Балакирев выпил и, стоя на коленах, сказал умоляющим голосом:
- Великий государь! Чувствую вину свою, чувствую милостивое твое наказание, но знаю, что заслуживаю двойного, нежели то, которое перенес. Совесть меня мучит! Повели подать другого орла, да побольше; а то хоть и такую парочку! [77, с. 58.]
По окончании с Персиею войны многие из придворных, желая посмеяться над Балакиревым, спрашивали его: что он там видел, с кем знаком и чем он там занимался. Шут все отмалчивался. Вот однажды в присутствии государя и многих вельмож один из придворных спросил его: "Да знаешь ли ты, какой у персиян язык?"
- И очень знаю,- отвечал Балакирев.
Все вельможи удивились. Даже и государь изумился. Но Балакирев то и твердит, что "знаю".
- Ну а какой же он? - спросил шутя Меншиков.
Стр. 14
- Да такой красной, как и у тебя, Алексаша,- отвечал шут.
Вельможи все засмеялись, и Балакирев был доволен тем, что верх остался на его стороне. [78, с. 41-42.]
Один придворный спросил Балакирева:
- Не знаешь ли ты, отчего у меня болят зубы?
- Оттого,- отвечал шут,- что ты их беспрестанно колотишь языком.
Придворный был точно страшный говорун и должен перенесть насмешку Балакирева без возражений. [78, с. 46.]
Некогда одна бедная вдова заслуженного чиновника долгое время ходила в Сенат с прошением о пансионе за службу ее мужа, но ей отказывали известной поговоркой: "Приди, матушка, завтра". Наконец она прибегнула к Балакиреву, и тот взялся ей помочь.
На другой день, нарядив ее в черное платье и налепив на оное бумажные билетцы с надписью "приди завтра", в сем наряде поставил ее в проходе, где должно проходить государю. И вот приезжает Петр Великий, всходит на крыльцо, видит сию женщину, спрашивает: "Что это значит?" Балакирев отвечал: "Завтра узнаешь, Алексеевич, об этом!" - "Сей час хочу!" - вскричал Петр. "Да ведь мало ли мы хотим, да не все так делается, а ты взойди прежде в присутствие и спроси секретаря; коли он не скажет тебе "завтра", как ты тотчас же узнаешь, что это значит".
Петр, сметав сие дело, взошел в Сенат и грозно спросил секретаря: "Об чем просит та женщина?" Тот побледнел и сознался, что она давно уже ходит, но что не было времени доложить Вашему Величеству.
Петр приказал, чтобы тотчас исполнили ее просьбу, и долго после сего не было слышно "приди завтра". [78, с. 46-48.]
"Точно ли говорят при дворе, что ты дурак?" - спросил некто Балакирева, желая ввести его в замешательство и тем пристыдить при многих особах. Но он отвечал: "Не верь им, любезный, они ошибаются, только людей морочат, да мало ли, что они говорят? Они и тебя
Стр. 15
называют умным; не верь им, пожалуйста, не верь". [78, с. 24.]
Петр I спросил у шута Балакирева о народной молве насчет новой столицы Санкт-Петербурга.
- Царь-государь! - отвечал Балакирев.- Народ говорит: с одной стороны море, с другой - горе, с третьей - мох, а с четвертой - oxl
Петр, распалясь гневом, закричал "ложись!" и несколько раз ударил его дубиною, приговаривая сказанные им слова. [92, с. 686.]
ЯН Д'АКОСТА
Один молодец, женясь на дочери Д'Акосты, нашел ее весьма непостоянною и, узнав то, всячески старался ее исправить. Но, усмотрев в том худой успех, жаловался ее отцу, намекая, что хочет развестись с женой. Д'Акоста, в утешение зятю, сказал: "Должно тебе, друг, терпеть. Ибо мать ее была такова же; и я также не мог найти никакого средства; да после, на 60-м году, сама исправилась. И так думаю, что и дочь ее, в таких летах, будет честною, и рекомендую тебе в том быть благонадежну". [77, с. 99.]
Д'Акоста, будучи в церкви, купил две свечки, из которых одну поставил перед образом Михаила-архангела, а другую, ошибкой, перед демоном, изображенным под стопами архангела.
Дьячок, увидя это, сказал Д'Акосте:
- Ах, сударь! Что вы делаете? Ведь эту свечку ставите вы дьяволу!
- Не замай,- ответил Д'Акоста,- не худо иметь друзей везде: в раю и в аду. Не знаем ведь, где будем. [77, с. 101.]
Известный силач весьма осердился за грубое слово, сказанное ему Д'Акостою.
Стр. 16
"Удивляюсь,- сказал шут,- как ты, будучи в состоянии подымать одною рукою до шести пудов и переносить такую тяжесть через весь Летний сад, не можешь перенести одного тяжелого 'слова?" [77, с. 102.]
Когда Д'Акоста отправлялся из Португалии, морем, в Россию, один из провожавших его знакомцев сказал:
- Как не боишься ты садиться на корабль, зная, что твой отец, дед и прадед погибли в море!
- А твои предки каким образом умерли? - спросил в свою очередь Д'Акоста.
- Преставились блаженною кончиною на своих постелях.
- Так как же ты, друг мой, не боишься еженощно ложиться в постель? возразил Д'Акоста. [77, с. 103.]
На одной вечеринке, где присутствовал и Д'Акоста, все гости слушали музыканта, которого обещали наградить за его труд. Когда дело дошло до расплаты, один Д'Акоста, известный своею скупостью, ничего ле дал. Музыкант громко на это жаловался.
"Мы с тобой квиты,- отвечал шут,- ибо ты утешал мой слух приятными звуками; а я твой - приятными же обещаниями". [77, с. 104.]
Контр-адмирал Вильбоа, эскадр-майор его величества Петра Первого, спросил однажды Д'Акосту:
- Ты, шут, человек на море бывалой. А знаешь ли, какое судно безопаснейшее?
- То,- отвечал шут,- которое стоит в^гавани и назначено на сломку. [77, с. 111.]
Д'Акоста, человек весьма начитанный, очень любил книги. Жена его, жившая с мужем не совсем ладно, в одну из минут нежности сказала:
- Ах, друг мой, как желала бы я сама сделаться книгою, чтоб быть предметом твоей страсти!
- В таком случае я хотел бы иметь тебя календарем, который можно менять ежегодно,- отвечал шут. [77, с. 114.]
Стр. 17
Имея с кем-то тяжбу, Д'Акоста часто прихаживал в одну из коллегий, где наконец судья сказал ему однажды:
- Из твоего дела я, признаться, не вижу хорошего для тебя конца.
- Так вот вам, сударь, хорошие очки,- отвечал шут, вынув из кармана и подав судье пару червонцев. [77, с. 116.]