Он усмехнулся.
- Дело не в умении, биил Бэрсар. Еще месяц - и мне придется просить милостыню. Вы забыли, что заставили меня бежать прямо из армии? Видите, он показал мне свои тонкие пальцы, на которых уже не было ни одного кольца.
- Я готов просить у вас прощения, царственный кор, но может быть, я смогу что-то... исправить?
- Только не это! - сказал он с отвращением. - От Калата я ничего не приму!
- А от Квайра?
- Не надо золотить топор и серебрить плаху! Калат - это сейчас и значит "Квайр"!
- Правитель никогда не равнозначен стране. Вы слишком возвеличиваете акиха. Мне безразлично, кому в конце концов достанется власть. Мне важно только, чтобы страна была жива. И если благополучие Квайра требует, чтобы вы на время устранились от борьбы, то справедливость требует, чтобы вам предоставили возможность это сделать. Думаю, вы вправе поставить такое условие... Квайру.
Он улыбнулся - горько и насмешливо.
- Вот настолько вы меня презираете?
- Нет, царственный кор, - ответил я искренне. - Прежде я хуже думал о вас.
Он надолго задумался, глядя в оконную черноту, а я радовался, что Эраф сумел меня убедить. Кор Эслан заслужил, чтобы его спасли. Остаться человеком в клоаке продажнейшего из дворов...
Он вернулся. Опустил глаза и сказал:
- Хорошо. Я согласен. Если Калат вернет мне доходы с моих поместий, я затяну дело с выборами... на сколько понадобится.
- Спасибо, царственный кор!
- Не за что, - сказал он угрюмо. - Признаться вам?..
- Я знаю, царственный кор. Только ради этого соглашения вы и соизволили меня принять. Правда, вы рассчитывали на большее. Вы позволите мне удалиться?
Эслан улыбнулся и протянул мне свою красивую руку - без перстней.
Вот я и научился находить дорогу в лесу. Правда, это знакомая дорога, много раз я по ней проезжал, но без Эргиса - впервые.
Мне очень не хватало Эргиса. Не как няньки или поводыря - все-таки он чему-то меня научил - просто мне очень его не хватало. Но эргис был нужен в лесу, где еще не достроена наша лесная база. Теплая осень и так выручает нас: мы много успели, но осталось тоже немало, и на счету каждый день, пока не пошли дожди...
Путь был долог, спутник мой молчалив; впрочем, и я неразговорчив в лесу - лес неуютен, враждебен, в любую минуту он может бессмысленно оборвать твою жизнь - и что тогда будет со всем, что ты начал и что ты задумал? Только с Эргисом мне не страшно в лесу: он сам - часть леса, надежный посредник между нами, и только Эргис унимает мою тревогу реакцию горожанина на извечное, нечеловеческое, чужое.
Посланец Асага был тоже горожанин.
Мы с ним почти что и не говорили. Я взял записку - грязный клок бумаги с единственным корявым словом: "приезжай" - и задал несколько вопросов. Бессмысленные для непосвященных, но он ответил как надо, и я велел седлать коней.
Есть своя прелесть в равномерном, многодневном движеньи вперед, в том мнимо-отклоненном, нефункциональном промежутке, что лежит между начальной и конечной фазами пути. Фонд времени.
Выскакиваешь прямиком из суеты, из кучи дел, с едва поставленной задачей, а приезжаешь - все уже готово. Обдумано, размечено - и можно начинать.
Мы едем, путь далек, а лес угрюм, и понемногу отходя от суеты, я думаю о том, о чем пора подумать.
Сначала подобьем итоги. Что есть? Есть в Касе улица. Мой дом, дома Ирсала, Зиран, Эргиса, еще десятка беглецов из Квайра. Немного. Но Квайрской улице известно все о Касе, а Кас не знает ничего о Квайрской улице.
Есть - да, могу сказать, что есть - лесная база в полудне езды от Каса. Конечно, Кас не обижает чужаков - особенно когда у них есть деньги, - но благодушие его немного стоит. Он приютит тебя, он он же и предаст тому, кто платит больше.
Хотя в ловушку эту угодить непросто - Бассот совсем особая страна. А если точно: это не страна. Огромный дикий край, заросший лесом, где проживает множество племен. Я, собственно, еще не разобрался в их связях, отношениях и родстве. Четыре племенных союза, пять брачных групп, одиннадцать военных групп и прочая абракадабра. И в этом первобытном захолустье есть город Кас - единственный в стране, - где все, как у людей. Локих с двором, торговые ряды, храм - и при нем поделт-кеватец. И это то, что именуется Бассотом - окружено кольцом нормальных стран, и ни одна страна из региона не смеет отщипнуть кусок Бассота. Армии здесь нет, но каждый житель леса - воин, и есть еще одна увесистая сила разбойники-олоры. Отребье, выплеснутое из всех окрестных стран: бродяги, беглые рабы, бунтовщики, преступники и дезертиры из всех армий.
Их цель - грабеж, единственный закон - делить все поровну; они опасны всем, но с местными и им приходится считаться. В лесу своя, простая справедливость: смерть за смерть, обида за обиду.
Да, Бассоту нечем воевать, его нейтралитет немного стоит, но именно нейтралитет и кормит Кас. Кас - это нервный узел региона, здесь подготавливают все договора и обретают плоть все заговоры, здесь заключают политические сделки и дипломаты из враждебных стран спокойно предают своих хозяев.
А, ладно! Кас сейчас неинтересен мне. Я им займусь, когда наступит время. Итоги? Есть и кое-что еще. Мы это сделали вдвоем с Эргисом. Мотались целый месяц по лесам от поселенья к поселенью, отбивались от людей и от зверей - Фирагу этой эпопеи бы хватило, пожалуй на пяток бо-ольших романов. Мне тоже этого хватило - и с избытком. Но главное мы сделали. Пока еще не договор - знакомство с несколькими атаманами олоров. Одна-две ночи где-то в шалаше, неспешный разговор о том, о сем: откуда родом, как дела и как охота. Нас охранял закон гостеприимства, их к нам влекли воспоминания о позабытой, безвозвратной жизни, и расставались мы почти друзьями. И вот из этих всех лесных метаний, из всех опасностей и неудобств мы создавали то, что очень нужно: возможность безопасного проезда по тем местам, где не пройдет никто.
Я вдруг подумал: ну, а если зря? Спешил, метался, строил планы, а вот доеду - и конец. Пожалуй, мне не стоит ехать в Квайр. Нет, я не верю, что Асаг завлек меня в ловушку. Асаг честней меня. Верней другое: просто подошло то неизбежное, что я нечаянно отсрочил. Баруф решил прихлопнуть Братство - и этому не помешать. Оно должно погибнуть. Застывшее, ортодоксальное, тупое - ему не выстоять против блестящей логики Баруфа и опыта олгонского подполья. Хотя противно, честно говоря: он этот опыт накопил в борьбе с гнуснейшей полицейской машиной - а для чего?
Не мне его судить. Я сам убрался в Кас, чтобы пересидеть разгром, потом вернуться, собрать осколки и построить то, что надо мне. Тогда зачем я еду в Квайр? Кой черт несет меня туда в такое время, когда опасны и чужие, и свои? Наверное, из-за Асага. Он честно защищал меня полгода, и, если что, заплатит головой.
Мы все ехали: перекусывали, не расседлывая коней, по очереди караулили ночью, и я уже знал, что зовут моего спутника Дарн, и уже вспомнил, где я его видел. В день бунта у тюрьмы.
И вовсе он не был угрюм - скорей, основательно-немногословен; я стал уважать его, узнав, что он - боевик из дома Эгона, а к концу пути уже твердо решил, что когда-нибудь перетащу к себе.
Просто он _в_и_д_е_л_ и _п_о_н_и_м_а_л_ - редкое качество среди братьев; он точно отвечал на вопрос - а этого не умеет даже Асаг. Из его точных, немногословных ответов все вырисовывалось довольно ясно, и, кажется, дело гораздо хуже, чем я до сих пор предполагал.
Опять я не мог не восхититься Баруфом, изяществом и нестандартностью его решений. Он не стал, как я думал, связывать оборванные нити и заново распутывать клубок. Он просто _о_б_о_з_н_а_ч_и_л_ Братство.
Завалил Садан работой, наводнил пришлым, затопил слухами и шепотками. Слухи были идиотские, взаимоисключающие: отменят налоги, введут новые налоги; скоро война, всех подряд станут брат в войско - не будет войны, войско распустят, все кинутся в столицу, опять хозяева срежут жалование. А шепотки были хитрые: кто-то предсказал на днях конец света, теакх отлучил Квайра от церкви - непременно теперь быть мору; где-то у кого-то было видение: аких восторжествует над врагами своими и отдаст все богатые дома беднякам на разграбление; Братство святого Тига пленило дьявола: держат его в развалинах старого храма и заставляют губить неугодных, а кормят его сердцами детей, которых ночами воруют в предместьях...
Слухи и шепотки всколыхнули Садан; он вскинулся, забурлил - и затих, притаился, выжидая; люди как-то отшатнулись друг от друга, и стабильные, выкристаллизованные веками конспирации связи Братства стали проступать, как окрашенный образец под микроскопом.
Дарн высказал это довольно четко:
- Ровно шел по большаку - и вдруг болото. Вроде и место твердое, а утопаешь - и ухватить не за что.
Да, теперь понятно, зачем Асаг меня вызывал... Не слишком ли поздно? А, может быть, мне и хотелось бы опоздать?
Но я не опоздал, хотя осень вдруг передумала и свалила на нас нерастраченные дожди. Три дня мокрые, как дождь, мы продирались сквозь лес в стороне от раскисшей дороги; совсем невесело и даже обидно, когда у тебя есть дом, теплый, сухой дом, где тебя так ждут.
Кончается все, кончилась и дорога; завистливым взглядом я проводил Дарна и спустился в промозглую сырость запрятанной в мелколесье землянки. Сочились стены, хлюпала под решетчатым настилом вода - только и радости, что сверху не льет. И огонь не разведешь - город рядом. Поежился, покуда не завертело.
А завертело сразу. Только стемнело - по-осеннему рано - как ко мне заявился гость. Старший брат Сибл. Я испугался. Я ждал Асага.
Он понял и усмехнулся, но успокаивать не спешил. Мы стояли у стола, разделенные лишь огоньком лучины, и разглядывали друг друга, словно виделись в первый раз. А разве нет? Я совсем не знаю Сибла. Здоровенный рябой мужик, по виду простак, по одежде - нищий, а на самом деле искусный ткач и глава всех боевиков Братства. Генерал, можно сказать.
Умен - наверняка: глупый Старшим не станет, смел - без сомнения, но чем обернутся для дела его смелость и его ум?
Наконец Сибл зашевелился. Нашарил позади нары, сел и кивнул мне. Я уселся напротив.
- Как ехалось-то? - спросил он по-домашнему. - Намоклись, чай?