— Точно сказать не могу. Какая-то группа в Швейцарии…
— Давайте лучше выпьем, — угрюмо предложил Глеб, так и не закурив. — Устроили, блин, ток-шоу… напоследок!
Внезапно мелькнула догадка, что ток-шоу в курилке устроено старшими товарищами неспроста. Нарочно злят. А иначе пойдут истерические всхлипы и причитания, что так и не успел позвонить в последний раз… Мама! Боже мой, мама… Глеб задохнулся.
— Два наряда вне очереди! — неистово раздалось в отдалении.
Обернулись, посмотрели. На плацу угадывались три фигуры в камуфле. Две стояли навытяжку, одна жестикулировала.
— Звездочеты, блин! Астероида ни разу не видели? Бегом… марш!
Двое подхватились, кинулись к зданию казармы. Третий помедлил и, хищно оглядевшись, замер. Потом двинулся к курилке.
— Так, — зловеще молвил он, приблизившись. — А вы, орлы, что тут… — осекся, крякнул. Луна тускло высветила звездочки на пятнистых матерчатых погонах. — А-а… — разочарованно протянул старлей. — Товарищи ученые? Доценты с кандидатами… О! Еще и колдыряют! Гауптической вахты на вас нет…
— Выпьешь, лейтенант? — прямо спросил Богорад.
— Так а я к чему веду?.. — оскорбился тот, беря протянутый стаканчик. — Армянский? Хорошо живете… — выпил, закусил сыром. — Ну что? — осведомился он, поглядывая на Малую Медведицу. — Точно говорите, не столкнемся мы с ним?
— Точно…
— Ну я на вас надеюсь. А то ведь мне в отпуск с завтрашнего числа… Так! — перебил он себя, вглядываясь в лунный сумрак. — Еще один звездочёт…
Действительно, на втором этаже казармы открылось окно, и в нем смутно обозначился бледный солдатский торс. Старлей вернул опустевший стаканчик и устремился к зданию. Окно захлопнулось.
— Стрекозы, блин… — донеслось издали. Должно быть, сошелся с насекомым лоб в лоб.
Трое в курилке дождались, пока дверь за офицером закроется, и разлили по последней. Впрочем, Богорад сказал, у него в сумке есть еще одна бутылка. На всякий счастливый случай… На какой, интересно? Неужто он надеется, что на планетоиде тоже что-нибудь откажет?..
— Ну что? — произнес со вздохом Лавр Трофимович. — Хорошая была планета. Давайте помянем…
— Тогда уж не чокаясь, — негромко добавил Богорад.
Трое примолкли, оглядели напоследок подлунный мир, а в следующее мгновение порывисто встали, расплеснув коньяк.
— Что это?!
Шорох стрекозиных крылышек стал пугающе громок. Он заглушил все — даже лягушек в прудах. Луна словно подернулась дымкой. Свет разом иссяк. Над головами вскочивших проносились нескончаемые потоки стрекоз. А вдали, на горизонте, куда, собственно, стремились эти несметные полчища, образовывалось постепенно что-то вроде гигантской призрачной воронки. Ворочаясь, увеличиваясь в размерах, она обретала подобие слегка наклонённой чаши. Если, конечно, слово «слегка» может быть приложимо к этакому диву, достигавшему по меньшей мере нескольких километров в диаметре.
Затем (трое в курилке по-прежнему стояли оцепенев) из центра чашеобразного круговорота, состоявшего, очевидно, из мириад стрекоз, вскинулась наискосок всклокоченная борода молний, сквозь которую скорее угадывался, чем просвечивал некий темный луч, уходящий в звездное небо.
Земля под подошвами прыгнула — и на территорию части обрушился грохот. А через несколько секунд ударил ветер…
Казалось, страшный этот порыв никогда не кончится. Распластанный на бетонном дне курилки Глеб из последних сил цеплялся за железную опору скамьи, чувствуя, что, отпусти он ее, ветер сковырнет его с бетона и ударит либо о стену, либо о дерево. А вокруг трещало и выло. Примерно так и представлялся ему конец света.
Все прекратилось, когда пальцы почти уже разжались. Сообразив, что остался цел и даже относительно невредим, Глеб в ватной тишине стал на колени, потом, придерживая ушибленную руку, кое-как поднялся на ноги. Судя по тому, что кроны акаций еще бурлили, а на: плацу крутились мусорные смерчи, причиной тишины была временная глухота.
В лунном свете постепенно проступали подробности. С казармы сорвало часть крыши. Ближайшую акацию вывернуло с корнем. Радиотелескоп напоминал (груду металлолома.
Потом рядом возник Богорад. Лоб — рассечен, выражение лица — ошарашенно-восторженное.
— Ни хрена себе выродились!.. — скорее прочел по губам, нежели расслышал Глеб.
Вдвоем они извлекли из-под пластиковых обломков навеса оглушенного Лавра Трофимовича и лишь потом уставились в лунную серую даль.
Горизонт был чист. Куда делись стрекозы, сказать трудно. То ли разлетелись, то ли большей частью сгорели в момент разряда.
Из разоренной казармы и чудом уцелевшего общежития выбегали в панике люди. А с вышины на весь этот человечий переполох смотрели семь звезд Малой Медведицы. На месте лишней восьмой расплывалось крохотное тускнеющее пятнышко.
— А если… — начала было Янка.
— Без «если», — прервал Бричиков. — Кстати, если хочешь — кури.
Янка достала из сумочки пачку и закурила, закинув ногу на ногу.
— Все будет хорошо, — сказал Бричиков и улыбнулся.
Естественно, Янка ему ни черта не поверила. В свои шестнадцать она уже научилась не верить. Однако улыбнулась в ответ, затянулась и покорно кивнула.
Банк был маленьким, уютным. Это успокаивало и настораживало одновременно.
Янке захотелось выругаться, и она чертыхнулась. Затем, поддавшись настроению, выругалась еще раз. Сидевшая неподалеку мадам посмотрела на нее, поджала губы, но ничего не сказала. Специально для нее Янка выругалась в третий раз.
Бричиков должен был прийти с минуты на минуту, а она так и не начала действовать. «Твою же ж мать», — вздохнула Янка и пошла к стойке, почти коснувшись по пути охранника. Тот вздрогнул, но в ее сторону так и не посмотрел. Продолжая играть роль богатой испорченной девочки, Янка наклонилась к операционному окну.
Кассир улыбнулся ей, кося глазами в вырез.
— Скажите «а», — попросила она.
— Что?
— Скажите «а».
— А, — улыбнулся кассир. — Это шут…
Глаза его стали круглыми. Безо всяких метафор. Два идеальных белых круга, в каждом из которых горела буква А.
— Молодец, — прошептала Янка, обернулась, поймала взгляд охранника и улыбнулась ему, после чего вновь развернулась к клерку. — Давай, быстро складывай деньги. Еще быстрее! Ну! — торопила она.
Кассир старался изо всех сил. Наконец деньги кончились, и он тщательно завернул их в пакет, передавая Янке.
— Бинго! — сказала она.
Тотчас в глазах кассира «Б» сменило «А». Он развязно посмотрел на нее и подмигнул. «Забавно, — подумала Янка. — Надо запомнить».
Чья-то рука опустилась ей на плечо. Янка повернула голову и увидела перстень с иероглифом.