— Все нормально, ты просто на солнце перегрелся, — поспешил я успокоить парня. — Так как же нам все-таки в Поселок пройти?
— Ладно уж, так идите! — махнул рукой Баламут и слез со шлагбаума. — Щас открою.
— А если не «так»? — все же поинтересовался я.
— Ну, вообще-то сбор таможенный положено брать…
Бородавочник выбросил окурок и не удержался, спросил:
— Это еще что?!
— Каждый, желающий попасть в Поселок, должен без-воз-мезд-но, — старательно выговорил трудное слово Баламут, — передать в пользу Совета какую-нибудь из найденных вещей.
Бородавочник присвистнул и заявил:
— Ни фига себе, лихо придумано! И что я лично должен отдать?
— Да вот, — Баламут вытащил из кармана вчетверо сложенный листок, — есть ежедневно обновляемый список. Здесь указано то, что уже имеется у Совета. Чтобы не повторялось…
— Интересно, — хмыкнул я, пробежав список глазами, — это нужно каждый раз вносить, как приходишь в Поселок?
— Наверное, — пожал могутными плечами Баламут. — Да, ладно, проходите…
— Нет уж, мы друзей не подводим! — я решительно скинул рюкзак и распустил ремни. — Держи.
— Что это? — Баламут равнодушно покрутил в руках блестящую коробочку со множеством отверстий и кнопок.
— Машинка для выдавливания прыщей. Сделано в Атлантиде.
Бородавочник покосился на меня, вздохнул и извлек из-за пазухи необычную восьмигранную бутылку с изогнутым как у кальяна горлышком.
— Вот, от себя отрываю! — страдальчески морщась, заявил он. — Фляжка-самобранка!
— Чего-о?! — поразился Баламут.
— Самонаполняющийся сосуд, — пояснил я. — Вот тут кнопки сбоку, видишь? Белую нажимаешь — в бутылке молоко появляется, синюю нажмешь — вода будет…
— А желтую? — оживился Баламут.
— Чай получишь, — буркнул Бородавочник, — с лимоном.
— Красную?
— Это подогрев…
— Где тут коньяк или пиво?
Водя пальцем по разноцветным выпуклостям, Баламут от азарта аж засопел.
— Только квас есть — коричневая, — в голосе Бородавочника прорезались тоскливые нотки. — Выпивки тут вовсе нет!
— Откуда вы ее взяли, Крэг?!
— Из летающей тарелки в море выпала, когда мы там с аквалангами ныряли.
— Ладно, теперь уж точно проходите! — повеселел Баламут. — И топайте сразу в Совет, на регистрацию. Он рядом с таверной «У Мироныча». Хильда этим занимается…
Полосатая лапа шлагбаума медленно приподнялась, открывая путь, и мы с Бородавочником дружно попылили вдоль пустынной улицы, плавно огибавшей холм, закрывавший от нас главное место Поселка — площадь торжища со складом и домами, принадлежащими трем старожилам: Миронычу, Баламуту и Аристотелю. Но если в первых двух жили именно Мироныч и Баламут, то в третьем доме давно уже никто не жил. А куда девался загадочный Аристотель, построивший его, никто не помнил. Более того, даже насчет личности этого парня было известно крайне мало — то ли философ, то ли строитель, то ли вообще инопланетянин, которого за бунт и инакомыслие высадили на первую попавшуюся планету, снабдив солью, мылом и портативным полевым синтезатором. По легенде именно Аристотель и построил первый дом-пристанище, с которого начался Поселок.
И вот теперь, едва выйдя на площадь, мы с изумлением увидели над крыльцом дома Аристотеля яркую вывеску «Совет независимого поселения вольных собирателей». Ниже и сбоку прилепилась табличка поскромнее: «Регистрационная палата. Прием заявлений ежедневно с 12 до 13 часов».
— По-моему, нам сюда, — сказал я, поднимаясь по скрипящим ступенькам на крыльцо.
— А может, не надо, Крэг? — Бородавочник опасливо покосился на вывеску. — Ну их к трилобитам!
— Хорошо, подожди здесь, — улыбнулся я, бросил ему рюкзак и толкнул тяжелую дверь.
Я оказался в большой, ярко освещенной прихожей, в которой было еще две двери. На той, что напротив входа, висела табличка «Председатель», на другой — «Регистрационная палата», а под ней канцелярской кнопкой пришпилен листок бумаги с надписью печатными буквами «Ya na obede. Hilda». Пожав плечами, я вышел на улицу и сел на ступеньку рядом с Бородавочником. Тот уже успел закурить папиросу и дымил ей с весьма озабоченным видом.
Последовав его примеру, я сделал несколько затяжек, а потом объяснил:
— Облом, напарник. Мадмуазель Хильда изволят обедать.
— Ну и… — обрадовался было Бородавочник, но тут же вновь посерьезнел. — Крэг, а может, нам тоже… м-мм, перекусить маленько?
— Мы же с тобой два часа назад по пол-фазана съели?!
— Я говорю, маленько…
— Вот проглот! Ладно, пошли к Миронычу.
Мы пересекли площадь и остановились перед знакомым, приземистым домом, на котором теперь тоже появилась кричаще-аляпистая квадратная вывеска «Таверна «У Мироныча». Слава времени, внутри никаких особых изменений не произошло. По-прежнему за широкой, отполированной до блеска локтями посетителей стойкой маячила кряжистая фигура хозяина, по-прежнему в большом полутемном зале было малолюдно, пахло яблоками, квасом и жареной картошкой.
Мы, как всегда, молча уселись за крайний слева от входа стол, а Мироныч, как всегда, ровно через минуту принес пару дубовых братин с душистыми шапками янтарной пены — квас у Мироныча отменный! Но едва мы сделали по первому глотку, как из дальнего угла раздался до боли знакомый голос:
— Клянусь времятрясением, это Крэг!
Я присмотрелся к приближающейся тощей фигуре и, не сделав второй глоток, в полном изумлении поставил братину на стол.
— Чтоб мне в межвременье провалиться! Вицли?!
— А то!
Вицли сложился как скорняжный метр, усаживаясь между мной и замершим столбом Бородавочником.
— Откуда ты свалился, старый лис? Тебя уже все похоронили! — я с радостью пожал сухую, но еще крепкую ладонь старого собирателя.