Глава девятая
ГЕША И ИВАН НИКОЛАЕВИЧ
Утром баба Вера опять уехала в Коньково-Деревлево.
И как только она ушла, Геша бросился к себе в комнату, постучал по телевизору:
- Кинескоп, вылезай.
Бах, трах, оглянуться не успеешь - а он уже стоит рядом, глазами моргает, нос трет, говорит недовольным тоном:
- Поспать не дал усталому духу... Что стряслось?
- Ничего страшного, не волнуйся, - заторопился Геша, - Кинескопчик, милый, узнай, как там Сомов.
- А что Сомов? Сомов - нормально... Сидит небось, звонка ждет. Кинескоп подошел к телефону, снял трубку: - Говорун? Опять гудок не отключил, конспиратор чертов... Ну, я это, Кинескоп... Как ситуация?.. Сидит, значит? Я так и думал... Витька звонил? И что? Тоже ситуацией интересовался? Волнуются, ворюги! А профессор - молчок?.. Спит небось. А куда профессору торопиться? Торопись не торопись, а инструментик не вернешь. Хе-хе. Это я шучу... Подумаешь, дурацкая шутка! Придумай лучше. Где Водяной? У Сомова? А кто же у Витька? Ага, Надым, значит. Он метки сделал? Надежные? Как договорились?.. Ну, ладно, если что - сразу звони. Привет. - Кинескоп повесил трубку, сказал задумчиво: - Хороший дух Говорун, только робкий какой-то. А ведь не меньше моего служит... Разговор слышал?
- Слышал, - сказал Геша.
- Выводы делаешь?
- Делаю.
- Как сделаешь, сообщи.
- Где братья?
- Зачем они тебе? Спят небось, намаялись вчера. Проснутся - объявятся.
- Тогда надо Кеше позвонить...
О вчерашних похождениях друга Геша знал все из рассказа Рыжего. Рыжий вечером к ним примчался и, когда баба Вера легла спать, в красках описал и погоню, и слежки. Нужно было сообщить Кеше о принятом накануне решении, а заодно узнать и о положении друга. Что у него - строгая изоляция или условное наказание? А может, и обошлось...
Он быстро набрал номер Кешиного телефона.
- Как ты?
- Неважно, - сказал Кеша, и голос у него был грустный и безнадежный. Мертвая зыбь.
- Был скандал?
- Классическая сцена у фонтана. В центре ГУМа...
- Макаренко в пример приводил?
- Приводил.
- Ну и что?
- Говорят, у них другая система воспитания. Не по Макаренко. Домашний арест на одни сутки.
- Как ты объяснил свое отсутствие?
- Сказал: надо было... Не рассказывать же все...
Конечно, Кеша мог бы соврать, придумать больного друга и неожиданный вызов "скорой помощи" или еще какое-нибудь чрезвычайное событие, но это было бы вранье, а Кеша, повторяем, врать не умел. Как и Геша. В критической ситуации они предпочитали сказать правду или, в крайнем случае, смолчать, когда раскрывать правду нельзя. Сейчас и был тот самый крайний случай. Тайна принадлежала духам, а выдавать чужие тайны... Ну, это уж совсем позорное дело! И Геша по достоинству оценил стойкость друга, не утешал его пустыми словами, не охал, не причитал, сказал просто:
- Не дрейфь, Кешка. Потом все расскажем, и они поймут, что жестоко ошиблись.
- Но будет поздно, - добавил Кеша, - а пока...
- А пока надо заявить Ивану Николаевичу.
Как мы помним, Кеша еще вечером решил все рассказать Ивану Николаевичу. Причем решил это сам, не советуясь с Гешей. Но факт телепатии между друзьями был ими давно осознан и признан, поэтому Кеша ничуть не удивился, только уточнил:
- Ты когда задумал это?
- Вчера.
- И я вчера.
И Геша тоже не удивился такому совпадению мыслей, совпадению и в сути, и во времени. Между ними это было в порядке вещей.
- Придется идти одному, - вздохнул Геша.
- Валяй. Потом позвонишь. А как наши подопечные?
Тут Геша пересказал Кеше содержание разговора между Кинескопом и Говоруном, сообщил, что наблюдение за преступником ведется по-прежнему, и с чистой совестью повесил трубку.
Вот и сейчас в разговоре с районным оперуполномоченным Иваном Николаевичем Геша не мог рассказывать всю правду. Не мог, потому что вся правда касалась мира духов, о котором никому знать не полагалось. И никто не давал Геше права трепаться о духах почем зря. Это была чужая тайна. Но рассказать часть правды Геша был просто обязан. Во-первых, потому, что без помощи милиции обезвредить Сомова с Витькой невозможно. Во-вторых, потому, что скрывать от милиции то, что ее непосредственно интересует, просто нечестно. А милицию духи не интересуют. Она в духов не верит. Милиция верит в реальные преступления, которые совершают реальные люди. И которые раскрывают реальные люди. В данном случае - Кеша и Геша. Одни. Без всякой помощи. Случайно.
Именно в таком ключе Геша и решил построить свою беседу с Иваном Николаевичем.
Он заглянул в комнату народной дружины. Иван Николаевич сидел в одиночестве и ждал посетителей. Посетителей пока не было. Геша кашлянул тихонько, спросил:
- Можно?
- А, пионер! - обрадовался Иван Николаевич. И было не очень понятно, чему он так рад: тому, что кто-то пришел, или тому, что этот "кто-то" пионер. - Заходи, заходи. Что там у тебя?
Геша подошел к столу, пожал протянутую руку, сел, сказал серьезно:
- У меня к вам дело, Иван Николаевич. Речь пойдет о преступлении.
Тут Иван Николаевич еще больше обрадовался. Казалось, что он просто мечтает узнать о новом преступлении, что он соскучился без преступления и Геша подоспел как раз вовремя.
- Ну-ка, ну-ка, - радостно потер руки Иван Николаевич, - что ты раскрыл? Убийство? Ограбление банка?