— Здравствуй, Сергей! Я вижу, ты хорошо уже себя чувствуешь и вполне способен адекватно реагировать на мои предложения. Ну что, сразу и приступим к рассмотрению новой стратегии?
Интересно, а мы друг к другу на "ты", или такое обращение лишь он один способен позволить себе? Ну, если учесть, что мой Сергей, то есть, его подзащитный, младше даже меня на пять лет, то адвокат ему почти в отцы годится. Будем почтительны и уважительны, как к возрасту, так и к его статусу. Человек работает ради моего блага.
— Здравствуйте. Спасибо, настроение и внутреннее состояние соответствует высоким показателям, как настроения, так и самочувствия. Немного в голове тумана и неясностей, а в остальном, так на очень высоком уровне. Готов выслушать и участвовать в единой команде с единым планом по спасению утопающего.
Адвокат слегка удивился такому оптимистическому и бодрому настроению клиента, который буквально несколько дней назад лишь и способен был, что только сопли на кулак наматывать и изнывать, как нашкодивший пацан перед взрослым дядей.
— Но не будем так спешить. Торопиться нужно медленно и с оглядкой. Ты еще немного перед докторами покапризничай, на всякие там недомогания пожалуйся, а я пока постараюсь усилить наши позиции и закрепить достигнутое. Вот, возьми, можешь поговорить с женой или с матерью. Екатерина Константиновна ждет от тебя звонка, — и адвокат протянул Сергею блестящий, стального цвета плоский предмет, похожий на пульт дистанционного управления телевизора. Но гораздо компактней и меньшего размера. — У меня там забит ее номер, можешь поискать. А если с женой, то спроси у матери номер. Я его не знаю, не приходилось общаться.
Сергей почувствовал себя глупым и беспомощным. Он сперва и не совсем понял, чего хочет от него адвокат. Поговорить с матерью через этот аппарат? Однако, что он собой представляет, и как им пользоваться? Вот черт! Надо же сегодня про сей агрегат расспросить у тети Дуси. Из сложнейшего положения спас сам адвокат, выложив из портфеля на стол свои бумаги, на листе одной из которых Сергей прочел его фамилию и инициалы. Гречишников Виктор Афанасьевич. Это хорошо. Теперь хоть ясно, как обращаться к нему. Да и от подозрений излишних избавиться.
— Нет, Виктор Афанасьевич. Не до разговоров. Я вас слушаю. Успеем, надеюсь, дома наговориться. Давайте не тянуть время и не тратиться на пустую болтовню. Что может сказать мамочка заблудшему и нашкодившему сыночку, как только не слова и просьбы быть послушным и примерным. Помощи, кроме финансовой, иной сейчас от нее не требуется.
Это еще больше только удивляло Гречишникова. Он смотрел на клиента, словно видел его впервые. Нечто незнакомое и поразительное. Отказаться от разговора с мамочкой — нонсенс. Немного подумав, адвокат спрятал телефон в карман.
— Согласимся. Вижу, что у тебя настрой бодрый и деловой. Старых страхов и сомнений нет. Мне начинает нравиться твой оптимизм. Значит, и уверенность появится. Она нам нужна.
— Виктор Афанасьевич, — с сомнением начал Сергей, но решил немного, как говорится, частично ввести своего защитника в курс своих проблем. — Мне хотелось бы, чтобы о таком факте вы не сообщали никому, но у меня возникла одна мелкая проблема, которую с вашей помощью я все-таки постараюсь решить. Но не сразу. А поскольку нам придется общаться много, то вы должны быть в курсе.
— Ну? Я весь во внимании. Ты же знаешь, что все сказанное тобой остается втайне от посторонних. Мне очень хотелось бы, чтобы ты был намного откровеннее со мной.
— Я к тому и веду. Видите ли, самочувствие, а так же и здоровье в данный момент у меня намного лучше прежнего. На несколько порядков, в чем тетю Дусю я сумел убедить. А вот с головой немного поссорился. Если быть честным, то это немного кошмарных размеров. Но не страшных в последствие. Даже сейчас уже начинаю ощущать внутреннее примирение, готовое в любую минуту закончиться согласием.
— Это еще как? Хотелось бы ясности и понимания. Нечто загадочно и странно для самого себя заговорил ты, — адвокат окончательно был сбит с толку и затруднялся понимать клиента.
— Только давайте без округления глаз и излишних переспросов. Очень возможно, что я буду задавать знакомые и понятные вопросы, которые и не должен ставить перед вами ввиду их очевидности, а вы просто отвечать. Ну, выветрились временно некоторые факты биографического характера с некоторыми именами, событиями. Может и слабенько замочил меня этот Максим своей палочкой, да сдвиг произошел непредсказуемый. Даже с вашим телефоном чушь какая-то. Забыл, как им пользоваться. Смешно, глупо, но факт на лице, вернее, в мозгах.
— Ты хочешь сказать, что у тебя возникла проблема с памятью? Но ведь тогда тебе потребуется дополнительное время на реабилитацию. Наоборот, нужно заявить об этой проблеме. Это дает нам дополнительное время. Мы успеем провести дополнительное расследование, подыщем оправдательные факты, свидетелей.
— Нет, я бы не хотел. Они скоро поймут, что я совершенно здоров, а мои проблемы сочтут за симуляцию под придурка. Я для того предупредил вас, чтобы вы сами поменьше удивлялись и без задержек отвечали на мои вопросы. Как у следователя. Вас же не удивляет факт, что он задает общеизвестные и понятные вопросы? И мы отвечаем ему сразу и четко, словно на экзаменах в школе по билету.
Сергея уже немного веселила создавшаяся обстановка с удивлением и непониманием адвоката. Но облегчать его участь он не собирался. Пусть за деньги воспринимает клиента, как он есть.
— Хорошо, как скажешь. Только немного уточним такие мелочи: что у тебя в голове осталось, а что временно выветрилось. Выдуло. Чтобы мне не тратиться на повторение общеизвестного и понятного. Надеюсь, что быстро восстановим память и решим эту проблему.
— Не надо, — Сергей категорично покачал головой. — Вы продолжайте свою работу, как и планировали. Не будем задерживаться по таким пустякам. Я сам своими вопросами уточню детали.
Адвокат по просьбе Сергея подробно рассказал ему про весь ход следствия, про все улики, которыми их противники располагают, и чем обороняться будут лично они.
— Понимаешь, с тем липовым свидетелем, которого пыталась подсунуть твоя мамаша, мы очень быстро облажались. Борисов очень быстро раскусил нашу аферу. Поэтому дальше упорствовать и добиваться признания твоей непричастности к этому преступлению бессмысленно и глупо. Только зверя дразнить. А если Борисова вывести из себя, то пощады не жди. Расчихвостит по полной программе. Поэтому подумай все же над моим первоначальным предложением.
— Каким именно? Хотелось бы ознакомиться с ним более ближе и с деталями. Если понравится, то почему бы и не согласиться. Мне самому уже порядком надоела неопределенность.
— Ну, понимаешь, — Гречишников хотел удивиться, возмутиться, но быстро вспомнил про уговор с этой новой головной проблемой. Кто его знает этого Митяева. Что-то сегодня с ним творится необъяснимое. Однако в проблему с памятью Виктор Афанасьевич не очень поверил. — Займем позицию покаяния. Полное раскаяние, признание собственной вины, а я уж постараюсь отыскать максимум смягчающих обстоятельств. И потом, Анатолий Семенович любит раскаявшихся грешников. Даже немного симпатизирует им, считая, что этим поступком они вступают на путь исправления и искупления. Уж лучше с ним дружить, чем воевать.
— Анатолий Семенович это прокурор? — спросил Сергей, слушая советы адвоката слегка рассеянно и невнимательно. Его абсолютно не устраивал даже минимальный срок, который за такие деяния все равно будет страшно великим. Насытился Сергей тем минимальным заключением, что пробыл в ожидании вердикта следователя по делу беспутного Васьки. Не хотелось ему там сидеть, хотя такая отсидка пошла на пользу и в лечебных качествах. Она явилась амортизатором против удара судьбы, нанесенной уходом жены к этому старому козлу Руслану.
Виктор Афанасьевич прямо слюной подавился от такого странного и подозрительного вопроса. Ну и подзащитный ему попался, что судью с прокурором путает. Такого в практике еще не встречалось. Тем более, что удар по голове мальчишка нанес весьма детский. Можно сказать, что слегка почесал маковку кровному врагу. Но пришлось сдержать свой порыв возмущения и удивления. Предупрежден, все-таки.
— Судья. Запомни, как отче наш: Борисов Анатолий Семенович. А прокурор — Ковнигайс Лев Григорьевич. И не дай бог тебе перепутать их имена прилюдно и публично. Прощения не дождешься.
— Со мной в училище Ковнигайс летал. Неплохой паренек, да вот только перед самым выпуском по какой-то причине списали. Нашли доктора в организме изъян, — Сергей неожиданно вспомнил те младые годы и этого маленького паренька, рыдающего, словно обиженный ребенок, у которого отняли и сломали любимую игрушку.
— Извини, Сережа, но ты слегка заговариваться начал о каком-то училище, да еще авиационном. Насколько я осведомлен, то у тебя после школы лишь техникум. И работа на заводе.
— Это из другой жизни, — решил не извиняться Сергей, а просто отмахнуться от адвоката. — Вы не обращайте внимания на мои бзики и продолжайте. У меня еще много будет таких, не стыкующихся с действительностью воспоминаний. Назовем сей факт раздвоением личности. У меня моя действительность слегка переплетается с фантазиями. Я попрошу у тети Дуси каких-нибудь таблеток для просветления мозгов.
— Сережа, а тебе действительно не требуется дополнительное обследование? — подозрительно поинтересовался Виктор Афанасьевич. — Точно все в порядке с самочувствием? Как бы дров не наломать, потом трудно будет пятиться назад.
— Мы, кажется, с вами договорились, что вы не станете заострять внимание на мои мелкие причуды. Я с ними постараюсь справиться самостоятельно без дополнительных лечений и обследований. Знание своих недугов поможет преодолеть их без особых усилий и напряг. Ну, а с вашими удивлениями мы повременим. Вполне допускаю, что немножко позднее поделюсь откровеннее по этому поводу. Пока сам в затруднении.
Виктор Афанасьевич помолчал с минуту в глубоком раздумье, выбирая дальнейший путь своих бесед с клиентом и тактику поведения с, изменившимся так круто и масштабно, как внешне, так и общении. Он просто не узнавал в нем прежнего Сергея Митяева.
— Мы-то с тобой договаривались, да впечатление у меня складывается, что некто злой или добрый подменил тебя в этом тюремном лазарете. И не частично, а махом всего сразу.
— И что, так сильно заметно? — взволнованно спросил Сергей. — Я тоже заметил такую подмену, но не тел, а окружения. Будто все во мне осталось прежним, а с вами странные метаморфозы приключились. Вы считаете, что я совсем не похож на вчерашнего?
— Не то слово. Поразительно. Некто изъял перепуганного, вечно заикающегося и путающего слова и фразы зайчонка и в его шкуру втолкнул душу старого серого волка, обремененного жизненным опытом.
— А почему старого? Я как-то до сих пор пока считал себя молодым. Ну, по крайней мере, просто взрослым, — весело хохотнул Сергей, довольный, что сумел удивить и поразить воображение действительно старого, но сомневающегося адвоката.
— Ладно, молодого, но более мудрого и опытного, за плечами с богатым жизненным опытом. Извини, конечно, но меня и в самом деле сильно шокирует такая подмена. Я уже сомневаюсь в избранной тактике и присоединяюсь к мнению мамаши о полной твоей реабилитации. С чем черт не шути, а вдруг исчез тот преступник со всеми уликами. Где же твоя воля и интеллект присутствовал, а точнее, отсутствовал, когда шел ты к этим старика за копеечной пенсией. Такому сегодняшнему она была без надобности.
— Виктор Афанасьевич, а это точно был я? Ведь зайца нет, а волк не желает, вспоминать сей паршивый эпизод. Я против покаяния. Нет, и не было моей вины в этом преступлении, а сидеть даже дня не желаю я за некоего отморозка и подлеца. Защищаемся, как невиновные.
Сергей вдруг понял, чем и как он сумеет себя защитить и оградить от нелепых обвинений. Он их разнесет в пух и в прах, не оставив камня на камне в их стройной позиции. И вовсе не один внутренний мир поменяли в этой камере одиночке. Там произошла полная стопроцентная замена тел с мозгами и потрохами. В камере вдруг оказался спортивный, здоровый и разумный Сергей Митяев. И лишь неопытный взгляд не сумеет заметить сходство прошлого зайца с сегодняшним волком. А вот присмотрелся, прислушался опытный адвокат более пристально, и сходу заподозрил подмену. Вот Сергей на этом и сыграет заключительную сцену в суде. А вы, господа-товарищи, ищите того трусливого подлого зайчишку, если так привержены правосудию. Серый волк на скамье задерживаться не желает. У него намного эстетичней и грандиозней планы на будущее в новой жизни.
— Прошу всех встать, суд идет! — громко, властно и отчетливо произнесла с долей гордости за свое место в этом пространстве секретарь суда Анна Викторовна Царева.
В зал вошел Судья Борисов и, не меняя своих многолетних привычек и традиций, остановился посреди стола, окинул пронзительным волевым взглядом присутствующих, словно требуя неукоснительно слушать и исполнять все его требования незамедлительно и точно. Затем приподнял правую руку и, медленно и плавно ее, опуская, скомандовал всем сесть. После необходимых, обозначенных протоколом, процедур, опросов обвинительной стороны и защиты, Анатолий Семенович позволил продолжить судебное заседание, предоставив первое слово стороне обвинения.
— Обвинение ходатайствует о вызове в качестве свидетеля следователя прокуратуры, проводившего расследование, Дроздова Евгения Тимофеевича. Он вел это дело с первого дня и присутствовал при задержании обвиняемого. Мы думаем, что он внесет ясность в процесс и объяснит защите нелепость попыток изобразить подсудимого непричастным к убийству. Явка свидетеля обеспечена, и он находится в комнате ожидания.
— Суд не возражает. Секретарь, пригласите в зал суда свидетеля Дроздова. Как говорится, получим сведения из первых рук, — уже с ухмылкой добавил Борисов.
— Приглашается свидетель Дроздов Евгений Тимофеевич, — пропела Анна Викторовна, довольная своим тембром и тоном голоса, который звучал в суде, как ария в опере.
А голосок у нее действительно великолепен, восхитился Сергей, бросив на молодую и симпатичную секретаршу сексуальный темпераментный взгляд. Он посчитал свое интимное настроение вполне логичным. Если вычислить по фактическому времени отсутствие тесных контактов с женщинами, то в его организме скопилось уже избыточное количество гормонов. Ну, а по календарю, так вообще почти четверть века воздержания. Ведь даже та самая тетя Дуся по фактическому возрасту на год моложе его. Она с пятьдесят первого. Просто он на нее еще глазами самца не посмотрел.
Нет, она все равно для него, как мать. А вот секретарша весьма соблазнительна. Тем более, что теперь Сергея уже ничто не связывает с той, потерянной на века женой. Смешно признаваться, да ему и друзья-товарищи не особо верили в этом, но кроме его жены Галины он других женщин не знал. Длительная разлука в училище, полумесячные командировки в отряде сталкивали его с соблазнительными моментами. Однако с детства, то есть, со дня признания Галине в любви, Сергей не признавал наличие и присутствие иных особей женского пола, как сексуальных партнерш. Он жестко запрограммировал себя на верность той любимой и единственной, чтобы даже мысли о возможности измены не возникало в его теле.
Потому-то долго не верил сплетням, так как свою жену Галину мерил по себе. Если я такой, то почему она не может быть верной ему по жизни. От этого и больней оказалась правда. Как она смогла предать и продать его единственного и самого преданного. Ему даже сейчас страшно любопытно захотелось взглянуть на ее восприятия его смерти. Как ни как, а погиб он, будучи ее законным мужем. Уронила ли хоть одну слезинку? Он отчетливо помнит ее внезапную радость, вспыхнувшую нечаянно при аресте, словно следователь пришел освободить ее от мук отчаяния и поможет принять решение. Неужели и смерти его порадовалась?
Господи, но ты сам-то, куда смотрел оттуда сверху? Там чуть не посадил, так сюда забросил, и опять в тюрьму. Я что, так и должен всю жизнь доказывать всем, что я не верблюд. Да и не рожден я, быть убийцей, насильником, грабителем. А тут все три ипостаси в одном пучке. Да еще в глазах родителей, жены, детишек. Вот даже страшно, как любопытно, а какие они эти жена и дети? Хоть бы одним глазком взглянуть. Почему этот урод предпочел их водке и тюрьме, променял то счастье, что получил нахаляву, так легко и просто про….Нет, профукал. Даже в собственных мыслях Сергей не любил пошлостей и мата. Не потому, что он слюнтяй и пурист, а просто в семье родители всегда предпочитали литературную лексику. Мат ведь для малограмотных. А интеллектуал всегда найдет крепкое слово взамен ему.
— Подсудимый, — вывел его из романтических размышлений громкий бас судьи Борисова. — Что вас так развеселило? Или это результат травмы? Так доктор вроде не увидел в этих ударах ничего такого, что могло повредить вашему здоровью и повлиять на психику.