— Командир Санмартин по вашему приказанию прибыл, сэр, — доложил Рауль, отдавая честь. — Мне сказали, что полковник проявил интерес к моей монографии.
— Командир Санмартин, ваши бойцы с минуты на минуту могут быть втянуты в тяжелые бои. Сделайте милость, объясните, как при таких обстоятельствах вы позволяете себе заниматься... эрозарией?
Последнее слово Линч произнес с явным отвращением.
— С сожалением должен сказать, сэр, что вы, похоже, неправильно информированы, — ответил Санмартин.
Полковник Линч захлебнулся от негодования.
— Моя монография посвящена раковинам Funbri-ata. А исследование, посвященное эрозарии, я закончил во время боев на Ашкрофте.
Линч открыл рот, но не смог сказать ни слова.
— Не угодно ли полковнику осмотреть мою коллекцию? — вежливо предложил Санмартин.
— Помню, в рапорте о ходе боевых действий вы упомянули о роли, которую сыграла тонкостенная каури. Правильно?
— Каириса, сэр. Отступающие рабы восприняли мои исследования во время затишья как оскорбление, что пагубно повлияло на их дисциплину и выдержку.
— Рауль, мы хотели бы проинспектировать ваше подразделение, — утрированно светским тоном оповестил его Верещагин. — У вас есть пять минут на подготовку, а мы пока с полковником Линчем пойдем прогуляемся и поговорим о медали, которую адмирал Накамура должен вам выдать за демонстрацию помешательства.
Полковник Линч не сопротивлялся, когда Верещагин повел его «на прогулку» и махнул окружению полковника.
— Идите в дом и попросите у Каши по чашечке чаю.
— Ну что, Ханс, — сказал Санмартин, потирая руки, — подготовимся к инспекции?
— Рауль, скажи Каше, когда полковник Линч придет смотреть наше меню, что он хочет чашечку хорошего горячего чая, — бросил Верещагин через плечо Санмартину.
— Ханс, а чего бы нам поесть? — обратился Санмартин к Кольдеве.
Кольдеве отрицательно покачал головой. Упали первые капли утреннего дождя.
— Пришлите Руди, а я пошел.
С этими словами Санмартин устремился мимо кучки прихлебателей полковника Линча внутрь фермерского дома и закрыл за собой дверь.
— Каша! Здрасьте, — объявил он по-русски. Каша засмеялась, под фартуком всколыхнулись полные груди.
— Хорошо у вас получается, капитан. Что там?
— Чего бы поесть? Тут у нас инспекция.
— Делать им нечего. Вроде как мне не доверяют...
— К нам пожаловал полковник, и Варяг хочет привести его сюда.
— Ладно. У нас нет рыбы. Батальонный сержант Малинин говорит, что, мол, надо использовать местные продукты, потому что у нас нехватка запасов. В общем, на ужин сделаем биточки, на обед — блинчики. А завтра, может быть, шашлык, у нас много мяса.
— Превосходно! Значит, готова к проверке? Каша весело кивнула.
Санмартин вспомнил Ханну Брувер. То, что она гДе-то близко, волновало его.
— Отлично. С минуты на минуту должны появиться пять штабных офицеров и их помощники. Напои их чаем, чтобы они не шастали вокруг.
Выйдя из помещения, он наткнулся на своего ротного сержанта.
— Руди, — спросил он шепотом Шееля, — что значит какие-то «биточки», «блинчики»? Что за русская диковина, а?
— Такую диковину я с удовольствием бы съел, — ответил Шеель, глядя на толпящихся штабников. — Биточки — такие лепешечки из мяса, а блинчики — это когда жарят тесто на сковороде, и сверху кладут что-нибудь.
— Ну, полковник Линч тоже не знает подобных блюд. Заложите-ка это в компьютер, — распорядился Санмартин, поглядывая на прогуливающихся «золотых мальчиков» из штаба.
— Уже сделано. Варяг распорядился тут по случаю.
— А-а...
Поздно вечером в дверь комнаты Верещагина тихо постучали. Он открыл. На пороге стоял Матти Харьяло. Он разминал пальцы, сгибая кусок толстой проволоки.
— Привет, Антон. Я подумал, что лучше тренироваться вот так, чем выломать дверь.
Голос его звучал весело.
— Заходи. Ты один или тут целая орава? — поинтересовался Верещагин.
— Разве только Хярконнена можно было взять, да он спит без задних ног. И мы с батальонным сержантом разыграли, кому идти. С помощью вот этой штуки.
Харьяло вынул бутылку, сел, разлил по стаканам спирт, поднял свою порцию, но подождал, пока Верещагин запрет дверь.
Антон опустился на стул, похожий на пластмассового паука, и чокнулся с Харьяло.
— Будем здоровы.
— Будем, — ответил тот и опрокинул стакан. После этого вытащил из другого кармана небольшой сверток и потряс им.
— Курица, что ли?
Несчастный куренок — кожа да кости — был приготовлен на скорую руку со специями и овощами. Верещагин вытянул руку и отрицательно помахал ею, показывая, что не хочет есть. Его гость еле заметно пожал плечами и, достав нож, стал быстро разделывать курицу. Антон равнодушно наблюдал за действиями Харьяло. Солнце ашк-рофтской пустыни словно вытопило из курицы весь жир, оставив мышцы и резко выделяющиеся сухожилия.
— Этот чертов Иван вечно недокладывает соли, — отметил Харьяло.
— Слишком много и слишком мало соли — опасно для здоровья. То же самое можно сказать и о многих других вещах, — назидательно заметил Верещагин.
— Ну? — спросил Харьяло, откладывая нож.
— Поехали?