— Алехан, принеси кетчупа.
Алехан изумленно покачал головой, но покорно ушел на кухню.
— Рассказывай быстрее! — Я повернула руку с чипом в его сторону: пусть эти гады услышат хоть что-то в его оправдание. Теперь они могут слушать нас в стереорежиме!
— Помнишь, меня Инна попросила доделать отчет?
— Ну, говори, говори!
— Я решил сделать его дома... — Он замолчал, с радостным любопытством оглядываясь. — А чем стены покрыты? — спросил он. — Это ткань? Она зеленая, да?
— Горик! Ты решил сделать отчет дома, а до этого — уколоться, и поехал в какое-то ваше обычное место, правильно?
— Да, определенно зеленая! — сказал он.
— У тебя есть свидетели, что ты там был все это время?
— Конечно, есть... Она...
— Кто она?
— Толстуха.
Зубы у меня от страха клацнули.
— Какая толстуха?
— Не знаю. Подошла, спросила: хочешь уколоться? У меня есть в два раза дешевле. Давай карточку. Потом села в машину... Дала мне комплект, попросила: подвези до пустыря... Удивительно зеленая стена!
— Ты подвез? — Я изо всех сил потрясла его за плечо. Он был похож на мешок с водой.
Рядом стоял Алехан, держа в руках кетчуп.
— Бесполезно, — сказал Алехан.
— Ты подвез, Горик?!
— Подвез... Она вышла, я укололся.
— Там, в машине?
— У стены. Есть там укромное местечко... Господи! Укромное! Чего уж хуже — никакого алиби!
— Говно героин у нее был... — презрительно произнес Горик. — Надо было ей морду набить...
— Ты знаешь, где ее найти?
— Не-а...
— Как же ты ей морду набьешь?
— Тогда, тогда надо было. Когда она снова в машину сунулась. Сказала, падла: «Ты все равно труп! Так лучше повесься!» — и дала мне что-то в руки! Но это был глюк. Нет, точно глюк. Змею мне сунула!
— Веревку! Если «повесься», значит, она сунула тебе в руки веревку! — с отчаяньем сказала я.
Горик безнадежно уплывал.
— Это же глюк! — ласково объяснил он мне. — Какая веревка у глюка? У глюка только змея! — и захохотал.
В коридоре раздались шаги. Они были очень спокойными и неторопливыми. «Точно прослушивают, — подумала я. — Иначе бы ворвались, как кони».
— Не хотите к нам на работу перейти? — добродушно спросил Гергиев. Он встал надо мной: руки в карманах, раскачивается, переступая с носка на пятку. Его подчиненные наклонились над Гориком.
— Сейчас бесполезно, — произнес один из них, оттягивая его веко. — Совсем глаза закатились.
— Я ведь вам забыл сказать. — Гергиев по-хозяйски осмотрел моего мужа. — Вы что, кетчуп любите?
— А вам какая разница? — огрызнулся Алехан.
— Кетчуп вреден... Так вот: есть и еще одна улика. В половине шестого вашего Горика видели на трассе, ведущей к Звенигороду. Там есть известное наркоманское место. Ребята, которые там тусуются, утверждают, что он подобрал какую-то беременную женщину, которую никто раньше не видел.
— Беременную?
— Или толстую. Так они сказали. Она села к нему в машину, и они покатили дальше. Больше его в тот день никто не видел... И отчет ведь не был сделан, а? И мать у него очень толстая... Чего не сделаешь для сына, правильно?
— У меня вынут чип? — спросила я.
— Чешется? — Видно было, что он еле сдерживается, чтобы не улыбнуться. — Никто раньше не жаловался.
«Мозги у меня чешутся! — хотела крикнуть я. — Не могу больше! Хочу все выяснить. И о „Саваофе”, и о собственном сне, и о деньгах, а также о Елениных так называемых любовниках, о многих других вещах — все, все выяснить. Хочу узнать, какую ложь я сказала полтора месяца назад. Что это была за ложь, кто и зачем превратил ее в правду? Но пока чип у меня в руке, я не могу никого расспрашивать».
Горика увели, точнее утащили. Гергиев потоптался немного, пытаясь заглянуть то в одну комнату, то в другую — особенно, как мне показалось, его интересовала спальня — и ушел.
«Чип вынут на днях, по вашей статье о халатности чипы не используют, — сказал он на прощанье. — Желаю приятных снов в супружеской постели... Она у вас узкая. Это очень мило для десятилетнего брака». А не клеит ли он меня?
Я вернулась в комнату. Алехан сидел на диване, ссутулившись, бессильно уронив руки — в одной из них была бутылка кетчупа.
— Как же ты поторопилась! — тихо сказал он, не глядя на меня.
— С чем, Алехан?
— Со своим признанием о названных паролях! Тебе нужно было подождать... Видишь, преступник найден.
— Я же не знала, что так получится. У меня не было другого выхода. Пять лучше, чем сорок.
— Пять лет? За это дают пять лет?