— Инга, я знаю, что вы склонны к авантюрам. Но не думаю, что их хорошее окончание — это неизменная тенденция. — сказал Сантьяга. — Козлоногие это не Юрбек и не Оружейная палата. Так что, присмотрите за Ортегой. А я попрошу Богу присмотреть за вами. Или вам так понравился вид, открывающийся со шпиля Троицкой башни?
Инга печально вздохнула. Не так давно она провернула авантюру, утащив у Юрбека коллекцию этнических яиц. А потом стащила муляж яйца Фаберже из оружейной палаты, за что Бога, занимавшийся охраной зоны Кадаф был строго наказан. Он отплатил Инге, когда, спасая ее от атаки зеленых колдуний, подвесил ее на шпиль Троицкой башни, назвав это безопасным местом, где Инга и провела некоторое время, бессильная что-либо изменить.
— Не расстраивайся, — Артем обнял ее за плечи, — мы с тобой пойдем в следующий раз. А это так, разведка. Ведь сама знаешь, что в первую разведку всегда посылают тех, кто менее важен, чтобы не терять особо ценные кадры. А ты сама виновата. Не надо было комиссара кофе поить. Теперь он тебя под хрустальный колпак посадит и будет пылинки сдувать.
Когда они остались одни Клара спросила:
— Скажите, комиссар, а кто такие толкиенутые?
— Был такой писатель Джон Рональд Руэл Толкиен. Он очень талантливо описал мир Средиземья, населенный не только людьми, но и эльфами, гномами, орками. Его книги пользуются огромной популярностью. И не без их участия появились так называемые ролевики — люди, играющие в, например, эльфов или гномов. А в связи с чем вы задали этот вопрос?
— Когда я ехала в поезде к нам в вагон села компания, называющая себя эльфами, хотя их предводитель больше походил на помесь гнома с троллем… Как я поняла, вас сильно тревожит режим секретности и вы затрачиваете немалые усилия на его поддержание. Вот я и подумала…
А почему бы вам не найти несколько талантливых писателей, не рассказать им о Тайном городе и даже не показать его. Пусть они напишут книги о Тайном городе. Если у них получится талантливо, то, скорее всего, найдется немало людей, которые станут играть в Тайный город и его обитателей. И тогда никого не удивит, например, появление на улице четырехрукого человека или оборотня. Все только восхитятся тем, как хорошо сделан его костюм, особенно если они увидят настоящего оборотня.
Сантьяга глубоко задумался.
— Благодарю вас. Это великолепная идея, которая может решить множество наших проблем. И почему раньше никто не додумался до этого, ведь множество ролевиков мельтешит у нас перед глазами.
— Я думаю, вас подвела привычка строго соблюдать секретность. А ведь лист проще всего спрятать в лесу или в гербарии.
Всеслава, королева Зеленого Дома, Франц де Гир, великий магистр Ордена, князь, верховный иерарх Темного двора, Сантьяга, комиссар Темного двора и Клара Хюммель, боевой маг Долины стояли в помещении Дегунинского Оракула — древнейшего артефакта, созданного еще асурами в столь давние времена, что даже память о его создателях была утеряна.
Внутреннее помещение Дегунинского Оракула представляло собой большой круглый зал, стены которого были покрыты зелеными плитами яшмы, а пол выложен черным мрамором с золотыми прожилками. Куполообразный потолок нежно-голубого цвета вызывал у зрителя ощущение чистого утреннего неба. В центре зала на невысоком постаменте из белого мрамора стояли четыре прозрачные колонны из горного хрусталя, поддерживающие вырезанную из золотистого берилла сферу, освещавшую зал исходящим от нее сиянием. А между колоннами, извиваясь, непрестанно двигалась красноватая дымка.
Красноватая дымка внезапно остановила свой затейливый танец и немного опустилась, превратившись в плотное облако, нижним краем касающееся пола. Некоторое время ничего не происходило. Затем примерно в середине облака появился большой черный глаз, уставившийся на пришельцев. Пристально оглядев гостей глаз и ехидно подмигнув он втянулся в облако, а на месте облака появился толстый, самодовольно улыбающийся мужчина в ниспадающем белом балахоне.
— Рад видеть вас, дорогие гости. Не часто мне приходилось принимать столь представительную компанию. С чем пожаловали? А это — приготовленная на сегодня ду… — мужчина перевел взгляд на Клару, и его голос превратился в звенящий визг — ша-а-а…
Голос стал механическим и с равномерностью маятника часов начал повторять:
— Ду-ша-ду-ша-ду-ша-ду-ша-ду-ша-ду-ша-ду-ша-ду-ша-ду-ша-ду-ша…
При этом на первом слоге фигура Оракула вытягивалась вверх, превращаясь в тонкое веретено, а на втором она с хлюпающим звуком опадала почти к самому полу, превращаясь в огромный толстый блин.
Где-то под потолком раздался тревожный звон зуммера. Золотистая берилловая сфера изменила свой цвет и стала в ритме произносимых Оракулом слогов вспыхивать и гаснуть, поочередно, от вспышки к вспышке, меняя свой цвет с красного на синий и обратно.
Через несколько секунд, показавшихся присутствующим вечностью, звон прекратился. Фигура Оракула последний раз вытянулась, скрутилась вокруг своей оси, как будто кто-то выжимал его, как белье, и распалась на множество бесформенных кусочков. Некоторое время кусочки бестолково сновали в разные стороны, а затем слились вновь, превратившись в красноватую дымку. Дымка слепо метнулась по залу, натыкаясь на стены и колонны, а потом втянулась в купол потолка и пропала.
Посетители остались одни в полной тишине в помещении, освещаемом регулярными вспышками берилловой сферы, венчающей колонны из горного хрусталя.
Красный-синий-красный-синий-красный-синий-красный-синий…
Главы Великих Домов озадаченно переглядывались, не в силах понять, что произошло и что делать дальше. Не только на их памяти, но и в самых древних летописях Великих Домов никогда не упоминалось ни о чем подобном.
Внезапно откуда-то сбоку раздалось приглушенное унылое пение:
Постепенно пение становилось громче, как будто поющий приближался к слушателям. Вот песню подхватили еще два унылых голоса:
Прямо из стены вышел среднего роста мужчина лет тридцати одетый с синий форменный комбинезон с белой надписью «Инженерная служба» на груди и на спине. На плече он нес сложенную стремянку. Не обращая внимания на присутствующих, он прошел мимо них к центру зала.
Достигнув центра зала, мужчина раздвинул стремянку и, поднявшись по ней, по пояс погрузился в берилловую сферу. Что-то щелкнуло, и помещение снова залил ровный золотистый свет.
«Лица, причастные к Цифре, пытаются показать свою «избранность», формируя свой профессиональный сленг, чтобы их не могли понимать не только смертные, но и они сами. Приведем используемый в настоящее время основной словарь сленга «людей цифры».
. .
Девайс — устройство.
. .
Диск родной — CD диск с программным обеспечением для конкретного устройства, поставляемый производителем вместе с устройством
. .
Дрова — самые обычные драйверы, которыми нормального человека и не удивить.
. .
Коннектить — соединять.
. .
Харда (не путать с хордой) — железо, т. е. аппаратная часть компьютера.
. .
Этот сленг основан на англицизмах и наиболее распространен среди компьютерных фанатов, поскольку нормальный русский язык, или по определению классика «велик могучий русский языка» является для них достаточно сложным. Поэтому они используют аглицкий диалект, сложившийся в силу особых метеорологических условий у жителей Оловянных островов.
Из-за хронического насморка эти оловянчики неспособны выговаривать нормальные слова, поэтому они пользуются облегченным произношением, искажающим слова, и, как следствие, их значения. Так, например, известная любому игроку в мяч фраза: «Сенька, бери мяч», выродилась у них в выражение «Thank you, very much», используемое в качестве благодарности. Это явно указывает на неспособность адекватного восприятия и описания мира и неадекватность коммуникации, что и привело к таким действиям англиков, как, например, предоставление политического убежища тем, кто по их же законам считается преступниками. Такой настрой уже в средние века выразился крылатой фразой: «Из Лондона выдачи нет».
В дальнейшем аглицкий диалект был переправлен через океан и освоен популяцией заморцев (заморцы — живущие за морем, уменьшительно — заморики) — пухленьких, улыбчивых и политкорректных существ, озабоченных выведением идеального потребителя, а также развитием сексуальных меньшинств и выведением детей в однополых семьях, что уже попахивает евгеникой.
В силу большой любви к себе, доходящей до обожания, заморики считают себя вершиной цивилизации, хотя еще каких-то двести лет назад их любимым занятием были гонки по прериям за автохтонами с продукцией товарища Кольта наперевес.
После освоения этого диалекта заморцами он, в соответствии с основными законами термодинамики об упрощении любой системы с течением времени и росте беспорядка, начал свое победное шествие по миру, упрощая умы и обнуляя интеллект.
О примитивности мышления заморцев красноречиво свидетельствует их физиологическая неспособность к освоению «великого и могучего», несмотря на титаническую просветительскую деятельность жителей Брайтон-Бич в течение последних эонов. Об их способности к подражанию, как следствию неспособности к самостоятельному мышлению, говорит, например, тот факт, что свою национальную валюту — доллар они скопировали со стандартных российских баксов.»
Выдержки из Полного словаря новояза, энциклопедическое издание, Тиградком, версия 11.7
Из стены вышли еще двое, также одетые в синие комбинезоны инженерной службы. Один из них бережно нес перед собой какой-то прибор с огромным количеством ручек, лампочек и экранов, в котором интуитивно все-таки угадывался обычный тестер. Другой нес ящик с инструментами.
— Надо Привалову сказать, пусть попросит Симеоныча другую душу вселить.
— Ага, крокодила Гены.