— Ваше Высочество, вы можете мне доверять как никому другому, — Ангелина скептически взглянула на предложенное ей служанкой бордовое длинное платье, — Его Величеству точно понравится.
— У меня нет цели понравиться Его Величеству, — поспешно произнесла девушка.
Её губы искривились в сардонической усмешке.
Проснувшись на следующее утро после прибытия в Каттегат, Ангелина обнаружила сидящих подле своей кровати нескольких служанок. Они, даже не силясь скрыть своё к ней отношение, презрительно бросили девушке, что конунг Харальд отбыл с утра на север в компании своих воинов и планирует пробыть там чуть ли не целый десяток. Ангелина же поступает в распоряжение ярла (звание это, как выяснила позже девушка, носили главы областей Каттегата) кин Ратель — боевой лекарь настойчиво рекомендовал той воздержаться от сражений в ближайшее время и дать своему телу излечиться.
Поначалу эта новость расстроила Ангелину — памятуя о поведении вредной каттегатки, она загодя настроилась безвылазно сидеть в своих покоях, перманентно оказываясь жертвой агрессивных изливаний Ратель. Но, к её удивлению, события, произошедшие во время боя с сарайцами, заставили военную пересмотреть своё отношение к принцессе Норфолка, и между девушками установились вполне цивилизованные отношения. А спустя время и напуганные грозным видом ярла многочисленные обитатели замка быстро присмирели. Безусловно, за такой небольшой срок и не могло бы возникнуть никакой симпатии, и уж тем более — пиетета к Ангелине со стороны каттегатцев, но статуса будущей супруги конунга и защиты одного из лучших бойцов королевства было вполне достаточно хотя бы для вежливого обращения. И если первые пару дней прошли для девушки в сонном дурмане — последствия многодневной усталости, то все последующие оказались весьма плодотворными.
Во-первых, Ангелине, наконец, удалось разобраться с устройством магии в этом мире. Помимо трёх уже известных ей видах боевой, лекарской и магии "предметников" существовали ещё три: магия некромантов, предсказателей и "слышащих". Две последних — самые редкие, особо высоко ценились в любом царском дворе. Первая, очевидно, за то, что позволяла сильным мира сего приоткрыть завесу тайны будущего, а вторая — за способность общаться с погибшими. Источник мага является, как оказалось, не только средоточием его магической силы, но ещё и вместилищем души. В представлении местных, магия и душа — это единая субстанция, одна от другой не отделимые, и, потому, людей без магии не может существовать в принципе, и никогда за всю историю подобных ни разу не рождалось.
Во-вторых, Ангелина поняла, почему сарайцы, в отличие от норфолкцев и каттегатцев, не использовали в обращении друг к другу связанные с их источником термины. Как выяснилось, необходимость идентификации магов была тесно связана с религиозными представлениями. Сарайцы, будучи кочевниками, по-прежнему оставались язычниками, тогда как каттегатцы и норфолкцы верили в Единое Божество. Согласно "Запискам Мудрейших", все маги рождены были Божеством, бесполым и всесильным, и Божество это, при создании человечества, разделило себя на шесть частей. Одной своей части, самой большой, Оно дало имя "тол" — "те, кто властвует над предметами". Часть поменьше Оно назвало "кин" — "ведущие бой". Следующая по величине часть была названа "дин" — "исцеляющие". Оставшиеся три — некроманты, предсказатели и слышащие, получили имена "мра" — "обманщики смерти", "лита" — "товарищи судьбы" и "бти" — "способные услышать" соответственно.
В-третьих, Ангелине удалось худо-бедно разобраться с устройством этого мира. Каттегат, в котором она сейчас находилась, оказался северным государством, самая протяжённая граница которого омывалась Холодным морем, из-за чего большую часть времени здесь держалась низкая температура. Это, а также гористый ландшафт с не отличающейся плодородностью почвой, сподвигло местное население к занятию мореходством и торговлей — последняя представляла особую ценность, поскольку за счёт разного рода пошлин королевская казна пополнялась на внушительную сумму.
В западной области королевства, практически у самых ледников, издавна жили диковатые северные племена. Спускаясь, время от времени, с гор, они доставляли серьёзные неудобства расположенным на границе каттегатским поселениям, вынуждая каждого конунга совершать карательный рейд в их регион. Но, несмотря на явное ресурсное преимущество каттегатцев, им не удавалось ни окончательно разбить, ни подчинить себе непокорный народ. Стоило им только завидеть приближающееся войско неприятеля, они тут же удалялись за фьорды — негостеприимную территорию, которую они знали вдоль и поперёк, и куда опасались заходить незнакомые с этой местностью правители Каттегата.
Западнее Каттегата располагались Сауссон и Верона. Некогда они составляли большое единое королевство, но после кризиса престолонаследия, случившегося ещё до войны с Бургундией, они разделились сначала на три, а впоследствии, — после того, как Сауссон завоевал лежавшую между ними Лориндею, — на два самостоятельных государства. Оба являлись важными торговыми партнёрами для Каттегата, поскольку, в силу своего удачного территориального расположения, они имели возможность активно заниматься виноградарством и поставлять вино тем, у кого климатические условия позволяли выращивать только солод и хмель. В условиях отсутствия водоочистительных систем такой товар оказывался одним из наиболее востребованных в любом северном королевстве — тогда как всё крестьянское население довольствовались пивом, представители знатных родов предпочитали пить разбавленное водой вино, бывшее, с их точки зрения, менее вредным.
На юго-востоке Каттегат соседствовал с Норфолком, родиной Генриетты. Это полуостровное государство, несмотря на своё более удачное географическое положение (зимы там были куда менее лютые и продолжительные) и на обилие пастбищ, ненамного превосходило своего западного соседа в силе и мощи. Пожалуй, единственным, чем могли похвастаться норфолкцы, была отборная овечья шерсть, пользовавшаяся немаленьким спросом в Ладоге, а до известных событий — и в самом Каттегате. К сожалению, какой-то более подробной информации о Норфолке Ангелине найти не удалось — являясь, по официальной версии, норфолкой, она не могла себе позволить бродить по замку, с интересом расспрашивая о королевстве, принцессой которого она была.
Чуть южнее как Каттегата, так и Норфолка, лежали совсем молодые Эссен и Филы, оба — продукт симбиоза нескольких, совсем крошечных государств. До объединения каждое из них представляло собой скорее самостоятельный город с лежащими ниже двумя-тремя деревеньками и возглавляемое представителями какой-нибудь знатной фамилии.
На самом Юге свирепствовали несметные орды кочевников, некогда объединённые под предводительством Ротхена в протянувшийся от Жемчужного моря на севере до Марсинской пустыне на юге халифат Сарай, которого теперь, после смерти кагана, видимо, ожидает распад. Наиболее примечательным среди вошедших в состав халифата государств были Пуны — до своего завоевания это королевство считалось древнейшим из всех ныне существующих. На протяжении долгого периода именно Пуны поставляли хлеб северным соседям, получая его от своих лежащих далеко на Юге колоний. Сведения об остальных южных государств оказались довольно расплывчаты — судя по всему, засилье на этих территориях многочисленных групп вооружённых варваров отбивало всякий интерес к ним даже у самых рисковых исследователей.
И, наконец, на востоке лежало большое количество разрозненных государственных образований, то внезапно возникающих под руководством какого-нибудь особо удачливого рода, то так же стремительно распадающихся. Пожалуй, самым большим, вот уже несколько десятилетий сохранявшим относительную целостность, была Ладога. Это государство, бывшее до некоторого времени скорее совокупностью различных княжеств, сейчас представляло собой одно крупное княжество, объединённое Великим князем солодским Святополком. В Ладоге, как и в Каттегате, климат отличался особой суровостью — продолжительные холодные зимы и бедная, за исключением южных областей, почва толкали ладожцев к занятию рыболовством, охотой и бортничеством, а соседство на юге — с многочисленными степными племенами, на востоке — с производящей шёлк и фарфор далёкой империей, к активному развитию купечества. На территории ладожского княжества проходил знаменитый торговый путь "Из западных гор в восточные", а потому и норфолкские, и каттегатские правители стремились поддерживать с его князьями добрые взаимоотношения.
Узнавая с каждым днём всё больше информации о мире, в котором она оказалась, Ангелина каждый раз возносила благодарность всем известным ей богам за то, что они помогли Харальду найти их тогда в лесу и не дали ей претворить все свои планы в жизнь. Сейчас девушка чётко понимала — останься она одна в этих условиях вечных войн и непостоянства, она бы не прожила и дня.
И вот теперь, сидя в компании тол Гудхильд — прислужницы, с которой она познакомилась, когда выбирала с Ратель и служанками ткани для своих новых нарядов, она внимательно разглядывала предложенные ей платья, взволнованно ожидая прибытия Харальда и его войска. Ей предстояло достойно отыграть роль монаршей особы, дабы ни у кого здесь не возникло сомнений в её происхождении, а главное — надобности.
— Может, лучше зелёное? — Приложив к себе простое тёмно-зелёное платье из толстой ткани, вопросительно произнесла Ангелина.
— Неа, — Гудхильд отрицательно покачала головой. — Оно такое унылое — в нём только в гости к мра Асвейг идти.
Девушка прыснула. Мра Асвейг была настоятельницей в церкви и одним из самых занудных людей из всех, что она когда-либо встречала. Когда эта высокая, похожая на медведицу женщина впервые пришла к ней с визитом, Ангелина оказалась втянута в наискучнейшую трёхчасовую беседу о Едином, под конец которой её сил осталось только на то, что бы, откинувшись на жёсткий диванчик, молча сидеть, время от времени кивая головой и переглядываясь с закатывающей в раздражении глаза Гудхильд.
— Неужели оно настолько неудачное? — В притворном возмущении воскликнула Ангелина.
— Я знаю три самых уродливых вещи в мире и два из них — это вот это платье, — подскочив, служанка притянула магией коробку с украшениями. — Я уже выбираю серьги под бордовое, имейте в виду, Ваше Высочество.
Ангелина прыснула и кинула зелёную ткань на кровать. Затем, быстро стянув с себя просторную светлую рубаху и брюки, облачилась в отложенное служанкой платье.
— Ну? — Взглянув на неё, весело проговорила Гудхильд. — Что я вам говорила?
Мягко взяв девушку за плечи, она подвела её к огромному обсидиановому зеркалу.
— Разве ж оно не сидит как влитое, а, Ваше Высочество?
— Да… — осторожно разгладив ткань на бедре, ответила Ангелина.
— А как фигурку-то вашу выделяет! М-м-м! Глаз свой воронам отдам, если конунг наш не набросится на вас прям во время пира!
— Гудхильд, — на щеках девушки появился румянец, — ну ты и… сводница… нет у нас ничего такого…
— Так пусть будет, Ваше Высочество, — уже серьёзнее произнесла служанка. — Оно полезно… и рты позакрываются у особо болтливых. — Активировав магию, девушка притянула к себе серебряные серьги с крупными красными рубинами. — А то они вздумали про вас гадости болтать.
— Какие гадости? — Ангелина заинтересованно наблюдала за тем, как служанка боролась с застёжкой от серьги.
— Да вот такие, — Гудхильд недовольно прыснула, продолжая настойчиво крутить отказывавшийся поддавать металл между пальцев. — Кин Ульвар, шельмец, намедни заявил, что вы, дескать, на сносях!
— Что?!
— Вот-вот! Так ещё и детёныш, грит, не нашего Величества, а дикарский! Нет, ну слыхали, какая нахалюга! Лжец грязноротый!
— Божество… это не так, у нас с Ротхеном ничего не было даже! С чего он эту беременность взял вообще?!
— Так у этого медвежьего дeрьмa братец старший с Его Величеством были, когда… — Гудхильд запнулась, стушевавшись.
— Когда "что"? — Нетерпеливо подтолкнула её Ангелина.
— Ну… когда Его Величество вас из спальни выносил, вот, — закончив с серьгами, служанка, притянув расчёску, принялась за волосы, скрывая смущение за быстрыми движениями. — А потом, помните, как вам нездоровилось первые дни здесь? Кин Ратель такая вся смурная ходила, ну… больше, чем обычно. У неё ж лицо всегда недовольное, а тут медведица медведицей. Все-то нормальные люди решили, что она такая, потому что её северян бить не взяли — уж очень она это дело любит, — а этот балабол козебородый вот так вот вздумал всё разъяснить. Великий Душитель его забери.
Ангелина отошла от зеркала, заламывая руки. Как вообще до подобного можно было задуматься? Это же полнейшая ерунда!
— Но это ведь просто невозможно! — В её голосе вибрировало возмущение. — С момента нашей встречи с Ротхеном до прибытия сюда прошло дней пять, не больше… даже если бы беременность и была, то это проявилось бы позже!
— Дак я же и сказала так! А этот опять за своё! Пьянчуга! Мужику-то разве ж объяснишь такие вещи? Вбил себе глупость и не заткнёшь его, паразита! Ну, ничего, — закрепив узорчатым костяным гребнем на макушке волосы Ангелины, Гудхильд активировала магию. Резвые коричневые змейки тот час кинулись к разбросанным по кровати платьям и, обхватив их, потащили к огромному железному сундуку. — Сегодня вечером Его Величество вернётся и наведёт порядок. Быстро разгонит… всю эту шyшару болтливую.
Закончив складывать вещи, служанка подошла к камину, встретившему её радостным треском медленно догорающих поленьев. Вытащив кочергу, она принялась ловкими движениями помешивать угли, чуть морщась от бьющего в лицо жара. На её белом высоком лбу из-за этого появились морщинки, придав её юношескому образу не свойственной ему серьёзности.
Отстранённо наблюдавшая за действиями Гудхильд Ангелина нехотя поёжилась. Похоже, ей не очень повезло оказаться в этом мире в преддверии зимы. Огромные каменные камины, коих во всём замке было немало, хоть и работали практически без продыху, но всё же с трудом справлялись с суровыми морозами — каменные полы и стены, казалось, походили на ледяные глыбы, от которых беспрестанно веяло холодом. Бывшие довольно толстыми и прочными, высокие деревянные двери всё равно не могли сдержать рвущийся внутрь назойливый ветер, а потому редкий сквозняк нет-нет, да и добирался до обитателей замка, внезапно опаляя их ноги морозом.
Проблема эта оказалась настолько насущной, что первые дни пребывания здесь Ангелина только и могла думать о том, как бы ей согреться. Постоянно кутаясь в пуховую шаль, она то сидела в постели, натянув под подбородок тяжёлое одеяло, то, желая размять затёкшие конечности, нарезала круги около камина, пока Ратель не вытащила её из спальни, заставив бороться с холодом посредством физической активности.
За две вылазки наружу Ангелина успела только немного рассмотреть морской порт, раскинувшийся от неподалёку от жилища конунга, и предваряющий вход в него местный рынок, полный разного размера крытых навесов и голосистых торговцев. Женщины и мужчины, молодые и пожилые, в традиционной каттегатской одежде и явно иноземцы — все они, активно размахивая руками, наперебой зазывали к себе лениво бродящих меж лавками покупателей. Важно подходя к очередному навесу, покупатели придирчиво осматривали предлагаемый им товар и, сделав, наконец, выбор, тянулись за кошелем под одобрительные замечания торговцев. Нехотя отсчитывая свои кровные монеты — преимущественно медные, но порой обнаруживались и серебряные, — они вручали их продавцу, иногда с явным недовольством, а иногда, когда торг оказывался удачным, с самодовольной улыбочкой.
На привыкшую к земным супермаркетам Ангелину увиденное произвело шокирующее впечатление. Пожалуй, первым, что бросалось в глаза, были деревянные стойки для товара — многие из них, даже те, на которых лежали продукты, оказались испещрены застоявшимися грязевыми разводами и какими-то странными, не менее грязными, маленькими трещинами. Весь товар был будто свален в общую кучу, и его могли свободно брать, вертеть в руках, нюхать, ощупывать абсолютно все, а продавцы не только не препятствовали этому, но и даже наоборот — сами протягивали толстую рыбину или кусок мяса в руки чуть ли не каждому потенциальному покупателю. В общем и целом, на столичном рынке Каттегата царила полнейшая антисанитария, не смущавшая, что самой удивительное, абсолютно никого! Неужели на всех этих людях так сказывалось существование лекарской магии? Почему они совершенно не заботились ни о санитарных нормах, ни об элементарных правилах безопасности?
Ангелина внутренне сжалась. Повара конунга явно тоже отовариваются здесь… Это что же получается? Её кормят этим?! Она ест мясо, которое, до того, как попасть к ней на тарелку, перелапала половина столицы?! Ну и мерзость!
Вторым, хоть и не настолько тошнотворным, но всё же довольно неприятным открытием стало отсутствие ценников. Поначалу для Ангелины — человека, выросшего в условиях развитой экономики, подобная новость оказалась шокирующей. Не в силах поверить в это, она принялась пристально разглядывать торговые навесы, выискивая заветные бумажки с цифрами, чем вызвала лёгкое недоумение у прохожих. Ратель пришлось даже грубовато одёрнуть свою подопечную — не хватало ещё, что бы вдобавок к уже имеющимся некомплиментарным характеристикам будущей правительницы Каттегата присовокупилось и сумасшествие! Но вскоре на Ангелину снизошло кошмарное для любого интроверта озарение: для того, чтобы узнать всю необходимую о товаре информацию, нужно обращаться к продавцу. Никаких ценников, никаких этикеток с составом, производителем и сроком годности, никаких чеков — все торговые отношения здесь представляют собой примитивнейший обмен товара на деньги, основанный исключительно на устной договорённости между продавцом и покупателем и лишённый каких бы то ни было гарантий. Короче говоря — социофобная душа Ангелины обрела в лице местных рынков свой персональный Ад, способный враз излечить девушку от шопоголизма.
— Ах, Ваше Высочество! — Гудхильд резко выпрямилась. — Рог!
— Ч-что? — Приподняв подол платья, Ангелина подбежала к окну.
Там, вдали, где заходящее солнце касается чёрной морской глади, виднелись очертания мощных каттегатских драккаров.
— Едут, — довольно констатировала приблизившаяся к принцессе служанка.
— Ты уверена, что это он? — Голос Ангелины казался спокойным, но та неловкая поспешность, с которой она сцепила руки, выдавала её взволнованность.
— Да, Ваше Высочество, — Гудхильд едва заметно хмыкнула, подмечая нервозность своей госпожи. — Это точно Его Величество, говорю вам. Разве ж я его драккар не узнаю? Он на нём с детства ходит, работа его батюшки, как-никак.
— Его батюшки? — Заинтересовано повторила девушка. — Он был кораблестроителем?
— Скажете тоже! Его покойное Величество конунг Снорри был литой! Мы ж благодаря ему в своё время и разгромили Бургундию! А драккары — это так, развлечение.
— А что с ним случилось?
— Так волки задрали. Аккурат в ту ночь, когда за победу пировали. Упился пива, да и вышел балагурить — охотничать надумал на ночь глядя… Видать, пьяный уснул, а зверьё у нас в лесах дикое, вот и подрали. С ним, кстати, и отец кин Ратель помер, они ж вдвоём туда пошли.
— Боже… ство… А сколько лет было Хар…, то есть, Его Величеству Харальду, когда это произошло?
— Ой, тут я вам точно не скажу, Ваше Высочество — это ж ещё до моего рождения случилось! Но, думаю, Его Величество тогда ещё едва-едва пешком под стол ходил. Он батюшку своего и не помнит совсем.
— Вот как, — Ангелина прикусила губу. Взгляд её был устремлён на быстро увеличивающиеся чёрные кляксы боевых драккаров, постепенно удаляющихся от наполовину потонувшего в ледяной воде солнца.
— Ах, Ваше Высочество! Совсем забыла! — Гудхильд раздосадовано хлопнула себя по бедру. — Ваша одёжка!
— Что? — Как-то рассеянно спросила Ангелина.
— Нужно ткани вам подготовить! Для горячего источника! Его Величество ходит туда сразу после возвращения из рейда. Обычно он с собой брал мра Отталию, но после того, как она десяток двенадцать назад заженилась, конунг звал какую-нибудь служанку. Но теперь-то у него невеста есть!
— Что-о-о?
— Говорю вам, Ваше Высочество, Его Величество вас попросят!
— Э-э-э…, — Ангелина застыла, не зная, что ответить.
Неужели Гудхильд это всё всерьёз? Какие ещё горячие источники? Она не собирается идти с Харальдом ни на какие источники! Ей достаточно той злополучной ванны, которую они делили на постоялом дворе в Корлеме, она не собирается больше радовать его ничем подобным!
— Я не пойду никуда с ним! — Из-за клокотавшего в груди девушки возмущения, голос её сорвался на фальцет. — Мы ещё даже не женаты!
— Ах, да разве ж есть разница, Ваше Высочество? Вы же ж всё равно почти супруги… да даже если бы и не были, кого это когда останавливало? Знамо дело: главное, чтоб ребёнок ни от того не народился, а так… все мы из чрева Божества вышли, чего уж тут. Да и ваш норов, кхэм-кхэм, — поняв, что позволила себе лишнего, служанка стушевалась.
— И что с моим норовом? — Ангелина требовательно взглянула на свою визави, дожидаясь от той продолжения. У неё и раньше возникали некоторые подозрения по поводу репутации Генриетты — взять, хотя бы, слова Ротхена и, хоть и тонкие, но очевидные намёки самого Харальда, — но она предпочитала до последнего надеяться на то, что это было не более чем локальная сплетня. Но раз уж об этом знали, похоже, почти все… это уже заставляло нервничать. Как она объяснит свою абсолютную неопытность в этом вопросе правителю Каттегата, когда до этого дойдёт дело? Не слишком ли много неожиданных открытий на одну принцессу?
— Ну, кхэм… ох, Ваше Высочество, прошу, не гневайтесь! — Неожиданно служанка упала на колени. — Забылась я… совсем, дyра, заговорилась!
— Боже мой, Гудхильд! — Ангелина подбежала к девушке, схватив её за руку. — Поднимайся! Что ты такое делаешь вообще? Это… это… вставай!
— Ваше Высочество, я вас не хотела оскорбить! — Отирая рукавом своей выцветшей сероватой рубашки слёзы, прислужница неловко поднялась. — Это дин Марта всё, клеветница проклятая… ходит, болтает тут! У меня, говорит, сестра троюродная дружит с женой торговца специями, а у него друг контрабандист, у которого брат знаком с одной тол, которая раньше помощницей кухарки была в графстве Скоттшир. Ну и она, говорит, много чего интересного рассказывала о сынке графа Скоттшира, — Алексе и Его Высочестве принце Уильяме… Она вас туда приплела, говорит: "Её Высочество не лучше своего братца… такие кренделя выписывает, само Божество стыдится!" Ну и всё в таком духе…
— И что там за "кренделя" такие?
— Ох, Ваше Высочество! — Гудхильд отвела взгляд от Ангелины. Щёки её заалели. — Ну там такие глупости! Сплошная мерзкая клевета!
— Ну Гудхильд, ну хватит ходить вокруг да около! Рассказывай! Я хочу знать, что тут обо мне думают.
— Да что рассказывать-то, Ваше Высочество? Ну, говорят, служанок в постель тягаете… дак а кто из господ так не делает? Все делают! Кин Ратель-то вон, своего молоденького помощничка тол Хэлтора только так и пользует! И в хвост, и в гриву его, бедняжку! Она дама строгая, с ней не забалуешь! И ничего! Никто слова ей поперёк не скажет, а тут нате вам — как разговор о принцессе Норфолка зашёл, так сразу заголосили…
— Э-э-э… и это всё, что ли? — В голосе Ангелины, к её собственному удивлению, проскользнуло разочарование. С одной стороны она, вне всяких сомнений, была рада тому, что список достижений её двойника куда более приемлемый, чем она себе навоображала, но с другой… эти намёки были настолько многообещающими, что у девушки против её воли сформировались определённого сорта ожидания, а неоправданные ожидания — это всегда, как минимум, некоторое смятение.
— Ну, поговаривают ещё, что вы любите э-э-э… когда у вас… кхэм, не с одним мужчиной, Божество меня прости, — Гудхильд быстрым движением трижды прикоснулась указательным и среднем пальцами ко лбу, выражая своё почтение к Единому.
Ангелина в удивлении приподняла брови. Однако. Похоже, Генриетта действительно была не из числа тех людей, которые привыкли отказывать себе в удовольствии…
— Я надеюсь, какой-нибудь лютой чернухи связанной с трупами или животными там нет? — Неловко рассмеявшись, с надеждой вопросила она.
— Ах! Великий Душитель вас… Ваше Высочество! Конечно же, нет! Ох, Единый, ну вы и выдумали! До такой-то низости кто опустится! Фу!
— Ну, слава Божеству, всё не настолько запущено. А что касается остального, — Ангелина подошла к окну, наблюдая за тем, огромные тёмные драккары, решительно прорезая поверхность воды, приближаются к берегу, — глупости это всё. Просто сплетни пустые, не больше.
— Дак и я так говорю! — Гудхильд стукнула ладонью по своему бедру, отчего ткань её длинной юбки лениво всколыхнулась. — Мало, что ли, завистников у принцессы! Тут и про кухарку тебе наврут с три короба клеветники бесстыжие, а уж про дочку королевы так и подавно. Знамо дело.
С порта донёсся громкий звук рога, возвещая о скором прибытии конунга Каттегата.
— Подъезжают, — как-то отстранённо отметила Ангелина.
— Да, Ваше Высочество, — служанка согласно кивнула. — Нужно подготовить ваши ткани.