— А еще лучше — сразу две души вселить. Им вдвоем не скучно будет.
— Точно! И Галла оставить, и Гену вселить. Будет галлогеновый Алдан.
— Тебе все шутки, а что-то делать надо. Ведь третий раз за квартал вылетает. Задолбал уже. Что Бааловичу докладывать будем? Ведь снова защитный контур полетел. И вон остаточные явления стоят, никак не рассосутся бедолаги, — сказал один из них, проходя мимо группы посетителей
— Простите, — если бы Сантьяга произнес что-нибудь таким тоном под открытым небом, то вполне могло бы начаться Великое оледенение. — Это вы о нас?
— Во, видал. Флюктуация, а еще и разговаривает.
Мужчина подошел к князю и ткнул пальцем в живот. К его удивлению палец не прошел насквозь, а уперся во что-то твердое.
— Ну ни фиг себе. Даже материальная компонента присутствует. И все такие?
— Все, — подтвердил Франц.
— И что теперь с вами делать?
— Я еще не решил, что мы с вами сделаем, — сказал Сантьяга. — Кто вы такие и что тут делаете?
— Мы-то из инженерной службы. Алдан опять глючит. Вот и траблесгундим помаленьку. Что-то харда двошит. Да вы не волнуйтесь. Сейчас починим и рассосетесь. Вернетесь в Мировой Разум или, там, в информационное поле Вселенной, уж не знаю точно, откуда вас выперло, и порядок.
— Это вы сейчас рассосетесь, — сказал Сантьяга. — Как вы сюда попали? Вход сюда разрешен только высшим иерархам Великих Домов. Мы пришли к Дегунинскому Оракулу за прозрением будущего. А вместо этого видим вас.
— Так вы не фантомы? Слышь, Михась! В помещении посторонние. Неучтенная компонента. Может из-за них и глючит?
Мужчина, стоящий на стремянке, высунулся из берилловой сферы и протянул руку вниз к мужчине с инструментами:
— Колян, дай-ка накидной ключ на восемнадцать и торцевой на четырнадцать. Похоже, информационная магистраль опять засорилась. — Он посмотрел на группу посетителей. — А вы, иерархи, очистите помещение. В аппаратную Алдана вход посторонним запрещен. Вы вносите возмущения в информационные потоки Чистого Разума. Додумались — в думатель лазить. Вам что, периферии недостаточно? Трофимыч, сбегай-ка за Модестом. Пусть наведет порядок. Он за пропускной режим отвечает. Да, скажи, чтоб смотровой люк закрыл наглухо и опечатал. А то ходют тут всякие, а потом байты пропадают.
Трофимыч передал Коляну прибор и, подойдя к стене зала, без видимых усилий вошел в нее. Михась, взяв ключи, снова влез в берилловую сферу.
— Ну, что там у тебя? — спросил Колян, стоявший с задранной головой у стремянки.
— Да, не. Магистраль в порядке. Так, несколько битых байтов с нарушенной четностью и все, — донесся из сферы приглушенный голос.
— Может опять северный мост барахлит?
— Сейчас посмотрю. Дай отвертку и домкрат мост приподнять.
Михась высунул вниз руку, в которую Колян вложил отвертку. Рука втянулась обратно.
— Держи домкрат, — сказал Колян, поднимая над головой небольшое устройство. — Только на меня не урони.
Из сферы высунулись обе руки и, осторожно взяв устройство, втянули его в сферу. Затем Михась поднялся еще на две ступеньки. Теперь из берилловой сферы, по-прежнему сиявшей золотистым светом, торчали только щиколотки и тяжелые рабочие ботинки с изолирующей подошвой.
Из стены вышел Трофимыч. За ним появился среднего роста мужчина в очках с немодной оправой, расстегнутом белом халате, светло-серой клетчатой рубашке, серых брюках, вытянутых на коленях и мягких светло-серых туфлях. Последним вышел рослый, представительный мужчина в лоснящемся черном костюме.
— Вот, — сказал Трофимыч, — обращаясь к лоснящемуся, — посторонние. Мы-то думали — остаточная флюктуация. А они, оказывается, сюда пробрались будущее прозревать. Как дети малые, честное слово. Надо все-таки смотровой люк заварить. Или хотя бы запечатать. А то, как демоны Максвелла заиграются, так лезут сюда все, кому ни лень. Днем-то мы за демонами присматриваем, шалить не даем. А уж ночью-то руки не доходят. Работы много. То кабели прокладываем, то периферию по кабинетам устанавливаем, пока никто из сотрудников не мешается.
Лоснящийся хозяйским шагом подошел к группе, по-прежнему растерянно стоящей недалеко от входа. За ним подошел мужчина в белом халате.
— Я — заместитель директора по административно-хозяйственной части Модест Матвеевич Камноедов, — сказал лоснящийся, — а это наш заведующий вычислительным центром товарищ Привалов Александр Иванович. А кто вы такие и что здесь делаете? На каком основании вы проникли в служебное помещение. Вы что, не видели на двери табличку «Посторонним вход воспрещен»? Или вы неграмотные?
— А почему мы должны отчитываться перед обычным челом? — запальчиво спросила Всеслава.
— Вы мне это прекратите. Тут вам не балаган. Я вам не чел, а заместитель директора по административно-хозяйственной части!
— А что, это раса такая? — спросил Франц.
— Примерно так, — блеснув очками, вздохнул Привалов, — как минимум новый вид приматов.
— Вы мне тут на подведомственной территории расизм не разводите, — сказал Модест. — Расы всякие это там, в Африке. Ну, еще — угнетаемые в Америке. А здесь научное учреждение. Тут расам быть не положено. И посторонним тоже. А про виды матов вы, товарищ Привалов, будете объясняться не здесь, а в месткоме. Вот в таком аксепте.
— Давайте все же разберемся, — примиряющее произнес Сантьяга. — Это помещение Дегунинского Оракула — артефакта, созданного асурами. Мы время от времени приходим сюда, чтобы Оракул предсказал будущее. И платим за это ему душами, когда светлыми, когда темными — по его выбору.
— Опять он за старое, — охнул Привалов, — снова души начал брать. Придется попросить Федора Симеоновича на время вселить другую душу. А этого поместим в виварий. Альфред его быстро в чувство приведет.
Он снял очки, протер их лацканом халата и снова надел.
— Это помещение — вторая аппаратная Алдана. Не знаю, о каких асурах вы говорите. Алдан изготовлен на Китежградском заводе маготехники по заказу НИИЧАВО порядка двадцати лет назад. И с тех пор эксплуатируется в нашем институте.
— Но Оракул существовал в давние времена. Когда навы еще только пришли на Землю по Большой Дороге, он уже был, — перебил его князь.
— Вы не правы, — покачал головой Привалов. — Если бы вы разбирались в магии, было бы проще. Но попробую объяснить на пальцах. Вы знаете, что такое контрамоция? Если говорить упрощенно, то контрамоция — это движение во времени в обратную сторону. Более детально я вам объяснить не смогу. Для этого вы должны знать хотя бы основы квантовой магии и теории струн.
Там, в далеком будущем провели научный эксперимент. Алдан сматрицировали, и одну копию подвергли контрамоции. Поэтому первая аппаратная Алдана движется по времени вперед, а вторая — в прошлое. Очевидно, там, в далеком прошлом на него наткнулись асуры и стали использовать его в качестве Оракула. Естественно, раз этот Алдан идет из будущего в прошлое, то он помнит то, что для нас является будущим. Ведь это его прошлое. И, естественно, что они воздвигли вокруг него свой храм. Дикарям свойственно поклоняться непонятному.
— Но у нас в Академии Долины теоретики доказали, что движение в прошлое невозможно, — вмешалась Клара.
— Значит, плохие у вас теоретики, — пожал плечами Привалов. — Своим доказательством они закрыли для вас существенную часть Реальности. Ведь вы поверили в их доказательства?
— Да, разумеется прежде все тщательно проверив.
— Ну, вот, проверив выкладки, то есть теоретические построения, не адекватные объективной реальности, и не найдя логической ошибки вы поверили в это и, в результате для вас это стало невозможно. Ведь не может быть для вас возможным то, что для вас невозможно. Не так ли? Именно поэтому мы предпочитаем не верить, а знать. Как говорят на среднем западе США: «Мы верим Богу. Остальные должны платить». Поэтому мой вам совет — не верьте, что что-то невозможно. Возможно все. Но что именно возможно, зависит от вас, от того, что вы считаете возможным. Видите, как все просто.
— Но если он движется в прошлое, то и мы должны двигаться вместе с ним в прошлое, находясь здесь. А мы всегда выходим из помещения Оракула после того, как вошли, а не до того, — возразил князь.
— Логика безупречна, — усмехнулся Привалов, как бы вспоминая что-то. — Если бы он непрерывно двигался в прошлое, то общение с ним было бы невозможно из-за десинхронизации временных потоков в несингулярном пространстве нелокальностей. Поэтому была использована дискретная контрамоция. Ровно в полночь Алдан переходит на сутки назад, а затем снова входит в наш поток времени, двигаясь вместе с нами вперед, что обеспечивает доступ к его базам данных. Именно поэтому ровно в полночь доступ в аппаратную категорически запрещен. А то был прецедент с попугаем, который умер за много лет до своего рождения.
Привалов немного помолчал, а затем спросил:
— Есть еще вопросы? Если нет, то попрошу покинуть помещение. Здесь нельзя находиться посторонним. И нам в том числе. Все мы вносим искажения в работу электронных полей. И прошу больше сюда не приходить. Модест Матвеевич, — повернулся он к молча стоящему Камноедову, — смотровой люк заваривать нельзя по технике безопасности. Но и нельзя больше полагаться на охранные заклинания. Наверное, стоит использовать обычный замок.
— Подайте заявку в установленном порядке, — ответил Модест. — Я дам указание выполнить ее вне очереди.
— Если вам нужен доступ к Оракулу, — Привалов снова повернулся к посетителям, — то подайте заявку. Мы установим терминал в указанном вами помещении.