Холодный ветер все сильней морщил озерную гладь. С севера надвигалисьтяжелые тучи. Они постепенно закрывали зияющие черные дыры, оставленныеупавшими звездами. Пошел дождь. Беглецы нахохлились, прикрываясь плащами.Карамон присоединился к Стурму на веслах. Богатырь все пытался заговоритьсо Стурмом, но тот не отвечал ему и греб в мрачном молчании, лишь изредкабормоча что-то по-соламнийски себе в усы.
- Стурм! Вон туда, налево, между теми утесами! - окликнул Танис,указывая рукой.
Стурм и Карамон гребли, не жалея сил. Завеса дождя то и дело скрывалаприметные скалы: был миг, когда друзья всерьез решили, что заблудились вночи, но потом скалы вновь проглянули впереди. Стурм с Карамономразвернули суденышко, и Танис, выпрыгнув в воду, подтащил его к берегу.Дождь уже не моросил, а лил как из ведра. Мокрые, продрогшие, беглецывыбрались из лодки, причем гнома пришлось нести - на Флинта напал отстраха столбняк. Речной Ветер и Карамон спрятали лодку в густых прибрежныхкустах, а Танис повел остальных по крутой каменистой тропе к небольшомуотверстию, зиявшему на поверхности утеса.
Золотая Луна с немалым сомнением смотрела на открывшуюся дыру. С видуэто была всего лишь крупная трещина в камне. Однако внутри оказалосьдостаточно места, чтобы все могли улечься и вытянуть ноги.
- Замечательный домик, - оглядевшись кругом, сказал Тассельхоф. - Воттолько мебели маловато!
- Для ночлега сгодится, - ответил Танис и усмехнулся: - Даже нашгном, я думаю, не станет жаловаться на отсутствие мебели. А закапризничает- вынесем его наружу и уложим спать в лодке!
Тас расплылся в ответной улыбке. До чего все же здорово, что Танисстал прежним. Старый друг уже было начал казаться кендеру необычнозадумчивым и вялым; стоило, однако, тронуться в путь, и у полуэльфа,совсем как в былые дни, снова заблестели глаза. Танис вновь был вождем,вновь возлагал на себя привычные обязанности. Приключение оказалось какраз тем, что помогло ему отвлечься от своих проблем... каковы бы они нибыли. Что до самого кендера - он неизменно радовался приключениям, авнутренняя смута, раздиравшая душу Таниса, всегда была превыше егоразумения.
Карамон на руках вынес брата из лодки и с бесконечной заботой устроилего на сухом теплом песке. Речной Ветер тем временем развел огонь: сыроедерево шипело и дымило, но потом все-таки разгорелось. Дым поднимаются кпотолку пещеры, уходя наружу сквозь трещину Варвар загородил входвалежником и ветвями кустов, чтобы внутрь не попадал дождь, а снаружи небыл виден костер.
"Как будто всегда здесь был, - сказал себе Танис, наблюдая за тем,как трудился житель Равнин. - Почти как один из нас..." Вздохнув, полуэльфзанялся Рейстлином. Опустившись подле него на колени, Танис сбеспокойством пригляделся к молодому волшебнику. Бледное лицо Рейстлина вотсветах пламени живо напоминало ему тот день, когда они с Флинтом иКарамоном едва вырвали Рейстлина из рук озлобленной толпы, собравшейсябыло сжечь мага на костре. Рейстлин пытался разоблачить жреца-шарлатана,вымогавшего у крестьян последние медяки: однако ярость деревенского людаобрушилась не на жреца, а на самого разоблачителя. Людям, как объяснилФлинту Танис, хотелось верить хотя бы во что-то...
Обеспокоенный Карамон укрыл брата своим теплым плащом. Тщедушное телоРейстлина без конца сотрясал раздирающий кашель, изо рта текла кровь,глаза горели нездоровым, лихорадочным блеском. Золотая Луна опустиласьподле него на колени, протягивая кружку вина.
- Может быть, выпьешь? - спросила она заботливо.
Рейстлин покачал головой, хотел что-то сказать, но тут же закашлялсяи оттолкнул ее руку. Золотая Луна подняла глаза на Таниса и нерешительноспросила:
- Как ты думаешь, мой посох?..
- Нет! - с трудом выдохнул Рейстлин. Движением руки он поманил к себеТаниса, но, даже сидя с ним рядом, тот едва разбирал его шепот: магзадыхался, хватая ртом воздух, кашель то и дело обрывал его на полуслове.
- Посох не исцелит меня, Танис, - прохрипел Рейстлин. - Не тратьте наменя его силу... На нем... благословение... Но и его возможности небеспредельны. Я принес свое тело... в жертву... получив взамен свою магию.Это - навсегда. Мне уже ничто не поможет...
Он умолк, глаза его закрылись.
Вихрь ворвался в пещеру, раздувая пламя костра. Это Стурм оттащил всторону валежник и то ли ввел, то ли внес внутрь Флинта, едвапереставлявшего нетвердые ноги. Оба были мокры, хоть отжимай. Танис видел,что Стурм рад был избавиться от своего подопечного, рухнувшего возле огня.Похоже, рыцарь был возмущен гномом... да и всеми прочими. Стурм любилпорядок и дисциплину, а здесь их не было и в помине. Не говоря уж озвездах, пропавших с небес, - неслыханное нарушение извечного порядкавещей. Наверняка оно глубоко потрясло рыцаря Танис с тревогой отметил просебя признаки мрачного отчаяния, которые, как он знал, временаминакатывали на Стурма.
Тассельхоф накинул одеяло на плечи гнома: тот сидел, скорчившись, наполу пещеры, зубы Флинта стучали так, что на голове дребезжал шлем.
- Л-л-лод-д-дка... - вот и все, что он мог выговорить. Танис налилему кружку вина, и гном с жадностью ее осушил.
Стурм с величайшим отвращением покосился на Флинта.
- Я буду нести стражу первым, - сказал он и направился к выходу изпещеры, но тут поднялся Речной Ветер.
- Я буду сторожить вместе с тобой, - проговорил он сурово.
Стурм так и застыл. Потом повернулся к рослому варвару Огонь бросална лицо рыцаря резкие тени. Жесткие морщины залегли у рта. Он был нижеростом, чем Речной Ветер, но гордость и воинское благородство, которымдышал весь облик Стурма, почти равняли их между собой.
- Я - Соламнийский Рыцарь, - сказал Стурм. - Мое слово - слово чести,а моя честь - это моя жизнь. Если помнишь, еще в гостинице я дал словозащищать тебя и госпожу Если тебе угодно сомневаться в данном мной слове,значит, ты подвергаешь сомнению мою честь и, таким образом, оскорбляешьменя. Как ты понимаешь, подобное оскорбление...
Танис вскочил.
- Стурм!..
Рыцарь поднял руку, не сводя взгляда с жителя Равнин.
- Не лезь, Танис, - сказал он. - Итак, какое оружие ты предпочитаешь?Меч? Нож? Как принято биться у вас, варваров?
На лице Речного Ветра не дрогнул ни один мускул. Темные глазавнимательно смотрели на рыцаря. Потом он заговорил, тщательно подбираяслова:
- Я совсем не имел в виду усомниться в твоей чести. Я плохо знаюгородских людей и их повадки и скажу тебе без утайки: я боюсь. Это страхвынуждает меня так говорить. Он не оставляет меня с тех самых пор, когдамне был вручен голубой хрустальный жезл. И всего более я боюсь за ЗолотуюЛуну... - Житель Равнин глянул на женщину, и в его глазах отразилось пламякостра. - Я умру без нее. Как я мог доверить...
Его голос сорвался. Усталость и перенесенные страдания все-таки взялисвое: колени варвара подломились, он едва не упал. Стурм подхватил его.
- Верно, не мог, - сказал рыцарь. - Я понимаю. Ты просто вымотался,друг, и к тому же, видно, болел... - Танис помог ему уложить Речного Ветрав глубине пещеры. - Спи спокойно, а я постерегу.
Рыцарь вновь отвалил от входа валежник и, не добавив более ни слова,вышел под дождь.
Золотая Луна молча слушала весь этот разговор. Перетащив своинехитрые пожитки, она опустилась на пол подле Речного Ветра. Он обнял ее иприжался к ней, зарывшись лицом в ее бледно-золотые волосы. Вдвоемзакутались они в медвежий плащ Речного Ветра и скоро уснули; головаЗолотой Луны покоилась у него на груди.
Переведя с большим облегчением дух, Танис вновь обратил взгляд наРейстлина. Тот спал беспокойным, болезненным сном. Время от времени с губего срывались странные слова на магическом языке, рука тянулась к посохуТанис посмотрел, что делали остальные. Тассельхоф, скрестив ноги, сидел уогня и перебирал свои в основном "позаимствованные" сокровища, разложив ихна полу. Танис разглядел несколько блестящих перстней, какие-то чужеземныемонеты, перышко козодоя, куски бечевки, ожерелье из бус, куколку,вырезанную из мыла, и свисток. Одно из колец показалось Танису знакомым.Это был перстенек эльфийской работы, давным-давно подаренный Танисуодной... одной эльфийкой, о которой он старался думать пореже. Крохотныелистья плюща, вырезанные из золота, сплетались, образуя тоненькийободок...
Танис направился к кендеру, ступая бесшумно, чтобы не разбудитьспящих.
- Тас, - он тронул кендера за плечо и указал пальцем. - Это моеколечко.
- В самом деле? - глаза Тассельхофа так и округлились, излучаяполнейшую невинность. - Вот видишь, как хорошо, что я его подобрал. Ты,верно, обронил его в гостинице!
Криво улыбнувшись, Танис забрал перстенек и подсел к кендеру.
- Есть у тебя карта здешних мест, Тас?
- Карта? - просиял тот. - А как же, Танис! Конечно!
Он торопливо сгреб все свои драгоценности и запихал их в кошель. Насмену им из другой сумки появился футляр для свитков - деревянный, резной,ручной работы. Из него кендер извлек целый ворох карт. Танис и прежде нараз видел коллекцию Таса, но до сих пор не уставал восхищаться. Карты -числом не менее сотни - были нарисованы на самых разных материалах: оттонкого пергамента до мягкой лайки и широкого пальмового листа.
- А я-то думал, ты, Танис, в лицо знаешь здесь каждое дерево, -сказал Тас и зашуршал картами, то и дело приостанавливаясь полюбоваться.
Полуэльф покачал головой.
- Я прожил здесь много лет, это верно, - ответил он кендеру. - Нопотаенных троп так и не узнал.
- В любом случае в Гавань ведут не многие. - Танис вытащил нужнуюкарту и расстелил на полу. - Большак, проходящий через Утехинскую долину,- без сомнения, кратчайшая дорога...
Танис изучил карту при свете догорающего костра.
- Ты прав, - сказал он. - К тому же она не только кратчайшая, но,кажется, и единственная на несколько миль вокруг. И к северу и к югу лежатХаролисовы горы... там нет удобных перевалов. - Нахмурившись, Танис скаталкарту и вернул ее кендеру. - Наверняка точно так же рассуждает иТеократ...
Тассельхоф зевнул и бережно спрятал карту в футляр.
- Над этим, - сказал он, - пускай ломает себе голову кто-нибудь умнееменя. Я больше люблю приключения...
Убрав футляр с картами в сумку, кендер свернулся калачиком и быстроуснул безмятежным сном, какой присущ животным и маленьким детям.
Танис посмотрел на него с завистью... Сам он был до предела измучен,но сон не шел. Большинство его друзей уже спало, за исключением Карамона,сидевшего над Рейстлином. Танис подошел к ним.
- Ложись, - шепнул он Карамону. - Я присмотрю.
- Нет, - ответил великан и осторожно поправил плащ, которым был укрытмаг. - Я могу понадобиться ему.
- Но ведь и тебе надо поспать...
- Я-то посплю. - Карамон усмехнулся. - Про себя не забудь, нянюшка тынаша заботливая. У твоих деток все в порядке. Вон, даже гном дрыхнет беззадних ног...
- Да уж, - сказал Танис. - Не удивлюсь, если Теократ, сидя в Утехе,слышит его храп аж оттуда. Что, дружище, не такой вышла наша встреча, окакой мы мечтали пять лет назад?
- А что вообще вышло так, как мы предполагали? - не сводя глаз с лицабрата, тихо спросил Карамон.
Танис стиснул пальцами его плечо, потом улегся, завернувшись в плащ,и попробовал уснуть. К его немалому удивлению, вскоре это ему удалось.
Так и минула ночь: для тех, кто спал, она прошла в один миг, для тех,кто стоял на страже, - тянулась целую вечность. Стурма сменил Карамон, аКарамона - Танис. Буря бушевала всю ночь, по озеру гуляли крутыевспененные волны. Ветвистые молнии вспыхивали во тьме, точно охваченныепожаром перевернутые деревья. Гром гремел то и дело. На заре шторм наконецвыдохся; полуэльф встретил холодный, неласковый серый рассвет. Дождьперестал, но тяжелые облака еще летели над самой землей. Солнца не быловидно. Танису сделалось не по себе... Тучи неслись и неслись с севера,конца-краю им не было. А ведь осенью редко случались бури, в особенноститакие свирепые. Странно было и то, что буря пришла с севера: они обычноналетали с востока, из-за Равнин. Полуэльф тонко чувствовал природу, инеобычный шторм поразил его едва ли не больше, чем упавшие звезды, окоторых говорил Рейстлин.
Было еще очень рано, но Танис явственно ощущал - пора уходить отсюда.Он отправился будить остальных.
Пещера показалась ему холодной, несмотря на весело потрескивавшийогонь. Золотая Луна и Тассельхоф готовили завтрак. Речной Ветер стоял вглубине пещеры, выколачивая меховой плащ Золотой Луны. Танис покосился нанего: когда он входил, варвар собирался что-то сказать Золотой Луне, носмолчал и продолжал делать свое дело, ограничившись лишь многозначительнымвзглядом. Золотая Луна не поднимала глаз, лицо у нее было бледное инапряженное. Танис понял - Речной Ветер сожалел о том, что сорвалсяминувшим вечером.
- Боюсь, еды у нас маловато, - сказала Золотая Луна, бросая крупу вкотелок.
- Не густо было у Тики в кладовке, - извиняющимся тоном добавилТассельхоф. - Вот что у нас есть: коврига хлеба, немножко вяленойговядины, полголовки заплесневелого сыра да овсянка. Можно подумать, Тикасовсем дома не готовит!
- Мы с Речным Ветром не запаслись съестным, - проговорила ЗолотаяЛуна. - Честно говоря, мы не ожидали, что придется путешествовать.
Танис собрался было поподробнее расспросить ее о той песне и особенноо жезле, но тут, потревоженные запахом еды, начали просыпаться остальные.Вот, потягиваясь и зевая, поднялся Карамон.
- Овсянка! - простонал он, заглянув в котелок. - И это все?..
- На обед будет еще меньше, - хмыкнул Тассельхоф. - Так чтоподтягивай ремешок. За последнее время ты, как я смотрю, растолстел...
Великан горестно вздохнул.
Завтрак под холодным рассветным небом был безрадостен и скуден.Стурм, тот вовсе отказался от пищи и вышел наружу - сторожить. Танисхорошо видел его из пещеры: сидя на камне, рыцарь угрюмо смотрел на темныетучи, чьи клубящиеся космы едва не касались притихшего озера... Карамон водин миг проглотил свою порцию, затем - нетронутую порцию брата и наконец- долю Стурма. После чего с тоскливой завистью смотрел, как ели другие.
- Будешь доедать?.. - спросил он с надеждой, указывая на Флинтовкусок хлеба. Гном ответил испепеляющим взглядом. Тассельхоф перехватилвзгляд воина, устремленный в его тарелку, и от греха подальше запихал врот сразу весь хлеб, чуть не подавившись при этом. Танис порадовался просебя хотя бы тому, что набитый рот вынуждал кендера молчать: не все жевремя слушать его пронзительный голосок... Тем более что Тас все утробессердечно подначивал и подкусывал Флинта, называл его то "Грозой Морей",то "Шкипером", осведомлялся о ценах на рыбу и о том, дорого ли возьметФлинт за переправу обратно на тот берег. В конце концов гном запустил внего камнем, и Танис счел за благо отправить кендера на берег мыть посуду.
- Как ты нынче, Рейстлин? - вернувшись в пещеру, спросил полуэльф. -Нам надо будет скоро отправиться дальше...
- Мне лучше, - прошелестел маг. - Гораздо лучше.
Он потягивал травяной отвар собственного изготовления; в дымящемсякипятке плавали какие-то маленькие пушистые листочки. Судя по едкомузапаху, отвар был невыносимо горьким; Рейстлин морщился, однако глотал.
Тассельхоф вприпрыжку вернулся к костру, немилосердно громыхаяпосудой. Скрипнув зубами - это же надо так шуметь! - Танис хотел былосделать кендеру замечание, но, подумав, воздержался. Все равно толку небудет.
Флинт заметил выражение его лица и, отобрав у кендера посуду, сампринялся ее упаковывать.
- Уймись наконец! - зашипел он на Тассельхофа. - А не то поймаю тебяза хохолок и подвешу на дереве в назидание всему кендерскому роду...
Тас мгновенным движением протянул руку и выдернул что-то из бородыгнома.
- Что я вижу! - заорал он в восторге. - Водоросли!..
Флинт взревел от ярости и попытался схватить его, но юркий Тас легкоувернулся.
Зашуршал валежник: Стурм отодвинул его от входа. На лице рыцарялежала печать угрюмой задумчивости.
- А ну прекратите! - велел он Флинту и Тасу. Его усы вздрагивали.Потом суровый взгляд обратился на Таниса: - Этих двоих было отлично слышноу самого озера. Если так пойдет дальше, они соберут сюда всех гоблиновКринна. Надо уходить, и немедля. Так в какую сторону мы направляемся?
Воцарилась неловкая тишина. Все оставили свои дела и воззрились наТаниса. Все - за исключением Рейстлина: маг, опустив глаза, тщательнопротирал свою чашку беленькой тряпочкой. Ему, казалось, было решительнонеинтересно.
Танис со вздохом поскреб в бороде:
- Утехинский Теократ - человек недостойный. Теперь мы в этомполностью убедились. В своем стремлении к власти он не брезгует даже тем,чтобы использовать гоблинское отребье. Если жезл достанется ему, ониспользует его разве что для своей корысти. Мы же потратили годы на поискихоть какого-нибудь знамения истинных Богов... И теперь, когда мы наконецего обрели, по-моему, совершенно необязательно отдавать его такомумошеннику. Тика сказала, что, по ее разумению. Высокие Искатели в Гаванивсе еще взыскуют истины. Может, они просветят нас насчет жезла - что этовообще такое и какими силами обладает... Дай карту, Тас!
Вытряхнув на пол содержимое нескольких сумок, кендер наконец разыскали подал ему нужный пергамент.
- Мы сейчас находимся вот здесь, на западном берегу Кристалмира, -продолжал Танис. - К северу и к югу лежат отроги Харолисовых гор,образующих Утехинскую долину. Через эти хребты нет ни единой тропы. Толькоперевал Врата, южнее Утехи...
- Почти наверняка перекрытый гоблинами, - пробормотал Стурм. - Можетбыть, на северо-востоке...
- Опять через озеро! - В голосе Флинта прозвучал ужас.
- Да, - кивнул Танис спокойно, - через озеро. Но этим путем мыпопадем на Равнины, а мне почему-то вовсе не кажется, чтобы вы... - онпосмотрел на Речного Ветра и Золотую Луну, - чтобы вы так уж жаждаливернуться туда. А вот западная дорога ведет через Сторожевые Пики и УщельеТеней прямо в Гавань. По-моему, туда нам и надо направиться.
- А если, - нахмурился Стурм, - тамошние Высокие Искатели окажутсяничуть не лучше утехинских?
- Тогда можно будет уйти на юг - в Квалинести.
- Квалинести? Страна Эльфов? - Теперь нахмурился уже Речной Ветер. -Ну нет! Людям запрещено там появляться. К тому же этот путь - скрытый...
Звук хриплого, шипящего голоса заставил всех обернуться к Рейстлину.
- Выход есть, - сказал он тихо и насмешливо, золотые глаза отражалихмурый утренний свет. - Я говорю о тропах Омраченного Леса. Они ведутпрямо в Квалинести.
- Омраченный Лес? - встревоженно переспросил Карамон. - Нет, Танис,только не это!.. - И тряхнул головой: - С живыми я готов биться хоть семьдней в неделю Но с мертвыми - слуга покорный!
- Мертвые? Как интересно! - насторожил уши Тассельхоф. - А ну-карасскажи, Карамон...
- Помолчи, Тас! - перебил Стурм. - Омраченный Лес - это сумасшествие.Ни один вошедший туда еще не вернулся. И ты хочешь, маг, чтобы мы отнеслитуда нашу добычу?
- Не так! - резко выговорил Танис. Все вновь замолчали, в том числеСтурм. Рыцарь смотрел в спокойное, задумчивое лицо Таниса, в миндалевидныеглаза, отражавшие мудрость, приобретенную за годы странствий. Стурм иногдапро себя задавался вопросом, почему, собственно, он признает Танисавождем. Подумаешь, велика птица - полуэльф, незаконнорожденный к тому же.Ни тебе знатного происхождения, ни лат со щитом, украшенным знаменитымгербом. И тем не менее Стурм шел за ним и любил его, как никого более.
По мнению Соламнийского Рыцаря, жизнь представляла собойнеисповедимую тайну Нечего было и надеяться постичь ее, кроме как сквозьпризму рыцарского кодекса. "Эст Суларус от Митас" - "моя честь есть мояжизнь". Кодекс этот, посвященный понятию чести, был наиболее полным,подробным и строгим из всех известных на Кринне. Кодекс исправно служилРыцарям вот уже семь столетий, но в глубине души Стурм опасался, будет лион применим в день великой, последней битвы со Злом. Однако Стурм твердознал одно: если такой день все же наступит, Танис встанет плечом к плечу сним, пытаясь спасти мир от гибели. Стурм сознательно следовал Кодексу: дляТаниса это было естественно и неосознанно, как дыхание.
Голос Таниса вновь заставил рыцаря обратиться мыслями к настоящему.
- Хочу напомнить вам всем, что жезл отнюдь не является нашей"добычей", - сказал полуэльф. - Он по нраву принадлежит Золотой Луне...если он вообще кому-нибудь принадлежит. У нас на него не больше прав, чему утехинского Теократа... - И, повернувшись к Золотой Луне: - Как тыхочешь распорядиться им, госпожа?
Золотая Луна смотрела то на Таниса, то на Стурма... потом оглянуласьна Речного Ветра.
- Мое мнение тебе известно, - проговорил тот холодно. - А впрочем, ты- Дочь Вождя...
Он поднялся и, не обращая внимания на ее умоляющий взгляд, вышелнаружу.
- О чем это он? - спросил Танис.
- Он хочет, чтобы мы покинули вас и доставили жезл в Гавань, - тихоответила Золотая Луна. - Он говорит - с вами опаснее, чем без вас.
- Опаснее! С нами!.. - взорвался Флинт. - Спрашивается, чего ради мыздесь торчим, чего ради я чуть не утонул - опять! - если не ради...ради...
Гном задохнулся от ярости. Танис вскинул руку:
- Довольно! - И вновь поскреб бороду: - Мы полагаем, с нами вам будетвсе-таки лучше. Принимаешь ли ты нашу помощь?
- Принимаю, - серьезно ответила Золотая Луна. - По крайней мере - нанекоторое время...
- Ну и отлично, - сказал Танис. - Ты, Тас, знаешь все ходы и выходы вУтехинской долине. Будешь проводником. Только помни, что мы не на пикниксобрались!
- Хорошо, Танис, - отозвался присмиревший кендер. Собрал свои сумки исумочки, развесил какие через плечо, какие на пояс - и направился к выходуиз пещеры. Проходя мимо Золотой Луны, он припал на колено и погладил ееруку. Остальные без промедления собрали пожитки и последовали за ним.
- Чего доброго, опять пойдет дождь... - ворчал Флинт, озирая низкиетучи. - И что я не остался в Утехе?. - Бормоча в бороду и пристраивая наспине секиру, он побрел прочь.
Танис, остановившийся подождать Речного Ветра и Золотую Луну,невольно улыбнулся ему вслед. Все-таки было в этом мире нечто неизменное.Например, гномы.
Речной Ветер забрал у Золотой Луны оба мешка и вскинул их на плечо.
- Лодка хорошо спрятана, - сообщил он Танису, лицо его вновь сталонепроницаемой маской. - На тот случай, если она нам снова понадобится...
- Хорошая мысль, - сказал Танис. - Спа...
- Иди вперед, - махнул рукой варвар. - Я замету следы.
Так Танису и не удалось сказать ему "спасибо": Речной Ветерповернулся к полуэльфу спиной и молча принялся за работу. Танис толькопокачал головой, идя прочь по тропинке. Он слышал, как там, позади.Золотая Луна что-то тихо говорила на своем языке. Речной Ветер суровопроизнес в ответ одно-единственное слово. Танис слышал, как вздохнулаЗолотая Луна... дальнейшие слова заглушил треск кустов: Речной Ветеруничтожал все следы их пребывания на берегу.