- Что вы там делали - гуляли?
- Нет, государыня,- отвечал он, разумея по-своему слово гулять,большой-то гульбы не было, а так бутылочки по три на брата осушили... [131]
Стр. 104
Граф Платов любил пить с Блюхером. Шампанского Платов не любил, но был пристрастен к цимлянскому, которого имел порядочный запас. Бывало сидят да молчат, да и налижутся. Блюхер в беспамятстве спустится под стол, а адъютанты его поднимут и отнесут в экипаж. Платов, оставшись один, всегда жалел о нем:
- Люблю Блюхера, славный, приятный человек, одно в нем плохо: не выдерживает.
- Но, Ваше Сиятельство,- заметил однажды Николай Федорович Смирной, его адъютант или переводчик,- Блюхер не знает по-русски, а вы по-немецки; вы друг друга не понимаете, какое вы находите удовольствие в знакомстве с ним?
- Э! Как будто надо разговоры; я и без разговоров знаю его душу; он потому и приятен, что сердечный человек. [94, с. 677.]
Граф Платов носил всегда белый галстух. Император Александр заметил ему это. "Белый галстух поопрятнее. Вспотеешь, так можно вымыть",- отвечал граф. [94, с. 677.]
Платов приказал Смирному написать письмо герцогу де Ришелье. Смирной написал: "герцог Эммануил... и пр."
- Какой он герцог, напиши дюк.
- Да, Ваше Сиятельство, герцог все равно что дюк.
- Вот еще, станешь учить; дюк поважнее: герцог ни к черту не годится перед дюком. [94, с. 678.]
Говорили, что Платов вывез из Лондона, куда ездил он в 1814 году в свите Александра, молодую англичанку з качестве компаньонки. Кто-то,помнится, Денис Давыдов,- выразил ему удивление, что, не зная по-английски, сделал он подобный выбор. "Я скажу тебе, братец,- отвечал он,- это совсем не для хфизики, а больше для морали. Она добрейшая душа и девка благонравная; а к тому же такая белая и дородная, что ни дать ни взять Ярославская баба". [29, с. 257-258.]
Когда после гр. Ростопчина сделали генерал-губернатором Москвы графа Александра Петровича Тормасо
Стр. 105
ва, граф Ростопчин сказал: "Москву подтормозили] Видно, прытко шла!" Гр. Тормасов, услыхав об этом каламбуре, отвечал: "Ничуть не прытко: она, напротив, была совсем растоптана]" [44, с. 298.]
Судьба наших комендантов замечательна. Как все острое приписывалось К(нязю) М(еншикову), так все глупое относилось к комендантам, и все нелепости как наследство переходили от одного к другому, так что не разберешь, что принадлежит (П. Я.) Башуцкому, а что (П. П.) Мартынову. К числу таких спорных анекдотов принадлежал и нижеследующий.
Приказано было солдатам развод назначить в шинелях, если мороз выше 10°. К Мартынову является плац-майор.
- А сколько сегодня градусов?
- 5°.
- Развод без шинелей.
Но пока наступило время развода, погода подшутила. Мороз перешел роковую черту, государь рассердился и намылил коменданту голову.
Возвратясь домой, взбешенный Мартынов зовет плац-майора:
- Что вы это, милостивый государь, шутить со мною вздумали. Я с вами знаете что сделаю? Я не позволю себя дурачить. Так 5° было?
- Когда я докладывал Вашему Превосходительству, тогда термометр показывал...
- Термометр-то показывал, да вы-то соврали. Так чтоб больше этого не было, извольте, м(илостивый) г(осударь), вперед являться ко мне с термометром. Я сам смотреть буду у себя в кабинете, а не то опять выйдет катавасия. [63, л. 15-16.]
Был какой-то высокоторжественный день. Весь двор только что сел за парадный стол. (П. Я.) Башуцкий стоял у окна с платком в руках, чтобы подать сигнал, когда придется виват из крепости палить. (А. Л.) Нарышкин как гофмаршал не сидел за столом, а распоряжался.
Заметив важную позу коменданта, Нарышкин подошел к нему и сказал:
- Я всегда удивляюсь точности крепостной пальбы
Стр. 106
и, как хотите, не понимаю, как это вы делаете, что пальба начинается всегда вовремя...
- О, помилуйте! - отвечал Башуцкий, - очень просто! Я возьму да махну платком вот так!
И махнул заправду, и поднялась пальба, к общему удивлению еще за супом. Всего смешнее было то, что Башуцкий не мог понять, как это могло случиться, и собирался после стола сделать строгий розыск и взыскать с виновного. [63, л. 17-18.]
- Г. комендант! - сказал Александр I в сердцах Башуцкому,- какой это у вас порядок! Можно ли себе представить! Где монумент Петру Великому?..
- На Сенатской площади.
- Был да сплыл! Сегодня ночью украли. Поезжайте разыщите!
Башуцкий, бледный, уехал. Возвращается веселый, довольный; чуть в двери кричит:
- Успокойтесь, Ваше Величество. Монумент целехонек, на месте стоит! А чтобы чего в самом деле не случилось, я приказал к нему поставить часового.
Все захохотали.
- 1-е апреля, любезнейший, 1-е апреля,- сказал государь и отправился к разводу.
На следующий год ночью Башуцкий будит государя:
- Пожар!
Александр встает, одевается, выходит, спрашивая:
- А где пожар?
- 1-е апреля, Ваше Величество, 1-е апреля. Государь посмотрел на Башуцкого с соболезнованием и сказал:
- Дурак, любезнейший, и это уже не 1-е апреля, а сущая правда. [63, л. 19.]
При лейб-уланском полку, которым командовал великий князь Константин Павлович, состоял ветеринар по фамилии Тортус, прекрасно знавший свое дело, но горчайший пьяница.
Тортус разыгрывал в полку роль Диогена и своим ломаным русским языком говорил правду в лицо всем, даже великому князю, называя всех на "ты". Константин Павлович очень любил Тортуса и никогда не сердился на его грубые ответы и выходки,
Стр. 107