— Мне нужно будет проходить в нём весь вечер? — Кивнув на ожерелье из отполированных, подозрительно напоминающих человеческие, маленьких костей, неуверенно спросила Ангелина.
На её лице плясали тени от многочисленных горящих свечей, освещавших большую, просторную спальню. Время от времени вспыхивали коричневые полосы магии и по комнате проносились различные баночки, флакончики и ткани, оседая на руках у проворных служанок. Лёгкий запах дыма, витавший в воздухе, щекотал ноздри Ангелины. Пожалуй, именно этот навязчивый и вездесущий запах палённого дерева стал для неё — девушки, никогда не жившей в доме с камином и не пользовавшейся свечами и масляными лампами — одним из самых удивительных открытий. Она искренне надеялась, что в скором времени сможет привыкнуть к этому, потому как перспектива настолько остро обонять подобное каждый раз перед сном её серьёзно огорчала.
— Конэчно, госпожа, — Кастилия, бывшая, как поняла девушка, кем-то наподобие свахи, любовно провела пальцами по жуткому украшению. — Это — обэрег Таа. Мы почитать эё, потому что она давать нам свою силу матэри. Если жэнщина входить в брак с нэй, то она имэть много дэтэй.
Тяжело поднявшись, Кастилия грубовато оттолкнула одну из занятых волосами Ангелины служанок, подойдя к смирно сидящей на неудобном деревянном стульчике принцессе. Вытянув полные руки, женщина, кряхтя, приложила к груди той неприятно стучащее при каждом движении ожерелье. Придирчиво оглядев новобрачную, она недовольно цокнула, покачав головой, и быстро проговорила что-то на сарайском. Одна из служанок резво кивнула, вновь принявшись рыться в груде присланных Ротхеном платьев.
Тяжело ступая, Кастилия заняла своё прежнее место на небольшом диванчике. Наблюдая за приземлением "свахи", Ангелина неслышно прыснула, про себя порадовавшись тому, что корпус многострадального дивана был отлит из довольно прочного на вид металла.
— Ох, вот оно что… — наконец ответила она. — А из чего оно сделано? Это чьи-то кости, да?
— Да, госпожа. Это — кости от дэтэй, которыэ рано спускаться вниз, потому что быть нэугодны Таа. Болэть. Они привлэчь эё вниманиэ, когда быть на вашэй шээ и она прийти. Тогда мудрэц попросить эё дать вам плодородия.
Услышав это, Ангелина непроизвольно скривилась. Она хотела было начать препираться с Кастилией, но, пораздумав немного, осознала, что это в любом случае не приведёт ни к чему хорошему. Как бы она не бунтовала и не капризничала, ей всё равно придётся надеть то, что ей скажут, а лишние возмущения только отнимут время и подорвут к ней доверие сарайцев и особенно кагана Ротхена. А этого она никак не могла допустить — Ангелине хватило всего одной проведённой с ним и его диковатой братией совместной трапезы для того, чтобы понять: организовать побег под носом этих ребят будет крайне сложно.
Первым, что она заметила, спустившись накануне к ужину, было обилие вооружённых, крепких воинов, рассевшихся за длинным каменным столом. Плечистые и высокие, они возвышались над её соплеменниками, бросая в их сторону угрожающие взгляды. Те же, выпрямив спины, сидели с лицами, в каждом из которых читалось выражение нескрываемого отвращения.
Заметив её, сарайские воины неприятно оскалились, чётко давая понять Ангелине, каково на самом деле их отношение к выбору кагана. Сопровождаемая их полными презрения взглядами, она, окружённая служанками, опустилась на большое, выкованное из железа кресло, по левую руку от Ротхена. Робко осмотрев присутствующих, Ангелина отыскала Бронхилая — зажатый между двумя сарайскими женщинами в кольчуге, он сидел с красным лицом, практически не дыша. Его чуть измявшийся жёлтый костюм оказался самым ярким пятном во всей трапезной, из-за чего окружающие то и дело бросали на него насмешливые взгляды. На другом конце стола, почти у самой двери, девушка заметила Семпронию, которая с явным удовольствием вгрызалась в огромный, истекающей жиром кусок жареного мяса, запивая его периодически вином. Похоже, матёрую командиршу мало смущали враждебно настроенные сарайские бойцы — не обращая ни на кого внимания, она самозабвенно наслаждалась едой и питьём.
Последовав её примеру, Ангелина потянулась к блюду с мясом. Выбрав наименее жирный кусок, она переместила его на стоящую подле неё плоскую серебряную тарелку, в очередной раз отметив, насколько окружавший её интерьер диссонировал с образами сидящих за столом дикарей. Свободные в своих манерах и поведении, они использовали все имеющиеся во дворце предметы быта без особой осторожности и понимания их уместности, будучи не способны осознать их истинную ценность. Они сминали, хватали грязными руками, нещадно царапали столовыми приборами изящную посуду, с присущим варварам равнодушием к её искусности, будто насмехаясь над тем, величие чего не могли постигнуть.
В просторной трапезной воцарилась напряжённая тишина, прерываемая лишь негромким чавканьем и звоном серебряных бокалов. Сарайцы и норфолкцы то и дело переглядывались друг с другом — в лицах и тех и других читалась едва сдерживаемая неприязнь. Каждый из них тянулся ближе к своим соотечественникам, подчёркивая установившуюся между ними дистанцию.
К счастью, спустя какое-то время, когда все уже почти насытились, Ротхен, отложив в сторону обглоданную кость и вытерев руки о кусок лежащей на столе тряпки, прервал раздражающее молчание. Повернувшись к Ангелине, он негромко произнёс:
— Тэбэ понравились твои покои, принцэсса?
Поставив опустевший бокал на стол, девушка, чуть заплетающимся из-за выпитого вина языком, кивнула, вежливо ответив:
— Мне всё очень понравилось, благодарю ва… тебя за такой хороший приём.
— Я рад, — смерив её взглядом, проговорил мужчина. — Как тэбэ служанки? Мы можэм нанять других — из Норфолка, — эсли ты желаэшь.
— Нет, в этом нет необходимости, — поспешно произнесла Ангелина. — Служанки превосходные — всё сделали быстро и как я хотела. Они меня абсолютно устраивают.
— А куда жэ дэлись ваши служанки, принцэсса? — Насмешливо вопросила сидящая по правую сторону от Ротхена Абантес. — И ваши… бэнту рих элд, эти, фрэйляин? Нэужто помэрли от страха, пока к нам добирались?
Сарайцы мгновенно загоготали, будто услышали невероятно остроумную шутку.
— Мне пришлось отправить их обратно, — дождавшись, когда смех стихнет, уверенно ответила Ангелина. Мысленно она вознесла благодарность Генриетте за то, что та предусмотрительно обговорила с ней этот момент, спася её от попадания в крайне щекотливую ситуацию. — Мы с ними не ладили — их набирала для меня моя мать. В конце концов, нам с ней удалось договориться и скоро она пришлёт тех фрейлин и слуг, которых хочу уже я.
— Вар ту симэн голь! — От радостного возгласа сидящего неподалёку молодого сарайского парня все снова взорвались громким смехом, сопровождаемого на этот раз уничижительным улюлюканием.
Норфолкцы тут же напряглись. Отложив столовые приборы, они синхронно потянулись к оружию, предупреждающе зыркая в сторону насмешливо на них смотрящих сарайцев. Казалось, будто дикари намеренно подталкивали своих недругов инициировать скандал, дабы получить законный повод начать вооружённую стычку.
— Лахденмоль! — Громкий окрик Ротхена заставил его подчинённых замолчать. — Вар ку рибен грос! Ит ген шейн! — Ангелина не понимала произносимых каганом Сарая слов, но, судя по посеревшим лицам сарайских воинов, сказанное её будущим супругом вряд ли было чем-то приятным.
Когда Ротхен закончил, в трапезной снова воцарилась гнетущая тишина. Напряжение, повисшее в воздухе, было почти осязаемым, казалось — издай хоть кто-то посторонний звук, как тотчас же начнётся массовое побоище. Будучи уязвлённой всей этой ситуацией, девушка неподвижно сидела, облокотившись о стол, и думая о том, насколько сильно она недооценила всю сложность своего нынешнего положения. Похоже, не только норфолкцы, но и сами сарайцы смотрели на их будущий союз с большой неприязнью, а на саму принцессу — с презрением и недоверием.
А потому сейчас, сидя в окружении присланных Ротхеном женщин, она смиренно выполняла все указания грубоватой Кастилии, стремясь продемонстрировать как самому кагану, так и его людям свою полную лояльность. Понимая, что за такой короткий срок ей не удастся завоевать расположение всех сарайцев, она хотела хотя убедить их своей полной безобидности в надежде, что в нужный момент её хорошая репутация положительно скажется на их бдительности и даст ей большую фору. А дальше останется только уповать на то, что скрывающуюся у своих родственников Генриетту они найдут первой — в конце концов, где ещё искать сбежавшую жену, если не у кого-нибудь из членов её семьи?
Продолжая источать покорность, Ангелина поднялась, позволяя — уже в который раз за весь вечер — служанке переодеть её в другое, на этот раз зелёного цвета, свободное длинное платье. Его ткань, грубоватая и тонкая, неприятно царапала кожу, но Кастилия объяснила ей, что оно исключительно ритуальное, поэтому, к облегчению Ангелины, ей не придётся постоянно мучиться, нося подобную одежду.
По прошествии ещё пары часов сборы были, наконец, окончены. Подойдя к большому, высеченному из обсидиана зеркалу, Ангелина осторожно провела рукой по своим волосам. Её длинные, густые локоны остались распущенными — только отдельные пряди были заплетены в тонкие, слабые косички, закреплённые разноцветными лентами. Просторное зелёное платье с длинными рукавами почти целиком скрывало тонкую фигуру, только ступни ног, исписанные непонятными рисунками, робко выглядывали из-под подола. На шее красовалось жуткое украшение из костей, при одном взгляде на которое горло Ангелины сводило в судороге. Образ её фонил сумасшествием, и в какой-то момент, глядя на себя, она даже подумала, что всё это — просто злобная шутка Кастилии. Неужели в подобном марафете действительно была необходимость?
Тряхнув головой, девушка выдохнула. Какая ей разница, собственно? Всё это — проблемы Генриетты, а не её. Она отыграет свою роль, насколько бредовой бы та ей не казалась, и распрощается со всем этим навсегда. А принцесса пусть сама уже разбирается и со странными традициями народа своего супруга, и с неприязнью его подданных.
Ангелина повернулась к Кастилии. Взяв предложенный пожилой дамой локоть, она отправилась навстречу своей судьбе.
* * *
Стук барабанов эхом отдавался в голове Ангелины пока она, осторожно ступая, шла навстречу к стоящему возле диковатого вида женщины Ротхену. Одетый в песочного цвета просторные рубашку и брюки из той же грубой ткани, он внимательно рассматривал её, и на лице его читалось удовлетворение. Смущённая этим откровенно ласкающим взглядом, Ангелина зарделась, и по лицу её пробежала волна смущения, окрасив его в розовый. Сжав от волнения ладони, она выдохнула, постаравшись успокоиться. Её нагие ступни приятно щекотали какие-то незнакомые девушке сухие листья, источавшие пьянящий сладковатый аромат. Украдкой разглядывая собравшихся, она невольно улыбнулась, заметив в толпе недовольных Семпронию и Бронхилая. Каким-то образом их присутствие вселило в неё силу духа — хоть они и не были друзьями, сейчас, здесь, будучи в окружении готовых вцепиться ей в глотку злобных исполинов, эти двое казались ей единственными близкими людьми, и их присутствие внушало ей маломальскую уверенность.
Дойдя, наконец, до Ротхена, Ангелина остановилась. Странная женщина с седыми растрёпанными волосами в тот же миг подняла обе руки вверх. Её жирно подведённые чёрным водянистые глаза безумно сверкнули. Внезапно раздававшийся до этого гомон стих, и на площадь опустилась тишина.
— Тэрбэ угарит! Бэркё, лузамин бравэ, — голос незнакомки оказался надтреснутым. Удачно дополняя её внешний облик своей хрипотцой, он погружал окружающих в атмосферу чего-то эсхатологического, заставляя внимать.
Вывернув свои морщинистые костлявые руки, старуха затянула какую-то заунывную песню на непонятном Ангелине языке. Многочисленные тонкие браслеты из золота и серебра, свободно болтавшиеся на тонких запястьях женщины, аккомпанировали её заунывным завываниям. Странно извиваясь, она принялась пританцовывать в странном, совершенно неподходящем под её песню ритме. Движения её были резкими — ломанные линии рук и ног стремительно прерывались. Казалось, будто она пыталась изобразить ими что-то, но каждый раз неизвестная сила препятствовала этому.
Ангелина опёрлась на правую ногу. Будучи взволнованной перед церемонией, она так и не смогла нормально выспаться, и теперь ей хотелось лишь одного — что бы весь этот спектакль поскорее кончился, и она смогла, наконец, как следует отдохнуть.
К счастью, пение женщины резко прервалось. Руки её повисли мёртвыми плетьми вдоль тела, и сама она странно сгорбилась. Не понимая, что происходит, Ангелина украдкой бросила взгляд на Ротхена. Тот, продолжая неподвижно стоять, спокойно наблюдал за старухой. Лицо его было лишено всяческих эмоций — казалось, он не воспринимал всё происходящее всерьёз. Сбитая с толку его реакцией, девушка снова уставилась на продолжающую изображать горбатое чучело женщину. Внезапно до ушей Ангелины донёсся едва уловимый стук барабанов. Постепенно нарастая, он становился всё громче. Будто ведомая этим звук, начала медленно "оживать" и старуха. Сначала руки, а после и она сама, будто находясь в экстазе, затряслись в странных конвульсиях.
Когда барабаны стихли, она снова остановилась, но на этот раз подхватив два движущихся к ней на своеобразной "подставке" из коричневых магических нитей железных кубка, практически до краёв наполненных чем-то. Протянув эти кубки Ангелине и Ротхену, она снова произнесла что-то непонятное, дав жестом знак выпить из них.
Осторожно приняв напиток, девушка зажмурилась, медленно втягивая в себя горьковатую, отдающую алкоголем жидкость. Горло её тут же обжёг его терпкий, неприятный вкус. Преодолевая отвращение, она быстрыми глотками прикончила всё содержимое кубка. Стоило Ангелине передать старухе уже опустевший сосуд, как тишина в то же мгновение взорвалась радостными, одобрительными криками, сопровождаемыми позвякиванием металла. От неожиданности девушка вздрогнула. Быстро вытерев губы тыльной стороной ладони, она повернулась к не сводившему с неё глаз Ротхену. Склонившись к Ангелине, он мягко заключил её прохладную тонкую ладонь в свою, тихо прошептав:
— Идём, жэна.
Не негнущихся от волнения ногах, теснимая толпой спешащих их поздравить людей, она всё же добралась до выстланной мрамором террасы дворца, где Ротхен, склонившись, надел ей на ноги заранее подготовленную мягкую, напоминающую угги обувь из светлой кожи. Негромко поблагодарив его, Ангелина снова раскраснелась, стоило мужчине улыбнуться в ответ на её слова.
Сопровождаемые радостно гудящей и выкрикивающей поздравления толпой, они добрались до огромной, заставленной полными различными закусками столами, комнаты. По периметру её было установлено множество масляных фонарей, из-за чего, несмотря на позднее время, трапезная оказалась хорошо освещённой. Натёртые слугами мраморные полы сияли, отражая высеченные на стенах замысловатые рельефы. В принципе, как успела заметить Ангелина, всё помещение дворца несло в себе отпечаток изысканности и роскоши. Полы, стены, потолок, многочисленные резные колонны — казалось, каждая деталь этой огромной по своим масштабам постройки представляла собой самостоятельно произведение искусства, познать глубину и величие которого мог лишь человек с очень тонким вкусом.
Подойдя к центральному столу, молодожёны разместились посередине таким образом, чтобы оставаться в поле зрения каждого гостя. Дождавшись, когда все разместятся, Ротхен поднял кубок с вином, громко проговорив:
— За долгий и крэпкий союз, дерш!
Подняв кубки, гости громко прокричали "дерш!" в ответ, выпив. Не желая никого обидеть, Ангелина тоже пригубила немного вина. Её руки едва заметно тряслись — то ли от холода, то ли от волнения, — поэтому, когда она отставила свой кубок на место, вино в нём немного расплескалось. Заметив это, Ротхен склонился над ней, тихо спросив:
— Тэбэ нэ нравится вино, жэна?
— Нет, я просто, — нервно пригладив волосы, Ангелина заставила себя повернуться лицом к мужчине, — я просто уже выпила на церемонии, мне уже достаточно.
— В Норфолкэ мнэ говорили, что ты любишь пить вино, — наклонившись ещё ниже, он насмешливо продолжил, — и быть с мужчинами.
— Это ложь! — Забывшись, возмущённо воскликнула Ангелина.
При виде её реакции Ротхен хрипло рассмеялся.
— Я нэ собирался судить тебя за это, — глядя ей в глаза, произнёс он. — Ваши порядки и вашэ строгое Божэство лишаэт вас, сэвэрян, свободы, — мужчина на секунду прервался, накладывая ей аппетитно пахнущее мясное жаркое. — Я видэл много сэвэрных жэнщин — они всэ были красивыми, но холодными. А я нэ люблю холод, я люблю жар. Огонь. И я увидэл эго в твоих глазах тогда. Ты красивая, как сэвэрянка, но страстная, как южанка. Мнэ нравится это.
Смущённая его откровенностью, Ангелина неловко поёрзала, не находя, что ответить. К счастью для неё, вскоре прозвучал ещё один тост, и Ротхен, повернувшись к гостям, вновь поднял кубок.
Потянувшись к своему кубку, девушка снова немного пригубила и, вернув его на место, принялась за еду.
Гости довольно переговаривались, периодически чокаясь и поднимая кубки в честь очередного тоста. То тут, то там раздавался пьяный гогот, над столами, не переставая, струились коричневые потоки магии, заполняющие опустевшие кувшины с вином и кубки, убиравшие лишнюю посуду и всякий мусор.
Спустя какое-то время некоторые из гостей, достигнув, по-видимому, нужной кондиции, принялись исполнять различные баллады, аккомпанируя себе барабанами или странным струнным инструментом, напомнившим Ангелине гитару. Некоторые, особо опьяневшие, выскочив в центр комнаты, начали весело выплясывать, во всё горло подпевая своим товарищам.
Наблюдавшая за этим Ангелина невольно заволновалась — слишком уж отчётливо всё происходящее напоминало ей о всех тех попойках, что перманентно устраивала её тётка, и от которых она так старалась уйти, в свои шестнадцать съехав в университетское общежитие. При воспоминании об этом сердце девушки невольно сжалось. Забавно. Раньше ей всегда казалось, что она ненавидит свою непутёвую тётушку и что с радостью забудет о ней, как только уедет жить в Молдову или Сербию. Но только сейчас, оставшись без неё, она осознала, насколько на самом деле та была для неё важна. Пускай Светлана и была безответственной алкоголичкой, но она давала Ангелине самое главное — ощущение того, что она не одна. Пусть тётка и оставалась последним человеком, к кому девушка пришла бы пожить в случае форс-мажора, но она хотя бы была этим вариантом. А теперь у неё нет и этого. Сейчас ей действительно некуда пойти и не у кого просить помощи. Она абсолютно одна, и надеяться она может только на себя.
Смахнув выступившие на глаза слезы, Ангелина незаметно поднялась. Мгновенно повернувшийся к ней Ротхен негромко спросил:
— Тэбэ нэхорошо, жэна?
— Нет, всё в порядке, — пряча увлажнившиеся глаза, быстро проговорила девушка, — хочу найти Семпронию и Бронхилая, узнаю, как у них дела.
— Будь осторожнээ и нэ выходи за прэдэлы дворца — это можэт быть опасно.
— Ладно.
Держась подальше от столов с бурно празднующими гостями, Ангелина быстро отыскала взглядом старого лекаря. Верх его гумозного жёлтого костюма красовался на широких плечах его соседа-сарайца — седовласого худощавого мужичка, с интересом внимающего что-то рассказывающему ему Бронхилаю. Волосы лекаря, всегда зачёсанные строго влево, были растрёпанны, одним куцым куском свисая с правой стороны почти лысой головы. Лицо его раскраснелось от явно немалого количества выпитого вина, глаза казались наполовину прикрытыми.
Оценив состояние Бронхилая, Ангелина решила обойти мужчину стороной и не рисковать — кто знает, может у него откроется, как это порой бывает с пьяными, фонтан красноречия и он решит поделиться со всеми их маленьким секретом. Хоть девушка и сомневалась в том, что кто-то посчитает это чем-то большим, чем просто пьяные бредни, но допускать возникновения даже малейших сомнений в её честности она не собиралась.
Осмотрев комнату, Ангелина заприметила, наконец, Семпронию. К её радости, женщина сидела в компании других норфолкцев и была, судя по всему, вполне трезвой. Заметив стремительно приближающуюся к ней принцессу, та поднялась, выйдя к ней навстречу. На лице её отражалось лёгкое беспокойство.
— Ваше Высочество, что-то случилось? — Поравнявшись с Ангелиной, без обиняков спросила она.
— Нет, всё в порядке. Я просто пришла спросить, как вы устроились и не нуждаетесь ли вы в чём-нибудь.
Военная на долю мгновения застыла, изумлённо уставившись на принцессу. Но быстро справившись с шоком, уверенно ответила:
— Нас обеспечили всем необходимым, Ваше Высочество.
— Это хорошо…
На некоторое время между ними воцарилось неловкое молчание. Нервно покусывая губы, Ангелина лихорадочно перебирала в голове различные темы, отчаянно ища возможность продолжить разговор с Семпронией.
— А когда вы уезжаете? — Помолчав ещё немного, проговорила она.
— Завтра.
— Понятненько… ладно, я… пойду уже. До встречи.
— До встречи, Ваше Высочество.
Сгорая от неловкости, Ангелина поспешила вернуться обратно. Едва не столкнувшись по дороге с начавшими драку мужчинами, она добралась до своего места, которое во время её отсутствия, как оказалось, уже успела оккупировать вальяжно раскинувшаяся на её кресле Абантес.
Заметив супругу, Ротхен легонько толкнул сестру вбок, что-то сказав на сарайском. Скривившись, сарайка повернулась в сторону Ангелины и, демонстративно закатив глаза, привстала.
— Нет, не стоит, — выставив ладони вперёд, поспешно произнесла девушка. — Я всё равно шла сказать, что уже устала и собираюсь подняться наверх, в свои покои.
— Нэнадолго жэ тэбя хватило, сэвэрянка, — хохотнула Абантес. — Смотри, брат, какая нэвыносливая у тэбя жёнушка. Ставлю золотой на то, что нэ минуэт и дэсятка, как ты побэжишь за утэшэниэм к южанкэ.
Восседавшие неподалёку сарайцы пьяно заржали. Ротхен прикрикнул на них, злобно зыркнув на сестру.
Не дав ему ничего ответить, Ангелина быстро проговорила:
— Я буду в своей комнате.
И, развернувшись, стремительно двинулась к выходу, стараясь игнорировать вновь раздавшийся за её спиной громкой смех.
Сдерживая готовые вот-вот вырваться наружу слёзы жгучей обиды, она быстро поднялась по широким каменным ступеням, минуя заинтересованно поглядывающих на неё шныряющих по дворцу слуг. Открыв дверь в свою спальню, Ангелина тут же юркнула внутрь и, стащив через голову людоедское ожерелье, швырнула его на обитый красной тканью диванчик.
Не прошло и минуты, как в комнате показались служанки.
— Приготовьте мне ванну, пожалуйста, — не гладя не девушек, устало приказала Ангелина.
* * *
Удерживая одной рукой на груди обмотанную вокруг тела ткань, другой Ангелина осторожно прочёсывала чуть влажные после мытья волосы. Огонь в камине приятно трещал, успокаивая разыгравшиеся нервы девушки и создавая ощущение уюта. Тепло, исходящее от него, согревало, а лёгкий запах дыма, встревоживший девушку изначально, был едва заметным.
Сладко зевнув, Ангелина наклонилась, принявшись активно трясти головой. От усталости она готова была растянуться прямо на этой, лежащей возле камина, шкуре похожего на медведя странного зверя, но ещё влажные волосы, которые она так недальновидно решила вымыть на ночь глядя, не давали ей этого сделать.
Проклиная себя за глупость, Ангелина выпрямилась и, подойдя ещё ближе к соблазняющему своим жаром пламени, снова принялась взбивать свои пряди. Безучастно глядя на медленно снедаемый огнём кусок дерева, она напрягла слух в попытке понять, разошлись ли уже гости или же они собирались пьянствовать всю ночь. Ангелину вовсе не беспокоила перспектива остаться без сна из-за шума гуляний — до её покоев едва долетали отголоски веселья, — печальный опыт жизни с алкоголичкой научил её со страхом относиться к перспективе засыпания в компании нетрезвых людей. Пусть сейчас она и была, вроде как, неприкасаемой фигурой, глубоко укоренившееся чувство тревоги не позволяло окончательно расслабиться, и отсутствие на её двери замка только усугубляло ситуацию.
Почувствовав дискомфорт в руке, Ангелина недовольно простонала. Вся отданная ей Генриеттой одежда подходила разве что для королевских приёмов и церемоний, и не было абсолютно ничего, что она могла бы надеть после приёма ванны! Она, конечно, не рассчитывала на махровый халат или комплект из шорт с майкой, но должна же была принцесса оставить хотя бы одну простенькую ночнушку! Неужели Ангелине перед сном придётся теперь всё время ходить замотанной в это подобие полотенца? Немыслимо! А что она будет надевать во время сна? У неё ведь даже не было нижнего белья! Или все здесь спят в чём мать родила? А что делать, когда у неё начнутся месячные? На что ей крепить прокладку, если нет трусиков? А где она возьмёт саму прокладку? Как вообще местные относятся к таким вещам? Сможет ли она свободно спросить об этом служанок, не опасаясь того, что те от смущения хлопнутся в обморок?
"Господи, — из груди девушки вырвался стон. — Угораздило же меня вляпаться в такое… попадалово…"
Размяв руку, Ангелина постояла некоторое время, прикидывая что-то в уме. Приняв, спустя время, для себя решение, она кивнула и, развязав небольшой узелок на груди, отшвырнула в сторону влажную ткань.
Постояв так некоторое время, она тряхнула головой и, выставив руку вперёд, попыталась вспомнить, о чём ей говорила Семпрония. Гипнотизируя взглядом "полотенце", Ангелина мысленно взвала к нему, клятвенно убеждая его в испытываемой в нём нужде. К её огорчению, кусок ткани не сдвинулся ни на йоту, продолжив так же безучастно лежать на холодном мраморе. Злобно топнув ногой, девушка попробовала снова, на этот раз попытавшись визуализировать в голове, как коричневые нити, вытекая из её рук, медленно притягивают к ней вожделенный предмет. Однако и на этот раз её старания не увенчались успехом.
— Да блин! — Раздражённо воскликнув, Ангелина отвернулась в сторону. — Капеееец, да как же это делается?
Предприняв ещё несколько оказавшихся такими же бесплодными попыток, Ангелина сдалась. Дав себе обещание возобновить свои занятия утром, она, не найдя хоть чего-то похожего на сушилку для белья, разложила полотенце на невысоком столике. Устало потянувшись, девушкаа зевнула. Те несколько дней, что прошли с тех пор, как она оказалась в этом странном мире, выдались для неё нелёгкими и богатыми на события. Определённо, её авантюра оказалась куда более сложной в исполнении, чем она ожидала, и теперь ей придётся обстоятельно поразмыслить над тем, как из всего этого выпутаться с наименьшими для неё потерями.
«Но сначала, — продолжая зевать, решила Ангелина, — нужно выспаться».
Внезапно тишину её спальни прорезал звук отворяемой двери. Издав испуганный вздох, девушка резко развернулась и, увидев показавшегося в проёме Ротхена, испуганно воскликнула:
— Что ты здесь делаешь?
Подняв голову, мужчина на мгновение застыл, слегка поражённый открывшемуся его взору видом.
Заметив взгляд кагана, жадно блуждающий по её обнажённому телу, Ангелина тотчас прикрылась руками.
— Что ты здесь делаешь? — Уже тише повторила она.
— Я пришёл к своэй жэнэ, — стянув через голову рубаху, он бросил её на пол, медленно приближаясь к покрасневшей от возмущения девушке. — Гдэ эщё быть жэнатому мужчине, эсли нэ у своэй жэны?
— Я… я… — растерявшись, Ангелина рефлекторно шагнула назад. Её голых ног коснулась прохлада железной окантовки, обрамляющей стоящее позади неё небольшое, обитое мягкой светлой тканью кресло. — У те-тебя есть своя к-комната. Будь там!
Не сводя взгляда с девушки, мужчина хрипло рассмеялся. Снисходительное выражение его лица ясно выражало отношение кагана Сарая к предложению девушки. Чуть пошатываясь, он принялся развязывать шнуровку на своих брюках, чем вызвал у напуганной девушки очередной, полный недовольства крик:
— Эй, ты слышишь меня? Прекрати! Убирайся
В ответ на это Ротхен отрицательно покачал головой и, справившись, наконец, со шнуровкой, одним быстрым движением стянул штаны.
Ангелина приглушённо взвизгнула. Недолго думая, она раненой ланью метнулась к двери, ведущей в ванную комнату, в попытке скрыться там от требующего исполнения супружеского долга мужа. К её ужасу, мужчина, издав очередной смешок, тут же ринулся за ней.
В два счёта нагнав девушку, он подхватил и, взвалив себе на плечо, понёс по направлению к кровати. Ангелина яростно заверещала. Чуть приподнявшись, она принялась со злостью колотить мужчину по спине и шее, однако его, очевидно, это только ещё больше раззадоривало — громко хохоча, он легонько шлёпнул девушку по ягодицам. Звонкий звук удара разнёсся по спальне, отразившись на щеках Ангелины алым пламенем.
— Эй, пусти меня, убери руки! — Разозлённая его поступком, она с утроила силу наносимых Ротхену ударов.
— Вар кон итэ стан, — в голосе кагана слышалось веселье — похоже, всё происходящее его и вправду забавляло. — Ты хочэшь… играть в игру? Ман лирэн рос…
— Нет! Господи, отпусти меня!
Добравшись до огромной, занавешенной балдахином кровати, мужчина несильно швырнул на неё Ангелину, отчего та слегка подпрыгнула на мягком матрасе. Быстро перебирая ногами, она попыталась отползти подальше от своего супруга, чем вновь вызвала у того смех.
— Мил ту рих… почэму ты вэдёшь сэбя так? Развэ ты нэ ждала мэня?
— Что? Нет! Конечно, нет!
— Правда? — Бровь правителя Сарая насмешливо поднялась вверх. — Ты ушла давно, но нэ стала спать… а стояла бэз одэжды и чэго-то ждала… мил ту рих, нэ играй в эти игры со мной.
— Боже, нет, я… я не… не… я…, — глядя на возвышающегося над ней обнажённого мужчину, Ангелина нервно облизала губы. Её тело сковывал страх, а в висках бешено стучала кровь. Какой же наивной она была, когда воображала, как уверенно скажет "нет" кагану, и тот покорно подчинится её воле! Неужто она и вправду думала, что на самом деле сможет отказывать в близости тому, кто, судя по всему, по обычаям этого мира имеет право этой близости требовать? Что было в её голове в тот момент, когда она рисовала себе все эти радужные перспективы?
Похоже, будучи женщиной, ни разу не знавшей мужчину, она излишне романтизировала этот аспект человеческих отношений, и из-за этого не смогла как следует продумать стратегию своего поведения.
Поэтому теперь, вжавшись в матрас и трепеща от волнения, она не могла выдавить из себя ни одного внятного слова, пока исполином нависающий над кроватью Ротхен жадно разглядывал её обнажённое тело. Его взгляд, голодный и полный страсти, заворожёно наблюдал за двигающимися в такт быстрому дыханию девушки набухшими от прохлады сосками. Опустив руку, он без смущения провёл ладонью по своему уже вставшему естеству, неоднозначно давая понять, чем планирует завершить их свадебную церемонию.
При виде этого, Ангелина стремительно прикрыла грудь рукой, принявшись отползать к изголовью кровати. Довольно улыбнувшись, Ротхен опёрся коленом матрас и, ловко схватив девушку за ногу, резко притянул её к себе. В ответ на это она снова завизжала, остервенело, подобно дикой львице, защищаясь. Один из яростных ударов её достиг своей цели — мужчина зашипел от внезапной боли, пронзившей его руку, разжав запястье.
Воспользовавшись моментом, Ангелина быстро перевернулась на живот, снова отползая от кагана, но внезапно она оказалась снова схвачена и бесцеремонно оттащена назад.
На этот раз Ротхен, устав, по-видимому, от игр своей супруги, немного надавил на её спину, пресекая любые попытки побега. Придавленная его огромной, тяжёлой рукой, девушка вцепилась в жёсткую ткань покрывала, изо всех сил притянув его к груди в наивной попытке "выскользнуть" с его помощью. Однако усилия её оказались тщетны — хватка мужчины казалась каменной.
Другой рукой он резко, но аккуратно обхватил стройные бёдра девушки, приподняв их таким образом, что её округлые ягодицы оказались оттопырены вверх. Жест этот отозвался в груди Ангелины новой вспышкой паники — приглушённо вскрикнув, она принялась бешено вращать бёдрами в наивной попытке избавиться от стального захвата Ротхена.
К её ужасу, действия эти возымели противоположный эффект — хрипло рассмеявшийся каган одним стремительным движением притянул её к себе. Теперь ноги повиснувшей вниз головой Ангелины покоились на плечах мужчины, а руки безвольно болтались в воздухе, едва касаясь поверхности покрывала. Будучи ошарашена подобным, она застыла в оцепенении, пока язык сарайца нагло и настойчиво погружался в её лоно. Вырисовывая непонятные ей символы, он кружил над ней с явным удовольствием, выражавшимся у его владельца довольными постанываниями, вызывавшими у Ангелины рвотные позывы.
На глазах её навернулись слёзы ярости — сейчас в руках Ротхена она казалась маленькой тряпичной куклой, слишком слабой и ошеломлённой всем происходящим для того, чтобы хоть как-то защитить себя от его домогательств. Могла ли она когда-нибудь подумать, что замужество обернётся для неё подобным унижением?
В следующий момент мужчина, будто намеренно издеваясь, издал громкий, полный нескрываемого удовольствия стон, вцепившись в бёдра девушки сильнее, из-за чего та оказалась поднята ещё выше. В спальне раздался приглушённый девичий вскрик, который каган принял за поощрительный, погрузив свой язык ещё глубже в свою супругу. Опустив голову, Ангелина наткнулась на практически уткнувшееся ей в глаза достоинство кагана и, испуганно ахнув, рефлекторно оттолкнула его от себя ладонью. В тот же миг язык мужчины остановился, и тот хрипло проговорил:
— Рол ту миган, Гэнриэтта…
Отпустив жену обратно на кровать, Ротхен, не дав той опомниться, по-хозяйски навалился на неё сверху. Ноги его при этом расположились меж ног девушки — так, чтобы она не смогла сомкнуть их. Наклонившись к уху Ангелины, он принялся что-то тихо говорить ей на своём языке, успокаивающе поглаживая спину. Другая рука кагана тем временем ласкала промежность девушки.
Внезапно Ротхен отстранился и, резко приподняв бёдра супруги, провёл по её входу своим уже сочащимся смазкой достоинством. Жест этот, к его неудовольствию, вызвал у Ангелины новый приступ паники. Рассерженно прошипев, он снова опустился на неё, придавив своим телом. Двигаясь грубовато и быстро, Ротхен убрал волосы с лица супруги, с явным раздражением проговорив:
— Почэму ты вэдёшь сэбя так…
Оборвав себя на полуслове, он захрипел. Изо рта его хлынула кровь, заливая плечо Ангелины.
Заметив капающие на покрывало бордовые капли, она резко повернула голову. Захлёбывающийся в собственной крови каган лихорадочно шевелил губами в попытке то ли сказать что-то, то ли сделать вдох. От испуга девушка закричала. Безумно замахав руками и ногами, она попыталась выползти из-под придавившего её своим телом супруга. Задыхаясь от напряжения, она изо всех вцепилась в матрас, потянув его на себя, но в следующий момент она ощутила внезапную лёгкость. Не веря своему счастью, она резко перекатилась на спину, желая одного — как можно скорее сбежать отсюда. Но нарушивший тишину спальни незнакомый мужской голос разрушил все её планы:
— Уже уходите, Ваше Высочество Генриетта?
Испуганно подскочив прямо на кровати, Ангелина стремительно перевала взгляд в сторону двери. Там, лениво опёршись плечом о дверной косяк, стоял высокий, крупный мужчина. Его тёмные волосы были собраны в толстую косу, а по лицу, черты которого было трудно рассмотреть с такого расстояния, стекала уже наполовину засохшая кровь. Одет он был в тёмную, также частично заляпанную кровью военную форму, практически полностью скрытую за тяжёлой блестящей кольчугой. В одной руке он держал длинный окровавленный меч, а пальцами другой лениво поигрывал каким-то небольшим, металлическим предметом. Быстро опустив взгляд, Ангелина увидела, как, по-видимому, один из них, торчит из спины её подёргивающегося в предсмертных конвульсиях мужа.
— О, Боже… — от вида открывшейся перед ней картины, у неё в ту же секунду закружилась голова. — Он… он мёртв? Ему можно помочь…
Путаясь в покрывале, она быстро сползла с кровати, и на трясущихся от всего пережитого ужаса ногах быстро подошла к кагану. Присев на корточки, девушка дрожащей рукой прикоснулась к спине правителя Сарая, тихо проговорив:
— Рот… Ротхен, ты слышишь меня? Я… я сейчас… надо позвать Бронхилая… я позову, потерпи…
— Какая душещипательная сцена… — В голосе незнакомца сквозила неприкрытая насмешка.
— Ему нужен Бронхилай, позовите Бронхилая! — Взглянув на мужчину, истерически закричала Ангелина.
Издав тихий смешок, незнакомец оттолкнулся от дверного проёма и, ловким движением затолкнув куда-то в рукав сюрикен, медленно приблизился к настороженно следящей за его движениями девушке. Подойдя к ней практически вплотную, он спокойно произнёс:
— Если бы я хотел, что бы он жил, то, как ты считаешь, стал бы я тогда убивать его, м?
Отрицательно мотнув головой, Ангелина начала медленно отползать подальше от нависающего над ней мужчины. От него пахло потом и кровью, и стоило ей только подумать о том, откуда на нём эта кровь могла взяться, к горлу её тотчас подкатил ком.
— К-кто в-вы т-такой? — Голос девушки звучал жалко — в нём отчётливо слышался страх.
— А ты так и не догадалась? — Губы незнакомца растянулись в угрожающей улыбке, обнажив белые крупные зубы с заострёнными, как у зверя, клыками.
— Я н-не знаю… я во-вообще н-ничего не знаю… пожалуйста… не трогайте м-меня, я н-не должна быть здесь…
Из глаз Ангелины брызнули слёзы. Задыхаясь, она прикрыла рот обратной стороной ладони.
Бросив на неё равнодушный взгляд, мужчина молча подошёл к кровати и, отбросив заляпанное кровью покрывало, вытащил верхнее тёплое одеяло. Обойдя стороной застывшее в неестественно скрюченной позе тело, он присел перед рыдающей девушкой и, завернув её в одеяло, одним стремительным движением поднял на руки.
Не ожидавшая подобного Ангелина принялась активно сопротивляться, сопровождая свои действия истерическими выкриками:
— Нет!!! Пожалуйста… отпусти!!! Это не она, это не она!!! Это я!
Не обращая на её истерику никакого внимания, незнакомец, быстро вышел из комнаты, где его ждали двое облачённых в чёрную форму мужчин с охваченными чёрными светящимися нитями мечами. Кивнув им, он решительно подошёл к лестнице, быстро спускаясь по ступеням. Движения его были стремительными и выверенными — казалось, он изучил этот маршрут вдоль и поперёк прежде, чем прийти сюда.
Оказавшись внизу, он огляделся, удовлетворительно хмыкнув. Трапезная, будучи всего несколько минут назад средоточием веселья и радости, напоминала теперь поле брани. Некоторые из длинных тяжёлых столов оказались перевёрнуты. По всей комнате валялись изрезанные и окровавленные тела, а некоторые из них пожирало высвободившееся из разбитых масляных ламп пламя. Вино, залившее почти весь пол, смешиваясь с кровью, образовывало небольшие бордовые лужицы, в которых отражался тусклый свет оставшихся фонарей. Терпкий запах недавно бывшего здесь веселья едва заметно перебивался тошнотворным запахом железа — последствие произошедшей резни. По окунувшемуся в тишину помещению чёрно-серебристыми пятнами мелькали вооружённые мужчины. Оглядывая тела, они снимали с них украшения, а тех, которые оказывались живыми, либо добивали, либо, если те могли ходить, уводили за собой.
Ловко огибая лежащие на пути трупы, незнакомец покинул трапезную, мельком бросив взгляд на Ангелину. Притихшая, она неподвижной статуей застыла на руках у мужчины. Глаза её слипались, а тело, истерзанное всеми обрушившимися на неё переживаниями, настойчиво требовало отдыха, притупляя чувство самосохранения.
В конце концов, убаюканный спокойным дыханием мужчины, её мозг отключился.