- Что тебя тревожит?
- Да так, ничего особенного. Просто мне, похоже, не суждено обрести покой. Мою печаль разгоняет только хорошая драка. Понимаешь, Ракхир, Танелорн не для меня.
- По-моему, любая хорошая драка лишь усиливает печаль. Или я не прав?
- Прав, конечно. Тем не менее... Эта раздвоенность преследует меня не первый год, с тех самых пор как я спалил Имррир - или даже раньше.
- Мне кажется, подобные мысли возникают у всех.
- Ну да, каждый человек задумывается о том, имеется ли у жизни смысл и можно ли его найти...
- Откровенно говоря, в Танелорне мне такие мысли в голову не приходили, - сказал Ракхир. - И надеялся, что с тобой произойдет то же самое, но, к сожалению, ничего не вышло. Ты останешься у нас?
- Наверное. Я по-прежнему хочу отомстить Телебу К'аарне, но не имею ни малейшего понятия, где его искать. И потом, как верно подметил то ли ты, то ли Хмурник, рано или поздно Телеб К'аарна отыщет меня сам. Помню, в прошлый раз ты предлагал мне привезти сюда Киморил и забыть об Йиркуне. Жаль, что я тогда тебя не послушал. Знаешь, из ночи в ночь видеть во сне мертвую возлюбленную...
- Помнится, ты упоминал про колдунью, которая похожа на Киморил...
- Майшелла? Та, что именует себя Владычицей Рассвета? Впервые я увидел ее во сне, причем непонятно было, кто же из нас спал. Мы помогали друг другу ради общей цели, но теперь между нами все кончено.
- А ты не думаешь...
- Между нами все кончено, Ракхир.
- Как скажешь.
Друзья снова замолчали. Тишину нарушали разве что птичьи трели да плеск воды в фонтанах.
Некоторое время спустя Элрик вдруг круто повернулся и направился в дом. Ракхир проводил его озабоченным взглядом.
Вскоре принц снова вышел наружу - подпоясанный ремнем, на котором висел его рунический клинок Бурезов. Вдобавок, он натянул походные сапоги и накинул на плечи белый шелковый плащ.
- Пожалуй, возьму коня и поскачу в пустыню, - сказал он. - Быть может, хоть так развеюсь.
- Будь осторожен, Элрик. Пустыня коварна, в ней много ловушек.
- Хорошо.
- Возьми каурую. Ей к Пустыне не привыкать.
- Спасибо. Думаю, вернусь к утру.
Элрик широким шагом направился к конюшням. Белый плащ, развевавшийся у него за плечами, наводил на мысль о внезапно поднявшемся над морем тумане.
Зацокали копыта. Ракхир привстал с лавки и увидел, что Элрик, пустив каурую с места в галоп, поскакал к северной стене, сразу за которой начиналась Шепчущая Пустыня.
- Куда он направился, Ракхир? - осведомился Хмурник, который вышел из дома с большим яблоком в руке и рукописным свитком под мышкой.
- Развеяться в Пустыне.
- Хм... - Элуэрец задумчиво надкусил яблоко. - Что-то я не уверен, что это ему удастся.
- По-моему, он ищет не покоя, а чего-то иного. Такое впечатление, что порой им управляют посторонние силы.
- Полагаешь, сейчас как раз такой момент?
- Вполне возможно.
Глава 2
Возвращение колдуньи
Ветер гнал песчаные волны, дюны казались огромными валами, что накатывались на черневшие тут и там скалы, остатки горного кряжа, с которым расправилось время. А над песками разносился звук, похожий на необычайно протяжный вздох, словно они шептали о том, что кануло в небытие и оплакивает свою кончину.
Элрик накинул капюшон плаща, чтобы закрыть лицо от солнца, ослепительно сверкавшего на голубом со стальным отливом небе.
Однажды, подумалось ему, я тоже обрету вечный покой и, может быть, тоже примусь оплакивать свою смерть.
Он отпустил поводья, предоставив каурой самостоятельно выбирать путь, и выпил воды из прихваченной с собой фляжки.
Казалось, пустыня не имеет ни конца, ни края. В ней не было ровным счетом ничего живого - ни растений, ни животных, ни птиц.
Элрик поежился, словно предчувствуя, что ему суждено остаться в полном одиночестве, даже без лошади, в мире, бесплоднее, чем эта пустыня. Принц отогнал мрачную мысль, однако, сам того не желая, возвращался к ней снова и снова.
Ветер немного утих, шепот песков стал еле слышен.
Элрик положил ладонь на рукоять Бурезова. Предчувствие перемен в судьбе было каким-то непонятным образом связано с клинком. Внезапно ему почудилось, будто в шелесте ветра сквозит насмешка. Или это насмехается меч? Элрик наклонил голову, прислушался, но звук, словно издеваясь, сделался почти неразличим.
Каурая взобралась на гребень очередной дюны, чуть было не увязла копытами в песке. Элрик натянул поводья и осмотрелся. Куда ни погляди, всюду песок да редкие вкрапления скал. А может, плюнуть на все и ехать дальше, пока лошадь не свалится от усталости, пока не станет ясно, что в Танелорн уже не вернуться при всем желании? Принц откинул капюшон и вытер со лба пот.
Почему бы нет? Жизнь надоела до отвращения. Надо попробовать, что такое смерть.
А если смерть ускользнет? Если он обречен на жизнь? Что тогда?
Ладно, попытка не пытка. Вот только лошадь надо оставить здесь. Забирать ее с собой просто нечестно.
Элрик спешился. Ветер вновь задул сильнее, шепот песков стал громче. Каурая явно нервничала.
Принц посмотрел на северо-восток, в направлении Края Света, а затем двинулся по склону вниз.
Лошадь тревожно заржала, однако Элрик и не подумал обернуться. Он спустился по склону и зашагал дальше твердой, уверенной поступью, словно солдат на марше.
Быть может, он ощущал себя военачальником, ведущим в бой армию: мертвецов, друзей и врагов, которых когда-то убил, мечась по свету в поисках смысла существования.
Впрочем, убил он не всех. Один враг, более могущественный и злобный, чем даже Телеб К'аарна, оставался жив до сих пор - второе "я" Элрика, его собственная темная половина, которую олицетворял черный рунический клинок. Этот враг мог погибнуть только со смертью принца.
Элрик шагал по пустыне несколько часов подряд, постепенно, как и надеялся, забывая, кто он такой, начиная чувствовать себя заодно с ветром и песком, будто сливаясь, наконец-то, с миром, который отверг его и который он отринул сам.