Она не из наших. Ты про одиннадцать мучеников слыхал?
Он усмехнулся, будто я спорол несусветную глупость.
- Один из одиннадцати, Сабан, был ее женихом. Вся их родня связано через Ваору. Деревенские останавливаются в ее доме, да и городские навещают. Нам было это удобно - сам понимаешь: эти люди... нам не враги. Вот тут я и не пойму. Почему Ваора? Она ни в чем не замешана. И почему Церковь? Слушай, а если... если не из-за нас? Если из-за одиннадцати? Разделаются с их близкими - им эти люди, как бельмо на глазу - а заодно и память наших мучеников замарают. Что ты на это скажешь, Ирсал?
- Да неужто они бога не боятся?
- Кто? Глава Церкви нашей, акхон Батан, кеватец родом.
- Господи, великая твоя мощь и благость! - тоскливо сказал Ирсал. Будь он проклят, Кеват, и люди его!
- Я ведь чего боюсь? Симаг разматывает это дело с одного конца, Церковь - с другого. А чем кончится... Да и стыдно. Понимаешь? Неужели мы опять дадим надругаться над святым нашим?
- Слышь, - подумав, спросил Ирсал, - ты по-честному скажи: все правда? А то ведь проверим...
- Ты знаешь, где меня искать. Об одном прошу: не трогайте девушку, что у Синар живет. Она дочь одного из одиннадцати, Гилора.
- Коль так, не тревожься. Твои грехи не мне судить, а за нее господь тебе много простит.
Он вскочил, и я поднялся следом.
- Ладно. Как уж с тобой... Мудрен ты больно на мой разум, да на то и у нас мудреные есть. А за дело не бойся. Мне твой Хозяин ни к чему, да за мучеников наших и кровь их весь народ в ответе. Но чтоб больше не шлялся!
А Суил заметила мою отлучку. Весь день поглядывала на меня с тревогой, и я радовался, что старуха так ревностно нас блюдет. И про Ваору я ей не сказал. Незачем ей сейчас это знать.
Я в тот день не тревожился, потому что не ждал расплаты так рано, и с улыбкою вышел на знакомый условный стук. А когда я увидел угрюмого Ирсала, а в сторонке - но так, чтобы сразу заметил - здоровенного парня с закрытым лицом... нет, я не очень перепугался. Я не мог поверить, что это конец.
- Здравствуйте, гости дорогие! Ко мне или за мной?