Рана была не опасной, но болезненной. Бричиков хромал, а Янка шла рядом, придерживала и изображала не то дочку, не то молодую жену. Рану обмотали Янкиной блузкой, а кровь на черных джинсах почти не выделялась. Зато было видно дырку от пули.
А началось все неплохо. Они вошли в банк, попросили отвести их к управляющему, сказав, что собираются открыть счет. Бричиков продемонстрировал деньги, которые у них оставались. Этого хватило, чтобы клерк осознал серьезность клиентов и их намерений.
Управляющий подробно рассказывал им об истории банка, о знаменитых вкладчиках, о перспективах и о том, конечно же, что здесь деньги будут в сохранности. В этом Янка серьезно сомневалась и все косилась на Бричикова, ожидая, когда он подаст сигнал.
Наконец Бричиков улыбнулся и поднял руки вверх, показывая, что сдается и принимает предложение.
— Скажите «а», — попросила Янка.
Управляющий посмотрел на нее и улыбнулся.
— Зачем тебе?
— Просто, интересно.
— Ну а.
— Без «ну», пожалуйста.
Управляющий посмотрел на Бричикова. Тот развел руками: мол, вот такая она у меня.
— А.
И в его глазах зажглась «А», от которой Янка уже успела отвыкнуть.
— А сейчас ты проведешь нас внутрь хранилища, — сказала она.
Управляющий кивнул, встал и пошел, а они пошли, за ним, пытаясь выглядеть естественно. Глупое слово. Никогда не нравилось Янке.
— Сука! — выкрикнула Янка, когда охранник выстрелил в ногу Бричикову.
Откуда им было знать, что Отправляющий не имеет права никого сюда водить?
— Сука! — еще раз повторила Янка, смакуя. Охранение навел на нее автомат.
— Не то, — прошипел Бричиков сквозь зубы. — Не то говоришь!
И тогда Янка сказала: «Все!» И говорила на обратном пути, если кто-нибудь только смел взглянуть в их сторону. Ее трясло от злости и запоздалого страха.
Когда они вышли из банка, в живых там мало кто остался. Орала сирена, а они продолжали идти. Прохожие уступали дорогу, стараясь не смотреть в глаза.
«Это вы правильно, — думала Янка. — А не то я вам тоже все скажу. Скажу «все», и вас не станет». Она не видела себя со стороны, но чувствовала, что левая часть лица живет своей жизнью. Дергается и щерится в усмешке. Правую Янка контролировала и держала спокойной.
— Бесполезно, — сказал вдруг Бричиков. — Беги, я их задержу.
— С чего это?
— Там были камеры. Они с легкостью поймут, кто это был. Беги. Одна, может, спасешься.
— Я ни хрена не представляю, что дальше делать, — произнесла она медленно. — Понимаешь? Ни хрена! Так что если хочешь, чтобы я спаслась, — будь добр, думай.
Бричиков усмехнулся, и Янка поняла, что он почти сдался.
Три минуты спустя они зашли в какой-то торговый центр, чтобы раздобыть новую одежду. Пока Бричиков переодевался, Янка успела купить им обоим черные очки. Он вернулся в ярко-красном спортивном костюме и желтых кроссовках. По мнению Янки, это был верх безвкусия.
— Зато вряд ли кто будет разглядывать лицо, — сказал Бричиков в ответ на ее критический взгляд. — И тебе советую подобрать что-нибудь в таком духе. — Он повертел в руках темные очки. — В ноябре месяце, когда на улице пасмурно?
— Судя по одежде, мы с тобой два придурка, которым как-то параллельна погода и все прочее.
Бричиков пожал плечами, надел очки и забрал у нее сумку с деньгами.
— Я поищу аптеку, — сказал он и захромал куда-то в сторону.
Янка поняла, что он держится из последних сил. Еще немного, и Бричиков даже не сможет никуда идти.
«Ничего. Отсюда мы поедем на такси. Деньги есть», — подумала она, рассматривая нечто кислотно-зеленое, что в итоге оказалось осенней курткой. Вскоре нашлись и фиолетовые зауженные штаны, и оранжевые кеды. Янка накинула капюшон куртки, надела очки и не узнала себя в зеркале. «Это хорошо», — подумала она. Расплатилась и пошла искать Бричикова.
Он сидел за столиком местного кафе и о чем-то говорил по телефону.
— Я наглотался лекарств и теперь вообще ничего не чувствую, — сказал Бричиков.
— Хорошо. Я вызываю такси.
— Не волнуйся, я вызвал, — он кивнул на телефон и спрятал его в карман. — А сейчас я хочу тебе кое-что рассказать.
Янке это не понравилось. Бричиков словно готовился к чему-то плохому, а потому спешил выговориться.
«Мы еще повоюем», — подумала она со странной нежностью.
— У меня, как ты помнишь, были кое-какие дела с твоей матерью.
— Помню. Надеюсь, ты сейчас не станешь изображать Дарта Вейдера и утверждать, что ты мой отец?
— Нет. Хотя я знал его, но он умер.
— Мне так жаль.
— Не паясничай, — Бричиков поморщился.
— Ладно. Так что у вас с ней было за дело?
— Она работала медсестрой в психушке и позволяла мне ставить кое-какие эксперименты над больными. За хорошие деньги, разумеется. Мой папаня вовремя подсуетился при перестройке, и я себе вполне мог это позволить.
— Понятно. И зачем мне это знать? — Янка действительно не понимала.
— Меня что-то в последнее время напрягает, что я использовал и дочь, и мать.