Стоило добровольно шагнуть к воронке, как она стала с силой засасывать меня внутрь. Инстинктивно забарахталась, запаниковав, и только поэтому не провалилась в нее сразу же, это заняло пару секунд. Пару секунд, за которые я успела рассмотреть ужас на лицах ищеек, оба они, не сговариваясь, бросились ко мне, но воронка, получив добычу, стала торопливо схлопываться. Две секунды — это, оказывается, очень долго. Когда тебя втягивает в себя холодная пугающая субстанция, думать получается только о том, не совершила ли ошибку. Эти мгновения тянулись мучительно долго, пока всю меня не заглотила ледяная энергетическая сфера. Дыхание перехватило, все тело сковало холодом. Такой перенос вовсе не был похож на тот, каким я пользовалась несколько раз. В последний момент перестала сопротивляться, взмолилась Всевышним и представила себя в чудесном местечке. Там, где жарко, чтобы я могла согреться, нет никого вокруг, чтобы не от кого было прятаться и сбегать, птички, цветочки…
Сознание возвращалось рывками. Вспышками появлялись какие-то мысли, но туман в тяжелой голове пока побеждал. Мелькнула мысль, что, кажется, я все же жива. Тогда постаралась открыть неподдающиеся тяжелые веки и одновременно понять, все ли конечности на месте. Боли я вроде бы не испытывала. Тяжесть, просто неимоверная тяжесть, придавливающая к земле, слабость, спутанность сознания. Спустя какое-то время все же смогла разлепить непослушные веки, и тут же яркий свет заставил закрыть их вновь.
Пошевелила пальцами на руках, кистями, сжала кулаки. Так, руки работают, — прекрасная новость. Подняла ладони к голове, ощупала осторожно, в конце потерла глаза, снова их открыла. Прищурилась, во второй раз открыть глаза оказалось полегче, и я смогла немного осмотреться. Меня выбросило на берегу небольшого водоема. Стоило увидеть воду, как поняла, что неимоверно хочу пить, просто до дрожи. Ползком добралась до воды и стала жадно черпать и пить, обливаясь и захлебываясь.
Утолив жажду, легла на землю, стараясь отдышаться. Ноги-руки на месте и даже вполне себе работают, голова цела, ощущается жуткий упадок сил, слабость, тошнота и головокружение. В общем, можно считать, легко отделалась.
Не знаю, сколько я так пролежала, стараясь восстановиться, а только через какое-то время желудок напомнил, что неплохо бы поискать что-нибудь съедобное.
Пришлось вставать. Сначала опираясь на колени и ладони, но все же принять вертикальное положение вышло. Слева от меня, через небольшую поляну заметила густой лес, конца и края которому не видно. Справа, соответственно, водоем, далеко впереди просматриваются горы. Дороги, пусть и слабо наезженной, нет. Присутствия лотров, хоть сколько-нибудь отдаленного, также. Ни домов, ни распаханных полей, ничего. Интересно, а я все еще в Даорране или уже нет?
Подняла голову вверх, стараясь определить время суток, да так и замерла с открытым ртом. В небе было только одно светило! Только одно! Не три привычных, сменяющих друг друга на посту, но видных так или иначе в любое время дня и ночи, а лишь одно. Ярко-желтое, палящее изо всех сил. Так-так-так, кажется я не просто не в Даорране, а как будто и вовсе не в Ривенаре, привычном мне мире, где родилась и провела все свои двадцать с небольшим лет.
Тряхнула головой, стараясь уместить там столь невероятную информацию. Снова взглянула на небо. Глаза по-прежнему слепил ярко-желтый диск, один-одинешенек. И как мне определить время суток? И сколько здесь длятся сутки? И самый главный вопрос — где это здесь?
Признаюсь, шагая в воронку портала, я была готова к любому исходу, хотя и верила в лучшее, отчего-то была уверена, что все со мной будет в порядке, на части не разорвет. То, что портал может вести в неизвестные земли, тоже не стало неожиданностью. Но вот совершенно другой мир… эта информация потрясла.
В воронку портала я угодила ночью, сейчас же, судя по всему, разгар дня. Светило припекает изо всех сил. На небе ни облачка. Решила снова потрогать воду, очень теплая. Когда я ее пила, было не до того, даже не заметила. Получается, такая жаркая погода в этих местах держится уже давно, раз вода в водоеме успела прогреться. Но, судя по зеленой траве, зеленой, а не жухлой, дожди тут тоже не редкость.
Итак, горы или лес? Лес или горы? Можно было бы идти вдоль водоема, надеясь выйти к поселению людей, но это что-то небольшое, озерцо, возможно. Отсюда я вижу его все. Нахожусь примерно посередине, налево и направо шагов по тысяче и водоем закругляется неровной кляксой. Противоположный берег утопает в высоких кустах и тоже прекрасно просматривается с моего места.
В общем, приняла решение идти по краю леса. С одной стороны, не знаю, что за зверье тут водится, страшно нарваться на какого-нибудь хищника, с другой — на поляне я и вовсе как на ладони, а так хоть есть шанс юркнуть в чащу, затаиться, переждать. Да и съедобное хоть что-нибудь в лесу должно же расти!
Сказано — сделано. Пересекла поле и пошла в сторону гор по границе леса, высматривая кусты со съедобными ягодами, грибы, коренья, в общем все, что способно хоть немного утолить голод. Отравиться незнакомыми растениями я не боюсь, потому что чувствовать их — моя способность. Я прирожденная травница. С семи лет училась составлять лечебные смеси, изготавливать настои и, собственно, применять их в нужный момент. Лекарскому делу обучалась с двенадцати. Сначала у жрецов, а после у мэтра Орбиуса.
Пока шла, ничто не мешало предаться воспоминаниям. Вспоминала лица родителей. Мамы и приемного отца. Я родилась, когда они уже отчаялись заиметь наследников. Маме, как мне рассказывали жрецы, поскольку обсуждать эту тему в семье никто бы не стал, однажды явился один из Всевышних в облике простого лотра, возможно даже в облике Архания, ее мужа. Мама наверняка не поняла, кто перед ней, а после проведенной вместе ночи, мия Касани́ забеременела, и в положенный срок родилась я.
Поначалу все шло просто прекрасно. Родители меня очень любили, особенно папа. Ох, и баловал он меня в первые семь лет. Эти воспоминания давались трудно. Потому что потом… потом все изменилось.
Так вышло, что день моего рождения совпал с днем, когда весь Харольир празднует главный праздник года — День плодородия, в связи с этим гуляния в нашем поместье в этот день обычно устраивались грандиозные. В седьмой день моего рождения папа… лотр Арханий также устроил пышный праздник. Были приглашены все соседи, родные с обеих сторон, даже лотр Ливенар — первый советник правителя Харольира. Краем уха я слышала, что они с папой обсуждали возможный будущий союз двух семей, у лотра Ливенара имелся сын на пять лет старше меня…
По традиции для слуг и жителей ближайших поселений тоже выставлялись угощения. В центре двора каждый год разжигали большое кострище, на котором зажаривали тушу бизора или крупного баррака. После того, как мясо съедалось, на том месте подвешивался чан с кипящим настоем. Хозяйка дома, моя мама, лично разливала первые чашки настоя и передавала собравшимся. Так она показывала, что благодарна им за службу, рада видеть на наших землях. Так как мне исполнилось семь, впервые мне было позволено тоже поучаствовать. Мама разрешила мне раздать несколько порций. Она наливала настой в чаши, которые ставили на большой разнос. Его несла служанка, а я с этого разноса своей рукой передавала чаши собравшимся.
Поначалу все шло нормально, ничего не предвещало беды. А потом… служанка споткнулась и опрокинула весь разнос с чашами, наполненными огненным напитком прямо на меня. От резкой боли на миг прервалось дыхание, а после случилось невероятное — мое тело окутало мягкое голубоватое сияние, за спиной распахнулись энергетические крылья, укутав всю меня, защищая, исцеляя. Когда крылья пропали сами по себе, я, конечно, не понимала, что произошло. Боль прошла совсем, только мокрая холодная одежда напоминала о случившемся.
Собравшиеся смотрели на меня потрясенными взглядами. А я… никогда не забуду погасших глаз отца. В них навсегда поселилось разочарование.
Тот праздник завершился скомкано. Даже не помню, успела ли я развернуть свои подарки. Отец больше не заговаривал со мной. Ни разу. Будто в происшедшем была моя вина. Мама непрестанно плакала, отец закрывался в своем кабинете или и вовсе надолго уезжал. Лотр Арханий, я привыкла называть отца так даже в мыслях, стал больше времени проводить при дворе правителя Харольира. Так прошло несколько недель.
А потом лотр Арханий отвез меня в обитель. Мама даже не вышла со мной попрощаться. Я видела ее силуэт в окне второго этажа. Она просто смотрела, как лотр, которого я считала отцом, увозит меня из дома. Знаете, что чувствует семилетний ребенок, от которого вдруг отказались родители? Отказались по причине, к которой он не имеет никакого отношения. Долгие годы я задавалась вопросом — в чем моя вина? Ладно папа, скрипя сердце я могу понять его вдруг изменившееся отношение, но мама! Как она могла меня бросить, как могла от меня отказаться? Ведь я не перестала вдруг быть ее дочерью! Неужели можно разлюбить ребенка за одну ночь?
После того происшествия на дне рождения я сумела осознанно почувствовать свою особую энергию, а жрецы — единственные, кто мог бы научить меня ею управлять. Этим я и успокаивала себя по дороге в обитель, глотая слезы обиды на маму, спокойно отпустившую меня от себя.
Первые дни в обители я не помню. Они слиплись в сплошной комок из слез, обид и страха. Нужно отдать должное наставникам, мне дали пережить свое горе. Небольшая, скорее крошечная комнатка, в которой мне предстояло провести следующие годы, стала моим убежищем. На пороге трижды в день появлялся разнос с нехитрой едой, впервые к которой я притронулась лишь на третий или четвертый день пребывания в обители.
Когда я вышла, меня спокойно поприветствовал убеленный лотр, на вид которому можно было дать лет сто пятьдесят, не меньше. Это был лотр Иршар, старейшина обители и главный жрец. Одновременно со мной в обители находились еще четыре девочки, четыре салаяры, оказавшиеся не нужными свои родителям. Так я думала многие годы, пока не узнала, что только жрецы могли бы сдержать вырвавшуюся вдруг силу салаяры. Что отдавать таких особенных девочек в обитель — не прихоть родителей, а закон.