— Да я за вас Богов молить каждый день стану! — целовала мне руки еще несколько дней назад безутешная мать. — Рабой вашей стану, вы мне не дочь, вы мне жизнь спасли!
— Успокойтесь, Бранка. И никогда не забывайте, что у вас есть еще и сын. Ваша жизнь, Бранка, больше не принадлежит вам одной. Как только у вас появились дети, в ту же минуту вы разделили свою жизнь с ними.
Разговаривая с мией, осматривала девочку. Сегодня я пришла в эту квартиру в третий раз. Порошок диишаре, к огромному моему облегчению, помог. Девочка вскоре совсем поправится. Уже вчера она была в сознании, к счастью, не помнила того, что пришлось с ней сделать ради ее же блага.
— Вы правы, льяра! Конечно, вы правы. Только это такое горе, видеть, как твоя кровиночка чахнет, как жизнь утекает из нее, а ты ничегошеньки не можешь сделать.
— Тот лекарь был прав, Бранка, — нахмурилась я, поворачиваясь к хозяйке. — Первое, что вы должны были сделать — изолировать мальчика. К счастью, эта хворь не передается по воздуху, но есть много таких, что легко могли перейти на вас и на вашего сына. Вы узнали, где ваша дочь могла съесть дурное мясо?
— Узнала! Как не узнать, ежели и подружка ее тоже помирает теперь! А ведь я говорила, что нечего с этой обортанкой связываться! Дикари они, так ей и надо!
Заметила, что девочка, молчавшая весь осмотр, виновато втянула голову и прикрыла глаза.
— Вы знаете еще одну больную? — медленно перевела внимание на Бранку, стараясь погасить неприязнь.
— Это обортанка, — выплюнула мия так, будто говорила, что это не девочка, а слизень дождевой.
— Почему же вы молчали, если знали, что еще одна девочка умирает? — едва удержалась от крика.
— Да кто ж ее лечить согласится? — искренне недоумевала женщина. — Говорю же, то обортанка.
— Вы знаете, где она живет? — спросила, стараясь дышать глубже, сцепив зубы, дабы не начать кричать на эту особу. Бранка только кивнула в ответ на мой вопрос. — Сейчас же ведите меня туда!
— Они вам не заплатят, льяра, — удивилась Бранка. — Нищие. Как есть нищие! Потому и едят дрянь всякую, и мою кровиночку накормили.
— С вас я, помнится, тоже монет не просила, — процедила сквозь зубы. — Сейчас же показывайте, где они живут.
— Идемте, льяра, — смирилась женщина, хоть и не по духу ей было мое распоряжение.
Шли мы долго, я успела пожалеть, что не наняли экипаж. Вчера, когда стало понятно, что ее дочери лучше, язвы стали тускнеть, сознание к девочке вернулось, жар полностью спал, Бранка спросила, сколько она должна мне за спасение дочери. Честно призналась, что я не аквадийка и лучшей оплатой будет распространение информации о моих способностях, чтобы местные не боялись идти к травнице — женщине. Бранка все же вручила мне пять степров, обещая тем не менее всем рассказать, как я от самой грани ее девочку вытащила. Лекари ученые отказались, только руками разводили, а я сумела справиться.
Пересекли весь торговый квартал, после рыночную площадь, теперь шли мимо множества приимных и многоквартирных домов. По мере удаления от центра, здания выглядели все хуже, но все равно хорошо. Каменные, капитальные, с прозрачным хрупким материалом в окнах. Только окошек в них становилось все больше, что, скорее всего, говорило о том, что и квартирки там все меньше по размеру.
У одного из таких домов, предпоследнем на этой улице и остановилась неохотная сопровождающая.
— Здесь она живет, — выдавила Бранка. — Как зайдете — первая дверь направо их и будет. Спасибо вам за все, льяра, — поспешила откланяться она. — Где меня найти знаете, никогда в помощи не откажу!
Молча выслушала эту мию и поспешила ко входу. Я не задумалась по дороге, что скажу лотрам, к которым собираюсь вломиться. Просто подняла руку и постучалась. С той стороны послышался легкий шум и дверь передо мной распахнула взрослая усталая мия с потухшим взором и заплаканными глазами. Из-за ее длинной широкой юбки выглядывали двое мальчишек.
— Пусть светел будет ваш путь, льяра, — поклонилась мне мия. — Чем обязана вашему визиту? — очень уважительно поинтересовалась она.
— Теплого вам дня, — улыбнулась, обдумывая следующую фразу. — Ваша дочь больна, верно?
В глазах мии мелькнул неподдельный испуг.
— Она незаразна! — тут же вскричала женщина, закрывая рот рукой. — Умоляю вас, льяра, — провыла она. — Пусть моя девочка встретится с Великим Послом Пустошей дома. Умоляю, не забирайте ее!
Мия сделала попытку упасть мне в ноги, едва успела остановить. Мальчики за спиной матери расплакались, тихо шмыгая носами и молча растирая крупные слезы по лицу.
— Ирш знает, что такое! — не выдержала я. — Уважаемая! — повысила голос, дабы заглушить эту какофонию звуков. — Я пришла помочь вашей дочери! Я травница! И два дня назад уже помогла Даэре, дочери Бранки, если понимаете, о ком я говорю. Она поправилась. Дайте же мне пройти и осмотреть и вашу дочь!
Едва не спихнула хозяйку с порога, вваливаясь в квартиру. Да уж, и в половину не такая как у Бранки. Всего одна комната и банная за худой шторкой. Девочка лежала в углу комнаты на тюфяке, с первого взгляда было понятно, что состояние у девочки тяжелое. На вид ей не больше десяти лет, очень худая, практически дистрофично худая. Без разрешения прошла за шторку в банную, вымыла руки и вернулась в единственную комнату. Хозяйка смотрела на меня со смесью страха, непонимания и… надежды.
Девочка болеет дольше, и это очень и очень плохо. Язвы покрывают ее тело полностью, дыхание с хрипами, тяжелое, нет и проблеска сознания.
— Я сделаю все, что могу, — честно сообщила обортанке. — Но времени упущено много, все будет зависеть от того, насколько ваша дочь сильна. Отправьте куда-нибудь сыновей, не стоит им видеть того, что здесь будет происходить. А после несите таз побольше, теплую воду, стакан, — стала отдавать распоряжения, принимаясь, не теряя времени, раздевать девочку.
Женщина поколебалась немного, но все же решила довериться мне. Сыновьям сказала что-то на грубоватом гортанном языке и выставила их за дверь. Зашумела в углу, отведенном, видимо, под кухню и вскоре вернулась с водой и тазом…
Через час я устало привалилась спиной к стене, раздумывая, не остаться ли на ночь прямо здесь? Шансы выжить у девочки были, но намного меньше, чем у дочери Бранки. Все же время в таких случаях имеет важное значение, а здесь упущено было целых два дня. Организм обортанки заражен так сильно, что нам с ее мамой так и не удалось вывести черную пену из нее полностью. Порошок диишаре я ей дала, конечно. Надеюсь, он хоть немного снизит уровень интоксикации ослабленного организма.
Есть еще один способ помочь ей… только вот я бы хотела оставить его на крайний случай, если ничто другое не поможет.
— Вашу дочь лучше перенести в мою лавку, — отлепившись от стены, выдала обессиленной обортанке. — Находиться все время рядом с ней здесь я не смогу, а ей нужен присмотр.
— Нет, — женщина мотнула головой. — Моя девочка отправится на встречу с Великим Послом Пустошей дома.
— Да никуда она не отправится! — рассердилась я, понимая, что переубедить упрямую обортанку не сумею и придется возвращаться сюда рано утром. — Дочь поите как можно больше, — стала отдавать рекомендации усталым голосом. — Никаких жиров, никакого масла, это крайне важно! Тот порошок, что я ей дала, станет опасен при взаимодействии с маслами, особенно растительными. Больше чистой, теплой воды. Если вдруг она сможет поесть — пусть это будет размоченный хлеб, а я вернусь завтра утром.
В лавке тоже было полно дел. Мои запасы трав и кореньев ничтожны, поэтому первое, что нужно сделать — найти поставщика, которому можно доверять. Почти все свободное время я обходила лавки трав и пряностей. Их оказалось на удивление много, но дай Всевышние, если лишь каждая пятая отвечала моим требованиям. В прочих же не стеснялись продавать пыль под видом дорогущих трав.
Мне повезло с одним лотром. Тиморей, выходец из Вейренары, держал скромную по виду лавку в самом конце торгового квартала. Если не знать, что она там есть, легко можно пройти мимо. Я и не знала, просто повезло. Один из торговцев, после того как я отказалась покупать у него травы дурного качества, в сердцах бросил, что с моими завышенными требованиями только к Тиморею идти. Вот я и пошла.
В лавке Тиморея поначалу меня встретили… недружелюбно. Это мягко говоря, очень-очень мягко. Стоило только войти — наткнулась на недобрый взгляд высокого, худого как жердь, мужчины в длинном кафтане до самого пола. И это при невероятной жаре! В лавке все устроено было так, что посетитель легко мог и сам набрать нужные травы из множества лотков, расставленных по залу, чем я с удовольствием и воспользовалась, оценивая выставленный товар. Увлеклась. За хозяином не следила, а зря. Мужчина подкрался ближе и зорко наблюдал за моими действиями. В какой-то момент даже схватил за руку повыше локтя, да как заорет:
— Так и знал, что ты воровка! Сразу понял, едва в дверь вошла! А ну пошла вон отсюда, пока стражей не вызвал! Убирайся, убирайся, чего смотришь?
Резко вырвала руку и отошла на шаг от ненормального. Посмотрела на него, перестроив зрение, стараясь понять, от чего он так злобен. Ответ нашелся быстро. У мужчины во рту пульсировала ало-черная точка. Зуб. У него просто болит зуб. Видимо, все же довольно сильно, раз он готов на посетителей бросаться. Сняла со спины рюкзак, который теперь всегда носила с собой, достала настой болорника и протянула лотру.
— Десять капель в воду, — сообщила одновременно с тем. — Пополощите и боль уйдет.
— Что? — моргнул торговец в крайней растерянности.
— Ваш зуб, — охотно кивнула. — Пополощите, и он перестанет болеть.
— Откуда ты знаешь про зуб? — настороженно прищурился торговец.
— Я травница, хвори разные уже на расстоянии вижу, — усмехнулась, отвечая.
— Да ну! Девка — травница? А это чего? — он попытался рассмотреть содержимое бутылька на свет. Но емкости из пластиса непрозрачны. Они специально так устроены, чтобы не пропускать свет, дабы содержимое дольше не портилось.
— Это настой обезболивающей травки, болорника.
— Не слышал такого названия, — прищурился торговец.
— Так травка зовется на моей Родине. Для вас название… — полезла в травник. — Такое же, — растерянно перевела взгляд на лотра. Аоршцы не знали название растения, схожего по свойствам с болорником, потому я так и записала.
Тиморей выхватил у меня травник, всмотрелся в рисунок, нахмурился.
— Это ж ялик бурый! — воскликнул он. — И верно, холодит эта травка, точно знаю. И что, боль унять сможет?
— А вы попробуйте, — я устала спорить.
Хозяин лавки еще раз попытался рассмотреть содержимое бутылька на свет, ожидаемо, ничего у него не вышло. Пожался, помялся, но утопал куда-то в подсобку. Выдохнула с облегчением. Тиморей подавлял одним своим присутствием, даже не так, скорее, своим дурным настроением. Не знай я, что в Эйргаре нет одаренных, подумала бы, что этот лотр способен свои эмоции на других транслировать, тем самым избавляясь от скопленного негатива.
Вернулся он спустя несколько минут. Лицо нечитаемо, хотя я точно знаю, что полоскание должно было приглушить боль с первых же моментов.
— Сколько хочешь за этот пузырек? — хитро прищурился Тиморей, не спеша расставаться с настойкой болорника.
— Корзину сушеного болор… ялика бурого, — тут же назвала цену, — десять степров и бутылек мне вернете, либо десять такого же размера, из темного материала. — Пощелкала пальцами, вспоминая.
— Стекла́, - подсказал торговец.
— Верно, стекла.
— А из чего твой пузырек сделан? Уж больно мягкий он какой-то.
— Дайте, — протянула руку. Торговец, ни о чем не подозревая, вернул мне настойку. Глядя прямо ему в глаза, со всей силы шарахнула пузырек о каменный пол, наслаждаясь маленькой местью за недобрый прием. На лице Тиморея отразился неподдельный ужас, а брови подскочили к самому лбу. Конечно, ведь он уже опробовал обезболивающую настойку, зуб наверняка утих и теперь лотр не готов был с ней расстаться.