Но я уже не был собой и не мог ничего добавить от себя в этот мрачный репертуар. Рука советника опустилась в карман - там должна лежать шпаргалка. Но вместо блокнотных листов в кармане оказался самодельный брелок из проволоки и связка ключей. Советник остолбенел.
А я всегда таскаю с собой ключи - и в отпуск и в командировки. И в Америку и в Африку. Ключи от дома - они и в Африке ключи от дома.
И вот что-то сорвалось в этом спектакле. Чего-то режиссер не предусмотрел. Маленькая женщина из вокзального буфета и ее больной сын в сюжет не вписывались. И, наверное, поэтому весь окружающий меня мир фантастических декораций стал исчезать и все более походить на естественную реальность. Я снова увидел зал с беспорядочно понатыканными колоннами и невесть откуда взявшимися людьми. Пожалуй, это следует назвать последним актом абсурдной пьесы.
В зале звенели аплодисменты. Как только что проснувшийся человек я долго не мог понять, что происходит. И все же через некоторое время до моего сознания дошло, что аплодисменты обращены ко мне. Одетые в смокинги господа и дамы в вечерних туалетах, собравшиеся будто на бал, блуждали парами или поодиночке среди каменного леса. Некоторые подходили ко мне, чтобы сказать несколько одобрительных слов на разных языках, тем не менее неожиданно для меня понятных. Не знаю, смог ли я говорить хотя бы на одном из этих языков, но то, что я легко понимал их все, не подлежало никакому сомнению.
- Этот эффект вавилонской башни, - раздался рядом голос Билла. - Кто-то смешивает языки и ломает баш^ ни, а кому-то приходится заново строить и учить людей понимать друг друга.
- Вы о Боге и...
- А Вы всегда такой до тошноты буквальный?! Расскажите об этом кому-нибудь на улицах Москвы или Владивостока, да где угодно расскажите, и Вас непросто назовут дураком, но и возможно вызовут специальную "скорую помощь". Не обижайтесь. Вы и сами знаете, что это так. А людей может объединять не только строительство башен, а, например, любовь к доллару. Вы знаете о такой любви?
Присматриваясь и привыкая, я определил, что среди гуляющих по залу гостей и стоящих за разговорами, достаточно было знакомых личностей, и что особенно удивило меня, тех, которых человечество уже с почестями похоронило и даже воздвигло в их честь величественные памятники. Так, рядом с вездесущей четой Горбачевых можно было увидеть скучающего Эйнштейна, недавно почившего Кагановича, нашего звонколысого Хрущева, который к тому же доверительно шептался с холодноглазым Берией. Я понял, что несмотря на некое обреаливание окружающей действительности, фарс продолжался.
Теперь следовало ожидать свою очередную роль. Было похоже, что все собравшиеся здесь ждут чего-то именно от меня.
- Зачем здесь все эти привидения? - оглянулся я к Биллу.
- Вам неприятно находиться среди столь известных и уважаемых людей? искренне удивился он. - Это как раз здесь они не привидения.
- Признаюсь Вам, изучая всеобщую историю, над многими из них я просто посмеивался. Белыми нитками интриги шили. Вот если б тут оказался Владимир Мономах или Суворов...
- К сожалению, здесь нет даже Ивана Грозного. Может быть, Вас устроит аудиенция у Петра Великого?
- Да нет. Не стоит. У них очень много общего с Горбачевым, так что пусть между собой поболтают. Я империй бездарно не создавал и бездарно не разваливал. Всякую иностранщину в Россию как спасение не зазывал.
- Вы уже забыли, как хотели выброситься в окно, и если бы не "Америкэн перпетум мобиле"... - напомнил Билл.
Я смутился.
- Извините, Билл.
Открылась одна из дверей в торце зала, и степенно вошел седовласый церемонимейстер-герольд. Три раза длинным шестом ударил в мраморный пол,
- Прошу всех в демонстрационный зал, - объявил он, и неспешная толпа живых и мертвых привидений двинулась к выходу. В слове демонстрационный отчетливо прозвучало слово демон.
- А где Андрей? - спохватился я.
- Он занят тем же, чем и всегда, - невозмутимо ответил Билл.
- ???
- Безуспешно ищет, как навредить "Америкэн перпетум мобиле". Нам особенно ценно приобретать биоэнергетическую субстанцию таких провинциальных героев. У нее хороший потенциал. Но не переживайте, он скоро явится.
Я молча проглотил его усмешку над своим другом.
Между тем, мы вошли в новый зал, отделанный по принципу амфитеатра. Этакий домашний колизей с небольшим овальным полем для гладиаторских ристалищ. На память пришли десятки американских фильмов о кулачных бойцах, забивающих друг друга насмерть на потеху визжащей от удовольствия публике. Я хотел было двинуться к тесным "семейным" трибунам, но Билл остановил меня.
- Нет, сегодня ваше место там, - он указал на арену.
И тут же ответил на вопрос, который я еще не успел задать. - Это именно то, о чем я говорил Вам. Небольшой, чисто символический акт, после которого Вы станете полноправным членом корпорации. Не волнуйтесь, я думаю, Вам не придется с кем-либо сражаться. Зрители тоже не должны Вас смущать. Они не более, чем зрители.
Каждый из них испытал нечто подобное, и не раз.
- Но мне кажется они делают ставки!
- Вас это действительно волнует? Не Вы ли минуту назад называли их привидениями?
- А если я не стану выходить на поле? - за сегодняшний день я впервые сказал не то, что от меня хотели. - Если меня устраивает мое нынешнее положение?
- Оно не устраивает нас. - Тон его начал принимать все более прохладный оттенок. - Устраивает или не устраивает Вас, Вы сейчас сами и проверите.Он сказал это так, что я понял: центра арены мне сегодня не избежать. Подтверждением этому, кроме всего прочего, служили пустовзглядые охранники у входа. Мысленно я плюнул на всю эту дребедень, на весь этот не совсем, а то и вообще непонятный цирк, а заодно и на тот день, когда наивно обрадовался легким деньгам Сэма Дэвилза. Неторопливо вышагивая на арену, я вдруг оглянулся и увидел, как судорожно дернулась бровь Билла, как будто в него действительно кто-то плюнул.
Почему-то я был абсолютно спокоен. Уверенность в том, что меня притащили через океан не на убой (это можно было без труда сделать в Сибири), оставляла опасения только перед самыми несуразными неожиданностями, кои сегодня продемонстрировал Билл в предыдущем помещении этого идиотского дворца.
Я окинул взглядом трибуны - вот они привычные, "дорогие сердцу каждого землянина" лица сильных мира сего.
Билл тоже вышел на арену. Видимо, представление нуждалось в услугах конферансье.
- Господа! - начал Билл. - Перед нами именно тот тип русского человека, который с теми или иными вариациями представляет собой основную часть населения бывшего Советского Союза, где наша компания развернула самую обширную деятельность. И перед Вами именно сотрудник "Америкэн перпетум мобиле", принесший компании, - вероятно для пущей значительности Билл взглянул на маленький листок, который держал в ладони, - восемьдесят пять тысяч триста сорок две биоэнергетические субстанции. И это за неполных четыре месяца работы!
Аплодисменты зала не заставили себя ждать.
- Не мне Вам объяснять значение этой цифры, хотя в большей степени она обусловлена новой политикой компании на территории бывшего СССР. И все же Сергей Иванович по доброте душевной совершил свыше 49 отказов потенциальным продавцам биосубстанции, причем большинство - по собственной инициативе, что, как вы знаете, по условиям работы в компании определяет растрату собственной биоэнергетической субстанции. Вы знаете, что прежде чем принять Сергея Ивановича на работу, нами были проведены подробные вычисления кандидатуры на всей территории Западно-Сибирской низменности, Нами были учтены и запрограммированы все обстоятельства вокруг индивидуума. Тем не менее, срыв свыше 49 произошел. Это, как водится, можно списать на необъяснимые движения русской души, на русскип характер... - вероятно, это была шутка, потому что на трибунах пролетел приглушенный хохоток. Криво усмехнулся Наполеон, широко улыбнулся Никита Хрущев... Билл тоже улыбался обезоруживающей улыбкой Билла Клинтона. Мы с вами знаем, что для поступательного развития научно-технического прогресса человечества (интересно, что он вкладывал в это понятие?)
крайне необходимо увеличивать количество и качество приобретаемых биосубстанций, которые в конечном итоге определяют и наше и ваше существование... - на слове "ваше" Билл сделал особое многозначительное ударение. - Поэтому, когда в филиале Сергея Ивановича появилась некая персона нон-грата - поэт Андрей Белов, мы решили предоставить нашему сотруднику еще один шанс, который на сегодняшний день остается неисполь^ зованным. На Ваших глазах я вручаю ему специальный индикатор биосубстанции и предоставляю слово поэту. - Билл откинул руку широким жестом в сторону входа, где открылись двери и на пороге появился Андреи с совершенно дурацкой школьной сумкой через плечо. За спиной его маячили охранники, он же, как ни в чем не бывало, улыбался.
- Ага! Спектакль начался! Посмотрим, кто здесь правит бал?!
Его слегка подтолкнули в спину, и он вышел на арену. Подмигнул мне: мол, не дрейфь, еще покувыркаемся. Мне же, чем дальше, тем больше становилось не по себе.
- Вы знаете, что мы служим общечеловеческому прогрессу и Вечному Двигателю! - теперь Билл обращался не только к залу, но и к нам с Андреем, и я был уверен, что "перпутум мобиле" он действительно сказал с большой буквы. - Поэтому сегодняшний эксперимент являет собой не только определение психологического типа наших работников в российских филиалах, но во многом будет зависеть от воздействия энергии Вечного Двигателя. Одно из таких воздействий, - это относилось только к нам с Андреем, - Вы сегодня уже испытали. Сейчас, когда вы останетесь на этом поле вдвоем, вам будет предоставлено три минуты, чтобы решить, кому из вас остаться в живых.
Не буду врать и корчить из себя супергероя - ноги у меня стали ватными, а в груди екнуло сердце.
- Там, где совершался договор между персоной нонграта и мистером Дэвилзом остановлено личное время индивидуумов, - продолжал Билл. В этот момент я, стоя на арене Темного Дворца в захолустном американском Хеллоунне, вдруг увидел себя сидящим на стуле в своем кабинете на улице Дзержинского, 22 (см. часть II, № 5).
Рядом - Андрей. Напротив - Сэм Дэвилз.
- Ну и рожа у тебя, Сергеич, - негромко прокомментировал Андрей, который, получается, тоже лицезрел эту картину. Действительно, у меня на лице было написано, что через минуту я упаду со стула и потеряю сознание.
- Смерть наступит не здесь, а там. - Билл словно читал мои мысли. Сердечный приступ на фоне сильного похмельного синдрома, аневризма, все, что угодно.
- А у тебя тоже лицо нездоровое, - заметил я Андрею.
- Вашему другу выбора не предоставляется, - как бы кстати объявил Билл, - у Вас в руках индикатор, нажав на кнопку которого Вы переместите биосубстанцию господина Белова в электрод вечного двигателя. При этом Ваша совесть останется чиста: господин Белов сам изъявил желание обменять свою биоэнергетическую субстанцию на возможность помочь Вам, поработать Вашим заместителем. Так что, если сейчас Вы и проявите неуместное благородство и пожертвуете собой, сделка останется в силе. Не будет директора филиала, не будет, естественно, и зама. Если же Вы предпочтете остаться сотрудником "Америкэн перпетум мобиле", у Вас есть шанс получить повышение по службе, никогда не мучиться угрызениями совести и, кроме того, обеспечить своему другу пребывание в лучших больницах мира, потому что с сегодняшнего дня он начнет медленно умирать. Вам же я предлагаю - ни много ни мало - вечную жизнь на Земле. И в свое время Вы сможете занять почетное место на этих трибунах. Кто-то, не будем называть вслух, предлагает вечную жизнь после смерти, мы же предлагаем ее здесь! Так что, когда на поверхности появится электрод вечного двигателя, у Вас будет ровно три минуты, отделяющие Вас от вечности в обоих смыслах. - Это были последние слова Билла, прежде чем он покинул арену.