Я провела у драконов три дня. Ела то, что сама приготовила. Дважды это была небольшая птичка, пойманная Рауторорком, а еще нога крупного рогатого зверя; коренья, что нашла неподалеку, да съедобные травы. Впервые в жизни я сама ощипывала свой обед. Под конец Эйшхераш, устав, видимо, наблюдать за моими мучениями пыхнул небольшим огоньком, обжигая несчастную тушку. Она осталась не только без перьев и пуха, но и практически без кожи. После приготовления на костре была жесткой, практически несъедобной. На второй раз я старалась закончить с ощипыванием скорее, не испытывая терпение крылатого друга.
Сами диаракхорны охотились на крупных рогатых животных, во множестве обитающих в Аоршских горах. Эйшхераш жутко удивился, что мне нужно есть несколько раз в день, ведь драконам пища требовалась лишь раз в несколько дней. Правда в большом количестве. К счастью, на самом деле, иначе от популяции тех рогатых в этих горах давно бы ничего не осталось.
В первый же день я попросила Эшхераша обучить меня языку местных, думая, что взрослый дракон сумеет помочь.
— Нет, Адали, — ящер поник. — Я не могу научить тебя их языку, я не знаю языка двуногих.
— Но как же тогда мы с тобой говорим? Почему я тебя понимаю, а ты меня? Я думала, ты и их тоже можешь понять.
— Слова в нашем общении не имеют значения, ведь мы говорим на языке твоей души, Адали, — пояснил ящер.
Эйшхераш не оставлял меня одну, сопровождая буквально повсюду. Оберегал. Каждый дракон из стаи стремился к контакту со мной. Не просто прикосновение — обмен энергией. Касаясь меня красным раздвоенным языком ящер передавал часть своей энергии, напитывал меня ее в буквальном смысле. А я в ответ, совершенно неосознанно, забирала что-то вместе с этой энергией, даря дракону способность общаться не только со мной, но и с сородичами. Я будто забирала часть звериной сути. Эйшхераш менялся на глазах. Его рассуждения, разговоры все больше походили на рассуждения лотра.
Но мои неразвитые каналы не способны вместить столько энергии, сколько могут отдать все эти диаракхорны. Нужно время. Если хочу помочь им всем — нужно скорее пройти слияние. Возможно ли это в мире, лишенном одаренных?
Драконы живут стаей со своими нравами. Самки вынашивают потомство, оберегая его после. Самцы добывают пищу. Понятие семьи у диаракхорнов отсутствует. Самка принимает ухаживание самого сильного самца. А когда она готова к потомству в следующий раз — и самец может быть другим. Самки диаракхорнов откладывают яйца. Сначала яйцо долгое время формируется в утробе матери, после еще долгие месяцы дозревает в особой пещере, укрытое толстым слоем сухой травы. Оберегаемое всей стаей.
Все это я узнала из разговора с несколькими драконами. Получив возможность общаться, ящеры стремились к этому общению, будто наверстывая время вынужденного безмолвия. Находясь поблизости, никому из нас не нужны были слова, звуки. Лишь я, по привычке, все еще произносила слова вслух.
Драконы охотно рассказывали о том, о чем сами знали, к сожалению, рассказать об этом мире они не могли практически ничего. Лотров, или как они называли местных — людей, не считали разумными, достойными общения, как и самой жизни. Не знали даже границ мира. Запертые в горах, мощные создания Всевышних влачили жалкое существование. Их наказание оказалось поистине страшным для вольнолюбивых гордых существ. Однако вместе с тем я ясно видела, что диаракхорны ничего не поняли, не вынесли уроков из своего заточения. Они все также не считаются с местным населением, истребили бы его при первой возможности, дабы самим властвовать в этом мире.
— Те лотры… они тоже называют меня Адали, — спросила на исходе третьего дня. — Что значит это слово?
— Адали — избранная Всевышними, — тут же последовал ответ. — У людишек есть своя легенда. Давным-давно их предки видели одну из Прародительниц, эти знания передаются в их памяти из поколения в поколение. Видимо они приняли тебя за Всевышнюю, Адали.
— Наверное, — вынуждена была согласиться. — Раз в Эйргаре нет наследников крови Всевышних, нет тех, кто способен управлять энергией… такие способности могли ввести этих лотров в заблуждение. Еще и мои крылья, они даже в Ривенаре редкость.
— Ты — дитя Прародителей, Адали. Ты — наше спасение, — упорно твердил ящер.
Меня эта его убежденность не то, чтобы пугала, скорее настораживала. Узнать в семь лет, что ты ребенок от одного из Всевышних, это, знаете ли, накладывает отпечаток на дальнейшую жизнь. Только вот я все время думала, что вся моя исключительность заканчивается на более глубоком управлении энергией. И все. Спасать разумных ящеров я не планировала. Причем, спасать их нужно, прежде всего, от самих себя.
— Что вы станете делать, сумей я вдруг избавить вас от наказания? — склонила голову набок.
Что-то мне подсказывает, что грозные диаракхорны вполне способны совершить еще одну глупость — попытаться истребить лотров, дабы безраздельно властвовать этим миром. Уверена, первое, что они сделают, обретя свободу — развяжут войну.
— Я слышу тебя, Адали, — понурив голову сообщил Эйшхераш. — Ты права, мои сородичи вполне на это способны.
Вот и я о том же!
— Я буду переноситься к вам каждую неделю. Думаю, что этого времени хватит на растягивание каналов. Буду усиленно заниматься, постараюсь помочь всем, кому сумею. Как снять с вас наказание я не знаю! Понятия не имею. Более того, мне кажется, только вы сами на это способны. Вам нужно перестать считать лотров низшими созданиями, не достойными жизни. В конце концов, я одна из них.
— Ты — Адали, не человечка.
— Я намного больше человечка, как ты выражаешься, чем ты думаешь.
Спустя три дня я вернулась в деревню. От сопровождения отказалась, чтобы не пугать местных жителей, но Эйшхераш все равно уведомил, что станет прилетать ко мне, дабы мы могли тренироваться вместе. Ну и просто поговорить. Интересно, как эту новость воспримут местные?
Возвращаясь в деревню, я ожидала, что мой дом снова стоит заколоченный. В ту ночь даже я не поручилась бы, что утащивший меня Эйшхераш не собирается меня сожрать, что уж было думать напуганным селянам.
Почти так и вышло. Местные со мной уже распрощались и оплакали. На крыльце домика зачем-то набросали полевых цветов. Они успели увять довольно сильно, видимо, цветы принесли еще вчера или даже раньше. Цветов, кстати, было очень много. Чтобы пройти ко входу, пришлось наклоняться и разгребать, наступать прямо на них показалось неправильным.
Сняла с двери вновь водруженный тяжеленный засов, умилилась чистоте в домике, убранной посуде, вынесенному топчану. Да, обратно меня не ждали. Ладно, пойду искать Барнаса. Все равно нужно готовить бедных селян к тому, что Эйшхераш может вдруг нагрянуть в гости. Во избежание, так сказать, незапланированных сердечных приступов.
Староста деревни нашелся у колодца. Вокруг него собралась небольшая толпа. Меня сразу и не заметили. Спорили о чем-то. Язык я понимаю не настолько хорошо, чтобы разбирать злые выкрики толпы. Вместе с тем лотры надели лучшие свои наряды, они будто ждали кого-то. То, что не меня я уже поняла, тогда кого?
Подошла ближе. Тут-то Барнас меня и заметил. Лотр побледнел, даже схватился за грудь, поглаживая то место, где у лотров сердце. У… людей оно там же, интересно?
— Адали! — вскричал староста, бухаясь на колени.
У меня брови сами собой взлетели к волосам. Это что-то новенькое. По мере того, как остальные разворачивались в мою сторону, все больше лотров оказалось на коленях. Они взирали на меня, чуть приподняв голову, выглядело до безумия подобострастно.
— Эх, — тяжело вздохнула, глядя на все это. — Орли Барнас, — прочистив горло, обратилась к лотру довольно громко. — Вставайте, прошу вас.
— Мы не смеем, Адали! — чуть повыше приподняв голову, ответил староста. — Адали победила драконов! — вскричал вдруг он.
— Это не так, — возразила громко, чтобы все слышали. — Но драконы больше не будут нападать на деревню. Надеюсь. Вставайте, орли Барнас! — вновь попросила я. — Верните лучше матрас в мой дом.
Староста неловко поднялся, его примеру последовали другие. Меня обступили со всех сторон. Барнас, стараясь сделать это незаметно, коснулся моей руки, будто удостоверяясь, что я настоящая. Выдохнул. Улыбнулся.
— Адали, — снова склонился он. А потом принялся бегло отдавать распоряжения. Поняла не все, догадываюсь, что обед и кровать у меня все же снова появятся. Потерла устало лицо. Язык. Нужно учить язык. Как можно быстрее, это сейчас самое важное.