— Извини…
— А это мой жених, — ничуть не обидевшись, продолжала она.
Андрей разглядел на фото парнишку того же сопливого возраста, успокоился. Студент — серьезно, а это… В деревнях что ни девка, то невеста, что ни парень — жених.
— До самой армии женихался, — хихикнула от печки бабка Татьяна. — В отпуск приезжал, все обещал да клялся. А она сказала, как отрезала: не вернешься. И не вернулся, женился там где-то.
— Баб Тань, ты мне жениха-то не пугай, — засмеялась Гиданна.
— Как же! Ты небось без меня все наперед знаешь.
— Что ты знаешь? — заинтересовался Андрей.
— Что знаю, то и знаю…
И снове уставилась в фотографии.
— А вот это, узнаешь? Вишь, какая красавица была баба Таня. А это дядя Епифан, как с фронта вернулся… Баб Тань, чего ты не вышла-то за него, так ведь и не скажешь?
Старушка сделала вид, что не расслышала, только громче зашуровала ухватом в печи.
— Она ведь у нас чуть попадьей не стала. Вот он, дьякон-то местный. В Епифанове что ни мужчина — орел был. Место Богом не забытое, вот и порода такая. Это теперь помельчали. Как церковь порушили, так и началось. Только все поправится. Не зря они зачастили сюда, не зря. Дьякон тогда еще говорил: все возвернется…
— Чего мелешь, ну чего мелешь-та? — опомнилась бабка Татьяна. — Отца Федора-то забрали, когда тебя и в помине не было. — И махнула рукой, оставив ухват на шестке, сердите протопала в сени.
— Епифаново наше для отца Федора светом в окошке было до последнего часа. — И добавила, вглядываясь в фотографию: — Страшного часа…
Внимательно наблюдавший за ней Андрей спросил:
— Ты чего, судьбу-то по фото угадываешь?
Гиданна села напротив него, через стол, уставилась, и Андрей не выдержал, отвел глаза.
— Не знаю, — сказала, будто через силу. — Что приходит в голову, то и говорю. А если взвешивать каждое слово…
— То и сказать будет нечего? — спросил Андрей. Неожиданно вскочив с места, она обежала стол и села рядом с ним, прижавшись горячим боком. — Какой ты у меня…
— У каждого мыслей-то полна голова, но мы все взвешиваем, прикидываем, прежде чем сказать, и потому больше молчим?
— Какой ты у меня умный!
— А если бы не молчали, если бы доверяли потаенному…
Он чувствовал, что тонет, захлебывается в волнах ее близости. Но все пытался удержаться на плаву своей благоразумности. Но уже не хватало воздуха, уже мутилось в голове, и наплывал звон, тихий нежный, убаюкивающий.
— Ай, девка! — послышалось из сеней. — Постыдилась бы целоваться-та.
— Баб Тань!..
Гиданна вскочила, пометалась глазами по комнате, остановила взгляд на раскрытом окне, порьвисто кинулась к нему, быстро и ловко выскользнула через окно на улицу. Андрей тоже шагнул к окну, легко, ни за что не зацепившись, вылез наружу. Ничего не говоря друг другу, они быстро прошли через огород, перелезли через зыбкий плетень, едва не повалив его и не обратив на это ни малейшего внимания. Только уже в поле Андрей понял, куда направлялась Гиданна, — к старому полуразвалившемуся сараю, стоявшему на отшибе. В сарае пахло пылью. По зыбкой лестнице Андрей вслед за Гиданной забрался на сенник, полный старого, слежавшегося сена.
— Что-то влечет сюда, — тихо, с придыхом сказала она, обессиленно садясь на сено.
— Может быть, я? — Он распластался рядом с ней.
— И до тебя было…
— Что?!
— Влечет…
— Как это-было?!
— Глупый ты мой…
…Пространства, подпространства, надпространства…
Все перемешалось, слилось в единый всепроникющий поток мгновений и вечности, света и тьмы, силы и слабости. Что-то шевелилось в дранке старой крыши — ветер, что ли? Что-то шуршало в сене — мыши, что ли? Кто-то смеялся и звал, звал нежно, ласково. И был краткий сон с долгим легким полетом куда-то, зачем-то…
Он очнулся от внезапного холода, сжавшего сердце. Гиданна стояла над ним во весь рост, в растрепанных волосах ее торчала сенная труха, и вся она была в этот миг какая-то жалкая, испуганная.
— Пойдем отсюда.
— Что случилось?
— Мне страшно.
— Я тебя напугал?
— Что-то тут не так.
— А по-моему…
— Пойдем! — крикнула Гиданна и даже притопнула, отчего сено под ногой по-змеиному зашипело, испугав на этот раз и Андрея тоже. Он спустился по лестнице первым, принял ее на руки, на миг прижал к себе, снова ощутив головокружение. Гиданна резко вырвалась и побежала по чуть видной заросшей тропе обратно к деревне. Там, где они перелезали через плетень, навстречу им поднялся из травы старик с широкой пестрой бородой — одна половина совершенно белая, другая-с рыжинкой.
— Вы туда не ходите, — сказал старик, махнув бородой в сторону сарая. — Нечистое место, чтоб оно сгорело.
— Дядя Епифан?! Ты чего тут? — Гиданна резко остановилась, видно было, что внезапное появление Старика ее испугало.
— Тебя дожидаюсь. Сказывают, приехала, а и не заявляется. Обидно.
— Я собиралась, дядя Епифан.
— Собиралась, да не собралась. Понятно, как не понять. Старик коротко глянул на Андрея, и тот счел своим долгом встрять в разговор.
Сказал игриво: