Между тем в воде вновь взвихрился бурун и на поверхности у ступеней показалась морда черепахи. Она что-то держала в клювастой пасти. Выпростав голову посильнее, животное бухнуло свой груз локоть в длину, половина в ширину, на ступеньку и вновь скрылась под водой. Я осталась один на один с подводным подношением, более всего походящим на камень со странным выступом на макушке. Интересно, чего это мне принесли? Может, особенно вкусную разновидность пресноводных устриц, на добычу которых некогда выдрессировали черепаху, а теперь, пообщавшись с человеком, она припомнила старые навыки? Или животное, обладая куда более высоким интеллектом, чем я полагала, решило отблагодарить меня за компанию?
Кое-как содрав водоросли, я поняла, что передо мной не моллюск, а какой-то сундучок, ящик или ларчик с кольцом на высокой крышке, предусмотренным словно бы специально для переноски груза крупным животным вроде черепахи. Вот только что внутри, мне пока было неведомо. Кажется, я угадала насчет дрессировки, но таскала черепаха не продукты питания, а являлась некогда хранительницей подводного сейфа. Хитро придумано, право слово. Не знаю кем, но хитро, старина Флинт и Черная Борода отдыхают!
Конечно, ларец, я решила называть емкость именно так, наиболее романтическим образом, был закрыт. То ли Тортилла оставила ключ при себе, то ли он изначально полагался сухопутному хозяину. На всякий случай я выждала, не сделает ли черепаха второй заход, но вторично амфибия не вынырнула. Словом, открыть нежданный дар я не смогла, но ничуть не огорчилась. А чего переживать, имея в приятелях вора и воина? Если один не сможет вскрыть замок (а я даже скважины не нашла) хитростью, то другой приложит силу и я все-таки узнаю, чего именно мне презентовали.
Еще раз искупнувшись, дабы снова почувствовать себя молодой и хотя бы относительно здоровой, я вытерлась, подыскала ветку помассивнее, продела в кольцо на крышке ларца и поволокла груз (килограмм восемь, не меньше) к бивуаку. Говорят, своя ноша не тянет. Врут, все зависит от размера ноши и наличия хорошей сумки. Но добычи я не бросила, упираясь как муравей, потихоньку, перехватывая, поудобнее, доволокла ларец до зеленых зарослей, маскирующих лагерь. С грацией бегемотов-лилипутов, исполняющих партию в балете Чайковского, я проломилась сквозь кусты на полянку. Тень облегчения скользнула по лицам закусывающих мужчин: "вернулась, не утопла" и тут же сменилась некоторым вопросом "чего-то приволокла".
— Вот! — я бухнула ларец на землю перед честной компанией и, опустилась рядом, перевести дух. — Подарили!
— Кто? — спросил Кейр чуть ли не с примесью суеверной опаски.
— Что подарили? — куда более по существу полюбопытствовал Фаль, моментально принимаясь кружить около ларца.
Я описала друзьям встречу с черепахой (заодно пришлось объяснить и что такое эта самая черепаха и как она выглядит), и призналась, что понятия не имею о содержимом ларца, но очень надеюсь на помощь приятелей в выяснении этого пусть не актуального, но крайне занимательного вопроса.
— Зверь из озера, — сосредоточенно поскреб щеку воин. — Ничего не слыхал о таком. Видать, слишком древняя, с тех времен, что ни эльфы, ни люди не помнят, а может и вовсе божественная тварь.
Лакс же, не вдаваясь в исторические и легендарные дебри, уже крутил ларец, насвистывая что-то ритмичное, то ли музыкальный код подбирал, то ли просто сосредотачивался. Наконец, оглядев верх, дно и все пять сторон "подарка", вор вынес заключение эксперта:
— К нему нет ключа.
— Это мы уже слышали, — усмехнулся Кейр, Фаль же, умирающий от любопытства и успевший весь перемазаться водорослями, горестно заскулил.
— К этому ларцу ключ не положен, он сам себе ключ! — насмешливо продолжил догадливый вор, стукнув ногтем по кольцу, венчавшему крышку. — Думаю, надо его повернуть, чтобы разомкнуть внутренние запоры.
"Либо сочленение деталей абсолютно герметично, либо нам понадобится слесарь", — подумала я, выслушивая соображения Лакса, основанные на его знании замков и рисунках (под слоем ракушек и водорослей обнаружились выпуклые изображения цветов, похожих на ветки орхидей) на гранях ларца. Часть цветков была повернула в одну сторону, часть в другую, намекая на сложную последовательность цифрового кода сейфа. Кейр счел толкования Лакса слишком заумными, но все-таки взялся проверить гипотезу. Основательный телохранитель не стал вынимать из кольца мою ветку, он даже вытащил из сумки и надел плотные боевые перчатки. Может, о сейфах воин ничего и не слышал, а вот ловушек и ядов остерегался. Кажется, даже Лакс зауважал нашего секьюрити за такую предусмотрительность.
С бутербродом в одной руке и кружкой холодного чая в другой я наблюдала за вскрытием ларца. По команде вора Кейр с натугой поворачивал палку вместе с кольцом на крышке. Уже одно то, что оно поддалось, говорило в пользу Лаксовых хитроумных соображений о коде, теперь оставалось только надеется, что он правильно разгадал последовательность и число поворотов кольца. Фаль, зараженный еще близ Тени Ручья золотой лихорадкой, верещал и мельтешил вокруг. Он не мешал Кейру только потому, что воин не слышал и не видел мотылька. К каждым поворотом кольца дело шло все более гладко, застоявшийся механизм разработался. Внутри слышались какие-то щелчки.
Наконец, раздался самый сильный щелчок и крышка, нанизанная на ветку, осталась в руках Кейра, а мы уставились на ощетинившуюся острыми шипами разной длины боковины.
Три головы столкнулись над нутром ларца и над лесной полянкой пронесся глухой звон. Фаль, каким-то чудом не расплющенный нашим любопытными лбами, успел нырнуть внутрь. Потирая головы, мы подались назад, и Кейр, как единственный обладатель защитного снаряжения, вытащил из ларца ножны.
— А где драгоценности? — жалобный, как предсмертный крик лебедя, голос Фаля был полон такой неизбывной скорби и разочарования, что я не удержалась и прыснула, вслед за мной покатился со смеху Лакс.
— Что вы смеетесь? — недоуменно покосился на нас Кейр, вынимая из ножен узкий, похожий на маленький меч голубовато-серый клинок с крестовидной рукоятью, свитой воедино из трех серых полос. — Добрый кинжал. Не украшен богато, ножны из простой кожи, так разве ж в этом суть? Вон, на первый взгляд даже заточка не притупилась.
Чтобы доказать правдивость своих слов, воин аккуратно, без замаха, опустил лезвие на деревяшку, вставленную в кольцо. Дерево развалилось на две гладкие, как отшлифованные, половинки, у Кейра отвалилась челюсть, карие глаза полезли на отбитый лоб.
— Да-а-а, заточка точно не притупилась, — согласилась я, прикладывая прохладный бок кружки к пострадавшему челу. — Тут ты прав на все сто!
— Неужели серое пламя? — задушено, словно слова застревали в горле, пробормотал Кейр и замер, разглядывая клинок так внимательно, словно собрался помедитировать на него пару суток, не меньше.
— Кейр, душенька, а что такое серое пламя? — нежно полюбопытствовала я, нахально прерывая минуту благоговейного молчания.
— А? Гхм, — экс-палач дернулся, очнувшись от восторженного транса, откашлялся, бережно, почти нежно вернул кинжал в ножны и постарался объяснить: — Я думал это просто сказки мастеров-оружейников о том, как очень давно некий забытый народ, люди ли, нелюди, о том ничего неизвестно, знали секрет металла, не только долговечного и несказанно красивого, но и разрубающего любую преграду. Клинки из него никогда не ломались и не требовали заточки, а еще они как-то, тут я не совсем понимаю, о чем речь, — воин был честен, — признавали хозяина и могли откликнуться на его зов. Говорят, для человеческого взгляда они казались серыми, а те, кто видит больше, не могли описать цвета готового меча. Даже тогда один клинок серого пламени стоил огромных денег, а сейчас ему и вовсе цены нет.
— Да, вот так подарочек тебе сделали, Оса! — восхитился Лакс, развалясь на траве с комфортом. Под головой у вора вместо подушки был походный мешок со скаткой одеяла. Поза рыжего выражала чуть небрежный, отстраненный интерес, и если б не нос, вытянувшийся почти вдвое в направлении диковинного клинка, я б решила, что его и в самом деле мало занимает процесс, вроде бы он помог вскрыть ящик, а все остальное уже не воровское дело.
Воин смущенно кашлянул, только сейчас сообразив, что ларец черепаха принесла мне, а значит вещь, извлеченная из него, является моей собственностью. Было видно, как жаль Кейру расставаться с величайшей из когда-либо виданных драгоценностей, но чувство справедливости перевесило. Мужчина отвесил мне короткий поклон и положил находку мне на колени.
— Тогда один вопрос, — поглаживая почему-то быстро, как дерево, нагревающуюся под моими пальцами, крестовину кинжала, задумалась я: — Если так называемое "серое пламя" режет все, то каким образом этот ножик не прорезает ножны, они же из кожи или нет?
— Внутри тончайшая подложка из того же металла, — объяснил Кейр, дернувшись как от удара при слове "ножик". — А вот почему кожа от времени не рассыпалась, не знаю, может какая-то магия, но чары — это уже по твоей части, магева.
— Наверное, чары, — легко согласилась я, вынимая клинок из ножен и любуясь его приглушенным сиянием. — Красиво светится!
— А он светится? — неожиданно удивился Лакс.
— Ну да, а вы что, не видите? — удивилась я в ответ и поняла, мужчины, даже сильф, ничего не видят.
— Как он светится? — жадно спросил Кейр, подавшись вперед.
— Он серо-голубой, весь переливается, будто не застывший металл, а текущая вода или пляшущий огонь, — я постаралась описать кинжал, только беспомощно-жалкими и слишком простыми выходили слова. — Нет, все-таки пламя, ведь от него идет тепло, вон даже ручка нагрелась. Ой! — от неожиданности я едва не выронила клинок себе на колени. Пока я любовалась лезвием, на эфесе кинжала именованным ручкой специально для того, чтобы Кейр выразительно поморщиться еще раз, в центре выступило, словно не выжженное огнем, а выгравированное или вырезанное изображение насекомого.
— Это же оса! Твой знак, магева Оса! — восторженно взвизгнул Фаль, успевший простить миру несправедливость нахождения оружия вместо драгоценных каменьев в ту самую минуту, когда Кейр сказал, что "серое пламя" стоило куда больше банальных побрякушек.
— Магия металла. Он признал тебя достойной! — благоговейно прошептал воин, окончательно смиряясь с тем, что сокровище будет принадлежать другой.
Я потупила глаза и прикусила язык, чтобы не брякнуть о том, что оружие, проторчавшее на дне озера бог знает сколько времени, приняло первого, кто взял его в голые руки. Полагаю, сработал своего рода эффект запечатления, как у новорожденных птенцов. Кто первый встал, того и тапки, то есть если бы Кейр подержал клинок без перчаток, то кинжал вполне мог бы достаться ему. Но такой прозаический вывод мог бы разбить сердце мужчины, а потому я дипломатично придержала версию при себе, попросив телохранителя помочь приладить на пояс какие-нибудь петли или застежки, чтобы навесить оружие.
Порадовавшись вслух насчет того, что для посторонних глаз бесценный клинок смотрится скромно, а потому ему не придется отбиваться от армии алчных коллекционеров и воителей, телохранитель быстро отыскал в своей, казалось бы, весьма компактной (у нас с Лаксом шмоток было куда как больше) поклаже какую-то смесь колечек, цепочек и ремешков. Она великолепно подошла к эльфийскому поясу на моих дареных штанах. В городе, между прочим, одежды, красивее дареной эльфами, я так и не нашла, а потому удержалась от соблазна пополнения гардероба. Так вот на поясе к смеси лосин и брюк из немаркой, оттенка молочного шоколада тонкой кожи оказались встроенные петли для ношения ножен небольшого клинка. Осталось только Кейру приладить подобие компактной перевязи из имеющихся запчастей — и готово!
— Эх, жаль, зеркала нет! Проверить бы, достаточно ли воинственно я нынче выгляжу! — подосадовала я, крутясь вокруг оси в тщетной попытке рассмотреть себя любимую хотя бы по частям. За отсутствием глаз на затылке получалось хреново.
Я полагаю, было бы очень удобно, умей люди отращивать в случае необходимости лишнюю пару глаз, а еще лучше конечностей. Вот, скажем, несешься домой с парой тяжеленных сумок (в одной учебники, в другой продукты), а тут мобильник в кармане начинает разрываться. Хоть в зубы бери! А если бы третья рука имелась — никаких проблем, болтай в свое удовольствие. Правда, имей я три верхние конечности, несла бы три сумки. Люди жадные создания, сколько не дай, все мало окажется. Будет три руки, захотят четыре, потом пятую и шестую потребуют… Мои умствования по поводу огрехов процесса эволюции прервал Кейр.
— Воинственно полагается смотреться мне, а тебе, магева, достаточно выглядеть просто могущественной, — застегивая ремешки на своей сумке и проверяя собственную перевязь с парой мечей, обронил с нахальной ухмылкой воин. — Для этого следует передвигаться степенно, с выражением спокойного достоинства, а не смеяться поминутно и не скакать козой!
— Вообще-то я очень страшная, коварная и старая, поэтому старательно маскируюсь под безобидную девушку, чтобы народ не боялся. На разбегающихся во все стороны людях много не заработаешь, а вкусно кушать и мягко спать хочется всегда! — поделилась я страшных секретом, почесывая нос и одновременно стараясь запихнуть в рот остатки третьего бутерброда с холодной ветчиной. Фаль сидел на моем плече с тихой надеждой в глазах: вдруг я, обжора, уже наелась и ему, отобедавшему во время купания, перепадет еще кусочек-другой.
— Переборщила малость с маскировкой, — не выдержав, хохотнул Кейр, почему-то воин не поверил в мою ужасную сказку ни на секунду.
— Ну никакого уважения к магеве! — пытаясь изобразить на лице величественное явление гнева, возмутилась я и все-таки протянула сильфу горбушку. Интересно, природа специально наградила собак, кошек и сильфов такими умоляюще-выразительными глазами, чтобы они всегда могли рассчитывать на подачку от человека?
Лакс и Кейр снова засмеялись, изменщик Фаль мигом сглотнув мою подачку, присоединился к ним.
— Мы тобой дорожим, Оса, — взлетая одним махом на коня, улыбнулся Кейр одними глазами, их карий цвет потеплел на пяток градусов, — а это главнее страха будет. Ты замечательная, я никогда таких магов не встречал. Ты не только для магии, для всей жизни открыта. Вот потому что ты такая, я с вами сейчас еду, а не мечом на плахе машу. В путь!
— А я-то думал дело в серебрянике за неделю, — беззлобно метнул шпильку неуемный Лакс.
— Мне, как и магеве, тоже иногда хочется кушать и мягко спать, — цинично заметил Кейр, снова надевая строгую маску телохранителя. — Воровать я не умею, вот и приходится зарабатывать по возможности честно.
Удивительно, но Лакс огрызаться не стал, то ли не счел слова воина оскорбительными и пожалел его, лишенного таланта к хищениям, то ли не захотел затевать свары в пути.
Покинув полянку, мы снова пустились в дорогу. К моему разочарованию и, кажется, к скрытому удовлетворению мужчин, более никаких диковинных созданий, жаждущих одарить магеву чем-нибудь ценным, на пути не попадалось, молодой кабанчик, наткнувшийся на нас, со страху опозорившийся прямо на тропинке и опрометью ломанувшийся прочь, в счет не шел. Дэлькор брезгливо скакнул черед следы позора, я едва успела пригнуться, чтоб не гваздануться о здоровенную ветку дуба. Легкий березняк и кусты ягодников уже к первой трети дня сменился более серьезными лесами, солнечный свет все еще просачивался на тропу, но окрасился в зеленый оттенок, словно лучи доходили до земли, минуя цветное стеклышко калейдоскопа. Впрочем, офтальмологи советуют видеть мир в зеленой гамме, для зрения полезно и нервы успокаивает. Вот и будем наслаждаться созерцанием, больше все равно делать нечего, тем более что болтать Кейр велел поменьше. Мало ли кто еще по лесу рыскает. О лесных разбойниках вроде Робин Гуда в этих краях вроде не слыхали, а ну как лихим ветром кого занесло? Будь его воля, осторожный охранник вообще вел бы нас где-нибудь под землей, чтоб никому на глаза не попадаться и сбить со следу возможных преследователей. Обыкновенно беспечный Лакс почему-то с ним не спорил. Неужели так напугался вчера в переулке?