В эти дни по вечерам в "Последний Приют" заглядывал чуть не каждыйжитель Утехи. Посетителей было хоть отбавляй.
Утеха испокон веку была для странников перекрестком. Одни приходилисюда с северо-востока, из Гавани - столицы Искателей, другие - с юга, изэльфийского королевства Квалинести. Кое-кто являлся с востока, одолевбескрайние Равнины Абанасинии. Гостиницу "Последний Приют", гдепутешественника ждал отдых и самые свежие новости, знал весьцивилизованный мир.
Вот туда-то и направили свои стопы трое друзей.
Громадный, спирально закрученный ствол валлина высоко возносился надкронами соседних деревьев. В тени могучих ветвей ярко сияли цветные стеклаокошек, из-за которых доносился гул голосов. Фонарики, развешанные насучьях, освещали лестницу, спирально обегавшую дерево несколько раз. Ихотя осенняя ночь была по-настоящему холодна, тепло воспоминаний обогрелодуши путешественников, смывая горечь и боль, изведанные в дороге.
Гостиница в этот вечер была набита до такой степени, что трое друзейто и дело отступали к самому краю ступеней, пропуская мимо себя мужчин,женщин и детей. И Танис заметил, что люди посматривали на его спутников ина него самого с подозрением. Куда подевались те радушные и приветливыевзгляды, которыми встречали прохожих еще пять лет назад?..
Полуэльф помрачнел. Он мечтал совсем не о таком возвращении. Ни разуза те пятьдесят лет, что он прожил в Утехе, не доводилось ему ощутитьтакого угрюмого напряжения. Похоже, что слухи о тлетворном влиянииИскателей и впрямь были правдивы...
Пять лет назад люди, именовавшиеся "Искателями" ("Мы ищем новыхБогов", - говорили они), представляли собой не слишком спаяннуюорганизацию священнослужителей, проповедовавших свою религию в трехгородах - Гавани, Утехе и Вратах. Танис полагал тогда, что онизаблуждались, но заблуждались честно и искренне. Со временем, однако,новое жречество стало приобретать все больший вес в обществе, а вера ихпроцветала. Власть над Кринном стала интересовать их едва ли не большепосмертного воздаяния. Они принимали бразды правления городами, и народ ихблагословлял...
Прикосновение к плечу прервало размышления Таниса. Обернувшись, онувидел, что Флинт молча указывал вниз. Посмотрев туда же, Танис увиделидущих мимо стражников. Они вышагивали группами по четыре, вооруженные дозубов и раздувшиеся от сознания важности исполняемого долга.
- По крайней мере, хоть люди, не гоблины, - сказал Тас.
- Тот гоблин только хмыкнул, когда я упомянул Высокого Теократа, -вслух подумал Танис. - Ни дать ни взять им платил кто-то другой. Хотел быя знать, что вообще происходит!
- Может, наши друзья нам расскажут, - предположил Флинт.
- Если только они там, - добавил Тассельхоф. - Мало ли что моглослучиться за пять-то лет!
- Если они живы - они там, - понизив голос, проговорил Флинт. - Мыведь тогда дали священный обет - встретиться ровно через пять лет иповедать друг другу, кто что выведает о распространении зла в этом мире.Могли ли мы думать, что возвратимся домой и обнаружим это самое зло прямоу себя на пороге!..
- Тихо, тихо! - Слова гнома до того встревожили нескольких прохожих,что Танис счел за лучшее умерить его пыл: - Об этом здесь лучше неговорить...
Достигнув верха ступеней, Тас широко распахнул дверь. Прямо в лицоударила волна света, звуков, тепла и знакомого запаха знаменитой Отиковойкартошки со специями. Волна эта мягко и ласково обхватила их и втянулавовнутрь. Отик стоял за стойкой, как и всегда, сколько они его помнили. Онсовсем не изменился, ну, может, еще чуточку растолстел. Не изменилась игостиница - разве что стала еще уютней...
Быстрые глаза Тассельхофа тем временем зорко обежали толпу, и срадостным воплем кендер вытянул руку, указывая через всю комнату. Да,кое-кто тоже не изменился: в свете очага сиял начищенный крылатый шлем снавершием в виде дракона.
- Кто это? - тщетно напрягая зрение, спросил Флинт.
- Карамон, - ответил Танис.
- Значит, и Рейстлин здесь, - сказал Флинт, и особого тепла в егоголосе не было.
Тассельхоф уже пробирался в ту сторону между группами занятыхразговорами людей: те его, маленького и гибкого, едва замечали. Танисуоставалось только надеяться, что кендер по пути ничего не "заимствовал" упосетителей гостиницы. Нельзя сказать, чтобы он был воришкой, - кендерсмертельно оскорбился бы, попробуй кто-нибудь назвать его так. Дело лишь втом, что любопытство Тассельхофа - как и всякого кендера - было поистинененасытно, и как-то само собой получалось так, что различные интересныепредметы, принадлежавшие другим, очень легко перекочевывали к нему.
Вот уж что было Танису нынче нужно всего менее так это неприятности.Мысленно он завязал себе узелок побеседовать на сей счет с кендером сглазу на глаз.
Полуэльфу и гному не так-то легко оказалось пробраться через толпу Закаждым столом кто-то сидел почти все стулья были заняты. Те, кому нехватало места разговаривали стоя, приглушенными голосами Люди исподлобьяпоглядывали на Флинта и Таниса, кто с любопытством, а кто и подозрительно.Ни один не поздоровался с Флинтом, хотя многие в свое время пользовалисьуслугами кузнеца-гнома. Было очевидно, что утехинцам по уши хватало своихзабот, а Флинт с Танисом казались им теперь чужаками.
С другого конца комнаты, со стороны того столика, на которомпоблескивал драконьими крыльями полированный шлем, докатился радостныйрык. Угрюмое лицо Таниса озарилось невольной улыбкой, когда великанКарамон легко взметнул коротышку Таса над полом и сжал его в медвежьихобъятиях.
Флинт, затертый в толпе, этой сцены видеть не мог - перед ниммелькали разве что поясные пряжки других посетителей Гном, однако хорошослышал, как гудел низкий голос Карамона, отвечая на пискливые приветствияТассельхофа.
- Береги кошелек, Карамон! - бурчал гном. - Ой, береги!
Выбравшись наконец из толчеи, гном с полуэльфом оказались у стойки.Стол, за которым сидел Карамон, был отодвинут к самому стволу валлина, иТанис успел удивиться: с какой бы стати Отику передвигать его, тогда каквсе остальное в гостинице было совершенно по-прежнему? Но мимолетная мысльэта тотчас испарилась, ибо настал его черед угодить в дружеские объятиявеликана. Правду молвить не сбрось он с плеча лук и колчан остались бы отних одни только щепки
- Дружище!. - Глаза Карамона увлажнились. Казалось, он хотел сказатьчто-то еще, но, расчувствовавшись, так и не смог Танис тоже на некотороевремя утратил голос, но совсем по другой причине: в сокрушительныхобъятиях Карамона попросту невозможно было дышать.
- А где Рейстлин? - спросил он наконец. Он знал, что близнецы былинеразлучны.
- Там, - Карамон кивком указал на другой конец стола. И предупредилТаниса: - Знаешь, он... изменился.
Полуэльф отыскал взглядом уголок, вернее, складку необъятноговаллинового ствола. Там лежала тень, и после яркого света огня поначалутрудно было что-либо рассмотреть. Затем Танис различил изможденную фигуру,плотно закутанную, несмотря на жар близкого пламени, в алые одеяния. Низконадвинутый капюшон скрывал лицо.
Танису вдруг совсем расхотелось заговаривать с молодым магом, ноделать было нечего - Тассельхоф как раз умчался разыскивать официантку, аФлинт трепыхался высоко над полом в объятиях Карамона. Танис обошел стол.
- Рейстлин? - окликнул он, борясь с неожиданным дурным предчувствием.
Человек поднял голову.
- Танис? - прошептал он и медленно откинул капюшон. Полуэльф ахнул иподался на шаг назад.
Лицо, глядевшее на него из полутьмы, могло разве что присниться встрашном сне. Как там выразился Карамон? "Изменился"?.. Не то слово! Таниссодрогнулся. Когда-то белая, кожа мага сделалась золотистой и металлическипоблескивала в свете очага, точно жуткая маска. Исхудалое лицо казалосьбесплотным, скулы выпирали, обтянутые кожей, темные губы были сжаты в однупрямую черту. Но ужасней всего на этом лице, без сомнения, были глаза.Танис не мог оторвать от них взгляда. Подобных им он не видел ни у одногочеловеческого существа. Черные зрачки их приняли форму песочных часов, арадужные оболочки, когда-то бледно-голубые, заблестели золотом!
- Я вижу, моя внешность удивляет тебя, - прошептал Рейстлин, и натонких губах его возникло подобие улыбки. Танис опустился на стул напротивнего.
- Во имя истинных Богов, Рейстлин... - начал он, трудно сглотнув.
- Сегодня, - перебил Флинт, плюхаясь рядом с ним, - я больше летал повоздуху, чем... Реоркс! - ахнул гном, и глаза его округлились. - Какое злопоразило тебя, Рейстлин? Какое-нибудь проклятие?..
Карамон уселся рядом с братом и пододвинул к себе кружку недопитогозля. Потом посмотрел на Рейстлина и тихо спросил:
- Расскажешь им, Рейст?
- Расскажу, - ответил, вернее прошипел, тот, и у Таниса по спинепобежали мурашки. Молодой маг говорил негромким, задыхающимся голосом,почти шептал, как если бы на это без остатка уходили все его силы. Егодлинные нервные пальцы, обтянутые такой же металлически-желтой кожей, чтои лицо, рассеянно передвигали по столу тарелку с нетронутой пищей.
- Помните, как мы расставались пять лет назад? - начал Рейстлин. -Нас с братом ждало тогда путешествие настолько тайное, что даже и вам,дорогие друзья, ни к чему было знать, куда мы направляемся...
В его голосе прозвучал едва заметный сарказм, и Танис прикусил губу."Дорогих друзей" у Рейстлина не было никогда.
- Дело в том, что Пар-Салиан, глава моего Ордена, избрал меня дляИспытания... - продолжал Рейстлин.
- Для Испытания!.. - ошеломление повторил Танис. - Но ведь ты былслишком молод! Сколько тебе было тогда? Двадцать? Испытанию подлежат лишьмаги, обучавшиеся годы и годы...
- Можешь вообразить себе, как я был горд, - холодно проговорилРейстлин. - Мы с братом посетили тайное место - пресловутую Башню ВысшейМагии. И там я выдержал Испытание. - Голос мага сделался еле слышен. - Иедва не умер при этом.
Карамон трудно сглотнул.
- Страшно вспомнить, - начал великан, и голос его дрогнул. - Когда янашел его в этом жутком месте, он лежал ничком и кровь текла у него изорта... он умирал! Я подхватил его на руки и...
- Довольно, братец! - Тихий голос мага хлестнул, точно кнут: Карамонвздрогнул. Танис видел, как сузились золотые глаза Рейстлина, как он сжалкулаки. Карамон молча глотал эль, искоса поглядывая на брата. Ясно было,что между близнецами пролегла некая тень.
Рейстлин перевел дух и продолжал:
- Когда я очнулся, я увидел, что моя кожа изменила цвет... такотметило меня страдание. Мое тело, мое здоровье разрушены непоправимо. Аглаза!.. Мои зрачки приобрели форму песочных часов, и знаете, что я вижусквозь них? Время и то, что делает оно со всем сущим. Даже сейчас, когда ягляжу на тебя, Танис, - прошептал маг, - я вижу, как частица за частицейумирает твое тело. И так - всякое живое создание...
Тонкая, похожая на птичью лапу, рука Рейстлина легла на запястьеТаниса. Холодное прикосновение заставило полуэльфа содрогнуться. Он хотелотнять руку, но золотые глаза и ледяные пальцы держали крепко.
Маг наклонился вперед, взгляд его лихорадочно горел.
- Но зато, - прошептал он, - я приобрел силу! Пар-Салиан открыл мне:придет день, когда она преобразует мир. Я приобрел силу - и Посох Мага...
Подняв глаза, Танис увидел посох, прислоненный к стволу валлина так,чтобы можно было с легкостью дотянуться. Посох был деревянным и выгляделвполне обычно, если не считать блестящего хрустального шарика,укрепленного на верхнем конце. Золотое крепление шарика было сделано ввиде когтистой лапы дракона.
- А стоило ли? - спросил Танис негромко.
Рейстлин пристально поглядел на него, затем его губы искривились вжуткой пародии на улыбку. Его пальцы выпустили руку Таниса и спрятались вшироком рукаве.
- О да!.. - прошипел маг. - Сила - это то, к чему я всегдастремился... и стремлюсь посейчас!
Он откинулся на спинку стула. Худая фигура его тотчас затерялась вгустой тени, лишь блестели, отражая пламя, золотые глаза.
- Где наш эль? - спросил Флинт, прокашливаясь и облизывая губы стаким видом, как если бы ему хотелось смыть дурной вкус изо рта. - И кудаэто запропастился кендер? Не иначе, украл официантку и...
- А вот и мы! - весело откликнулся Тассельхоф. Рядом с ним стояларыжекудрая девушка с подносом, сплошь заставленным кружками.
Карамон расплылся в улыбке.
- А ну-ка, Танис, - прогудел он, - угадай, кто это такая! И ты.Флинт! Если выиграете - я угощаю!
Танис смотрел на смеющуюся девушку, радуясь про себя, что нашелсяпредлог отвлечься от мрачной истории Рейстлина. Огненные кудри обрамлялимилое личико, зеленые глаза искрились весельем, нос и щеки украшаливеснушки. Глаза показались Танису знакомыми, но остальное...
- Сдаюсь, - сказал он наконец. - Увы, на эльфийский взгляд, людименяются с годами столь быстро, что мы не поспеваем уследить. Мне сто двагода, но для вас я выгляжу тридцатилетним. А мне мои сто два и кажутсятридцатью. Должно быть, эта молодая женщина была совсем ребенком, когда мыуезжали!
- Мне было четырнадцать. - Девушка со смехом опустила поднос на стол.- И Карамон без конца говорил: я, мол, до того безобразна, что моемупапаше придется приплачивать жениху, чтобы только сбыть меня с рук...
- Тика! - Флинт в восторге грохнул кулаком по столу. - Давай плати,ты, здоровенный облом! - указал он пальцем на Карамона.
- Э, так не пойдет, - засмеялся богатырь. - Она тебе подсказала.
- Во всяком случае, время свидетельствует, что Карамон ошибался, -проговорил Танис с улыбкой. - Я немало путешествовал по свету и не побоюсьутверждать: ты - одна из самых красивых девушек Кринна!
Польщенная Тика залилась румянцем, но тотчас же помрачнела.
- Мне тут кое-что передали для тебя, Танис, - сказала она и,порывшись в кармане, извлекла цилиндрической формы предмет. - Принеслитолько сегодня и при довольно странных обстоятельствах...
Нахмурившись, Танис взял у нее предмет. Это был футляр для письма,вырезанный из черного дерева и до блеска отполированный. Танис медленновытащил кусочек тонкого пергамента, развернул и прочел. Чернила быличерными, а почерк - крупным и четким, и при виде его сердце Танисазабилось тяжело и болезненно.
- От Китиары, - сказал он наконец и сам почувствовал, как натужно инеестественно прозвучал его голос. - Она не придет.
Какое-то время все молчали.
- Вот, значит, как, - проворчал затем Флинт. - Нарушенный круг,невыполненный обет... Не к добру это! - Покачал головой и повторил: - Не кдобру!