- Как цветы на могилу? Значит, мы больше не увидимся, биил Тубар?
- На людях разве. Ты уж прости меня, Тилар. Старый я. Кого любил считай, все умерли. Оставь мне того молодца, что мне в лесу глянулся, а в деле полюбился.
- Спасибо, биил Тубар, - ответил я грустно. - Прощайте.
- Постой, Тилар. Те парни, что с тобой были... забирай их себе. Не надо мне твоей заразы в войске!
- Спасибо, биил Тубар. При случае отдарюсь.
- Иди! Нет, постой! - он вылез из-за стола, подошел - и обнял меня.
Я заново покорю Кас. Прошло то время, когда приходилось кланяться и просить. Мне нужен послушный Кас и послушный правитель - и никакой возни за нашей спиной!
Маленький праздник: приемная дочь Эргиса выходит за одного из лесных вождей. У нас в гостях половина леса; три дня мы буйствуем, пьем и стреляем, и наша невеста стреляет не хуже гостей.
Удовольствие не из дешевых, зато Касу понятно, что стоит мне только свистнуть...
Никто не знает, сколько у меня людей.
Никто не знает, сколько у меня денег.
Никто не знает, чего я хочу.
Мне бы еще выгнать отсюда попов-кеватцев. Это не так уж сложно: Бассот не верит в Единого, и даже те, кому положено верить, втайне предпочитают лесных богов. Пожалуй, мне стоит связаться с Нилуром...
Целый день я на людях, и люди меня раздражают.
У Суил в глазах ожидание, и она сторонится меня. Я знаю, чего она ждет. А я жду вестей от Зелора.
Зелор оберегает его. Братство хранит своего убийцу. Зелору не надо ничего объяснять, он понимает меня. И он уже перехватывал нож и отводил ружье. Пока.
Мне больше не снится Приграничье. Мне снится стремительная река, которая уносит его. Его. От меня.
В Малом Квайре кипит работа. Асаг добрался и до реки и укрепляет подмытый берег. Хозяйство Братства ему по плечу, он счастлив, он пьян от работы. Все вертится словно само собой: завозится лес, куется утварь, разосланы люди на поиск руды. Мы будем сыты этой зимой - те, что есть, и те, что придут.
Хорошо, что он снял с меня эти заботы. Или плохо? Я жду.
Эргис растворился в лесу. Кует железо, пока горячо: гостит у новой своей родни, раздает подарки, мирит врагов.
Хорошо, что он, а не я. Или плохо? Я жду.
А вот и вестник беды: гон Эраф убежал в Кас.
Он не сразу ко мне явился. Выждал несколько дней, принюхался, осмотрелся - и прислал слугу с письмом.
И снова, как год назад - как тысячу лет назад! - его черная трость с серебром, дипломатическая улыбка и холодок в глазах.
Я знаю: он верит мне - только мне он и может верить, но - бедный старик! - он горд, как признаться в своем поражении?
- Биил Эраф, говорю я ему, - наша встреча в Лагаре... надеюсь, я вас не обидел?
- Не будим лукавить, биил Бэрсар. Если бы в Лагаре я не оценил вашей заботы, я бы не осмелился прибегнуть к вашему покровительству.
- Мне было бы приятней услышать "довериться вашей дружбе". Вы знаете, как я к вам отношусь, биил Эраф.
Улыбается. Ироническая улыбка и облегчение в глазах. Милый старый хитрец! Нам с тобою не стоит играть...
- Что же творится в Квайре, биил Эраф? Неужели Огил посмел?..
- Нет, - отвечал он. - С вашей помощью наша дела в Лагаре завершились успешно, посему по возвращеньи я был принят сиятельным акихом весьма благосклонно и награжден весьма достойно. Мне не в чем упрекнуть благодетельного акиха. Я служил двум государям и одному правителю...
- И только он оказался вас достоин?
- И только он меня оценил. Нет, биил Бэрсар. Просто я - старый человек, и знаю запах смерти. Я хочу умереть в своей постели, биил Бэрсар!
Не надо перебивать, он и сам слишком долго молчал.
- Таласар меня ненавидит. Можете мне поверить - есть за что! Он побывал в Лагаре. Мальчишка, наглый щенок, он за одну неделю столько напортил, что я потом два месяца носился между Лагаром и Квайром, как лист по ветру! Я - старый человек, биил Бэрсар, - сказал он угрюмо. - Я служу без малого сорок лет, и все эти годы верность моя была вне подозрений. Даже недоброй памяти кор Тисулар не посмел обвинить меня в измене. А теперь, почтенный доверьем акиха, верша секретнейшие из дел, я облеплен шпионами, как утопленник тиной, я шага не смею сделать, ибо этот шаг станет ведом ему и навлечет несчастье на тех, кто не защищен доверьем акиха, как я. Никто ни от чего не защищен в Квайре! Воистину только за границей я чувствую себя спокойно, ибо не могу никому повредить. Я не смею переписываться с братом, биил Бэрсар!
- Гон Сибл Эраф в Тардане?
- Да. Господь дал ему светлый разум - не то, что мне. Я сам уговаривал его вернуться, но он не осмелился - и трижды прав!
- Разве в Квайре так опасно? Я вроде бы не слышал о новых арестах?
- Аресты? - спросил Эраф и безрадостно засмеялся. - Вы слишком давно не бывали в Квайре, биил Бэрсар! Поверьте, я порой сожалею о бесхитростных временах правления кора Тисулара. Вы помните Энвера, книготорговца?
- Конечно!
- Он, как и я, защищен приязнью акиха. Но у меня нет сына, а у него был сын, и сын этот пойман с разбойною шайкой на разбое, осужден и казнен!
- Разве Энвер? Что за чушь? И Огил позволил? Или он не знал об этом?
- Не обманывайте себя, биил Бэрсар. Аких знает все, но попустительствует злодеям. Мы стали безгласны, потому что боимся не за себя. Мы! - сказал он с тоской. - Те, что покровительствовали Охотнику и были опорой акиху Калату. А теперь мы должны замолчать. Теперь говорят банкиры. У нас две тысячи кассалов долгу, биил Бэрсар! Юг разорен, треть мужчин в стране перебита. У нас непомерная армия, которой надо платить и которую надо кормить. Вы знаете, почему наша армия оказалась в Сагоре? Нет, не из политических соображений! Бродячие проповедники взбаламутили весь край, в Унтиме начинался бунт, и если бы он начался...
Знаю я это, мой друг.
- А знаете ли вы, что калары Назера и Глата, удаленные от двора, но не арестованные, ибо Крир не сумел предоставить доказательства их измены, удалились в свои замки и там вооружают вассалов? Если бы не отступничество кора Эслана...
- Я и это знаю, гон Эраф.
- В столице пахнет смертью, - сказал он тихо. - Никто ему не поможет. Мы молчим, потому что и наши дети превратились в заложников Таласара. И чернь. Проклятая подлая чернь, которой кишит город.
- Люди из предместий?
- Я еще не забыл родной язык, биил Бэрсар, и могу отличить бедняков от черни! Поганая чернь, гниль людская! Они слоняются возле наших домов, пьют во всех кабаках, и золото бренчит в их карманах. А вы знаете, сколько раз на него покушались? Уже трижды!