Уже в маршрутном такси Наталья прошептала мужу на ухо:
— Я же говорила, что не имеет смысла идти. Она с тобой разнесчастным и больным, заброшенным и убогим возиться, согласна была. А таким ты ей не нравишься. У твоей матери аллергия на счастливых. Со страдающими любит общаться, а с благополучными просто не желает и дела иметь. Вот и взбесилась сегодня.
— Мне это нужно было для самоутверждения, Наталья. Я знал и понимал, на что иду. Конечно, теплилась надежда на понимание, на примирение. Не ожидаю теплых и дружеских отношений, но на мир рассчитывал. А теперь убедился в тщетности своих попыток. Но хочу заверить и в сотый раз убедить вас, что люблю и буду любить только тебя и наших детей несмотря, ни на что. Вы — моя семья. Ну, а ответный шаг будем ждать. Пусть поразмыслит и принимает уже окончательное решение.
— Ты все еще думаешь, что она передумает?
— Я думаю о новой работе. Спешу тебя порадовать. Моя крестная сумела уговорить своих оппонентов и вернуть меня на прежнюю должность. Меня ставят начальником участка.
11
С шумом распахнулась входная дверь, и в квартиру влетела вся взлохмаченная и перевозбужденная Юлька. Не задерживаясь в прихожей, она прямо в обуви вбежала в зал, где Наталья с Артемом и Лизой рассматривали картинки в новой книге. Лиза пробовала читать и пояснять еще маленькому, как она считала, Артему значение и смысл рисунков. На Юльку они глянули возмущенно и осуждающе, за нарушение такой идиллии в важном и интересном занятии. Тут решаются важные вопросы, а она бесцеремонно шумит и отвлекает. Ей легче — она умеет читать.
— Юлька, ну, ты хотя бы разулась, что ли! — Наталья оторвалась от книги на шум и сделала дочери замечание. — Вчера только вместе наводили порядок и чистоту, а ты следишь.
— Там, там! Понимаете, там! — захлебываясь, пыталась что-то сказать, но эмоции и возбуждение переполняли ее и захлестывали через край. Потому и не могла она никак высказать об увиденном. Но и эмоции, и события по ее лицу можно было определить, как не очень радостные, если не хуже, и даже катастрофические.
После еще нескольких попыток разъяснить и донести до семьи тему своего сообщения, она поняла, что никак не может справиться с рыданиями. Только на начало крика ее и хватило. Затем внезапно захлебнулась и истерически разревелась, перепугав Наталью и брата с сестрой. И уже никакие просьбы и уговоры не приносили нужного результата. Видно, нечто настолько ужасное, что так вывело ее из равновесия.
— Да что же случилось, доченька, скажи наконец-то! — пыталась достучаться сквозь рыдания до истины Наталья, но в ответ только и слышала всхлипы. — Успокойся и скажи нам правду.
— Там папа, там он…там! — продолжала реветь Юлька, с трудом выговаривая отдельные фразы.
От страшной мысли у Натальи поплыло перед глазами. И, чтобы не упасть, она села на диван и попыталась всеми усилиями взять себя в руки. Артем уже хныкал, а Лиза хлопала глазами, еще ничего не понимая, и что ей делать, и как себя вести именно сейчас. Вроде из-за одной только паники Юльки пугаться не стоит, но тут уже мама ведет себя пугающе, а мама просто так не станет расстраиваться.
— Доченька, миленькая, — умоляла Наталья. — Скажи моя хорошая, что там с папой произошло, не надо нас пугать так.
Лиза все же приняла самое грамотное решение, и принесла с кухни для всех рыдающих и хныкающих бутылку лимонада. Первая отхлебнула Наталья и подала Юльке. На такой мелкий факт, что лимонад у дочери больше тек по губам и на платье, она уже внимания не обращала. Сейчас для Натальи главным моментом было приведение ребенка в стабильное состояние, чтобы услышать некое страшное известие.
— Там папа с дядькой водку пьют. В кафе, где мы кушаем мороженное и фри по воскресеньям. Они большую бутылку на стол выставили и стукаются все время. И совсем ничем не закусывают. Папа снова пьяный будет, мамочка, зачем он так делает?
— Как? Ты говоришь, что в кафе водку пьют? Юлька, а ты уверена, что у них водка? А вдруг чего перепутала, а мы теперь подумаем про папу, что он вновь пить начал? Ты вправду его видела, и что он именно водку пьет, а не что-нибудь другое?
— Правда, ничего я не перепутала. Я водку от лимонада отличаю. И бутылка такая, как у бабушки была.
У Натальи от удивления мгновенно высохли глаза, и расхотелось плакать. Конечно, новость не из приятных, даже кошмарная и скверная. Но в данную минуту она ожидала от Юльки намного страшней сообщение, которое так повергло ребенка в шок. Однако, несколько секунд погодя, Наталья поняла Юлькину трагедию, которая становилась самым страшным несчастьем для их семьи. Это известие оборвали внутри все надежды на будущее, на сказку, которую подарила внезапно и негаданно некая злая судьба, подразнив и вселив в души детей и ей самой веру в существование счастья, которое бывает не только в фантазиях.
Вот и все, закончилось чудо, длинною в месяц. Не стало у них вновь папы, того нового, способного защитить от хулиганов, от злой бабушки, ласкового и любящего, умеющего говорить слова и свершать поступки. Того, от которого дети были просто без ума. Так легко и без видимых признаков все вернулось на круги своя.
— Это бабушка во всем виновата, это она про нашего папу плохо говорила и хотела ему плохого, — хныкал Артем, считая, что теперь их папа вновь вернется под влияние бабушки.
— Мама, мама, — вдруг закричала Лиза, которая одна из всех так и не разревелась, не понимая еще до конца причин такой паники и беспокойства. — Давайте, пойдем все вместе, скорее пойдем и заберем нашего папу. Он хороший, он пойдет снами и снова будет таким хорошим, как всегда. Мы уговорим его, чтобы он больше не пил.
— Да, да! — засуетилась Наталья, спохватившись, что в такую опасную минуту, чтобы поддержать всех, так сама раскисла. Не годится по одному рассказу такой впечатлительной девочки, как Юлька сразу похоронили своего отца. Надо все увидеть своими глазами и услышать от него самого правду про эту единичную выпивку. А вдруг он лучшего друга встретил, ради которого и позволил себе немножко. Хотя, откуда у него друзья из прошлого? — Только я сама пойду, одна, а вы сидите, дома и ждите нас. И не надо паниковать, а вдруг ничего там страшного нет.
— Нет, мы тоже хотим идти за папой, мы с тобой, — категорически не соглашались дети.
— Не надо, мои милые, там много пьяных мужиков. А вдруг они обидят вас или плохие слова наговорят.
— Нас никто не посмеет обижать, — гордо прокричал Артем. — Там папа, и он за нас заступится, он сильный и любит нас.
— Но он водку пьет, а пьяный он плохой, — слабо не согласилась с Артемом Юлька.
— Нет, он все равно хороший, просто сейчас немного обступился, — с трудом выговорила Лиза трудное слово.
— Оступился, — поправила ее более грамотная Юлька. — Надо так правильно говорить.
— Неважно, — продолжал настаивать Артем. — Мы за папой все вместе пойдем и поможем ему. Ему трудно будет без нас.
Наталья, у которой вдруг опустились руки и покинули силы, внезапно почувствовала себя ответственной за своих детей и всю семью. Нельзя по первому крику старшей дочери сразу прощаться со всей жизнью. Да, они вместе пойдут и заберут его. Он ведь действительно мог оступиться, сделать это нечаянно, а они сразу своего папу, мужа списали в пьяницы. Не могла ведь эта короткая добрая сказка внезапно оборваться и банально завершиться случайной пьянкой. Они спасут свое счастье.
Это Сергей крестной объяснил свои проблемы длительным запоем и потерей профессиональных навыков. Мол, и знание, полученные в техникуме, и практика, в цеху на должности мастера давно и по той же причине выветрились из головы. Мол, пусть пока главный инженер поможет ему войти в новую должность. Все-таки на протяжении последних лет он умышленно и целенаправленно деградировал. Позабылось и позабросило. И сейчас очень хотелось бы в первые дни наставника под рукой иметь. Хотя бы умным советом подсказать и показать.
Но крестная, узнав о его последних достижениях в семье и о полном отказе от алкоголя, сумела убедить руководство доверить ему участок. Пока не очень уж сложный, а там и посмотреть можно на его успехи и поведение. Если осилит, то и усложнить не трудно. Хорошие специалисты нынче в больших потребностях. А опека инженера ему нужна больше не для воспоминаний, а познаний того, чего он никогда не знал. Конечно, пока сидел в отпуске, походил по одному часу в день для ознакомления с производством, а так же прихватил необходимую литературу для штудирования пособий и инструкций. Крестная и учебниками снабдила.
Сергей с легкостью познавал новые науки. А в них он не увидел никаких сложностей. Ведь пока основная его работа заключалась в выписывании и закрывании нарядов на работы с грамотным и правильным списанием расходных материалов. Авиация так же завалена бумажными отчетами. И если учесть такой немаловажный факт, что он на вертолете Ми-2 был единственным членом экипажа, то и вся ответственность за заполнение бумажных отчетов сваливалась на него самого. Он был не просто командиром, но штурманом со штурманскими расчетами, и бортовым механиком с заполнением заправочных документов на площадках и чужих аэродромах.
Так что, такой ответственный момент в новой должности он освоил легко и просто. И у наставника даже сложилось мнение, что Сергей и в самом деле вспоминает свои, слегка подзабытые, обязанности. Все остальное намного оказалось простым и доступным, кроме пьянок на участке, да и появление на работе с уже употребленным алкоголем. Даже крестная попросила быть относительно терпимым к любителям спиртного. Разумеется, не допускать и не поощрять само распитие и явления в неадекватном состоянии, но и не принюхиваться к каждому подчиненному. Тем более, что со многими он совершенно недавно проводил время в компании и за одной бутылкой. И если всех со вчерашними остатками отстранять от работы, то в один прекрасный момент он останется в гордом одиночестве.
Когда проходил мимо кафе "Серый Волк", то сразу обратил внимание через стекло кафе на сидящего рядом с открытой бутылкой водки поразительно знакомого мужчину приблизительно его лет. Этот тип не мог выплыть из его воспоминаний того много пьющего Сергея. Соседей и всех новых знакомых, живущих в их доме и встречающихся во дворе, он успел более-менее изучить. И этот тип за стеклом не из них. А привлек он его внимание своим грустным тоскливым лицом, брезгливо посматривающего на открытую бутылку, из которой уже пару рюмок отпито. Мужчина явно потреблял алкоголь с презрением, словно принуждая себя, но презирая себя за такую человеческую слабость и распущенность.
Не хочу, не буду, но пью, потому что иного выхода не нахожу и не могу представить. У Сергея даже возникло нестерпимое желание подойти к нему в качестве посланца от трезвенников и убедить, что многие проблемы можно и нужно решать иными способами. Хотя бы таким простым и легко доступным, но чрезвычайно приятным и действенным, как обратить внимание на родных, на тех, кому ты дорог и кто тебе нужен.
Но так бесцеремонно внедряться в переживания совершенно незнакомого человека и лезть к нему с мудрыми житейскими советами Сергей посчитал нетактичным и неуместным. Тем более, что и со временем у самого Сергея не так уж богато, поскольку дома его ждала семья. А еще Юлька просила помочь сочинить экологическую историю. В школе так и сказали, что можно задействовать в создании данного опуса родителей. Сергей обещал хорошенько подумать над этой темой и помочь, хотя в его голове уже была похожая история. Из той жизни, когда он увлекался стихами и немного рифмовал строчки. Даже вслух читал для избранных.
Он уже махнул рукой на страдающего пьяницу, как из памяти выплыли эпизоды недавнишнего суда со свидетелем. Точно, это и есть свидетель обвинения следователь Дроздов. И, по-моему — Евгений Тимофеевич. Тот самый следователь, который и стал главным свидетелем и который вел его, точнее, того Сергея дело. А этот Сергей так ловко его подставил. И вот теперь, а это даже слепому заметно и тупому понятно, Женя — можно и так его назвать — заливает свою обиду водкой. Поди, не просто обиду, но еще и служебные неприятности. За такие метаморфозы получил, скорее всего, по полной программе. Хорошо, если уцелел на своем месте.
Тетя Дуся высказывалась о следователе Дроздове положительными эпитетами. Выходит, подставил Сергей хорошего человека. Но это вовсе не значит, что ради благополучия хорошего человека и профессионального следователя можно в тюрьме посидеть лет так эдак с двадцать, если не пожизненно. Однако, если сейчас извиниться, то это вполне будет приемлемо и тактично. Лишь бы от таких объяснений у него окончательно крыша не поехала. А то, выслушав такую галиматью, еще и обидится за словесный понос. Кому же охота в здравом уме верить в козни инопланетян. А себя Сергей в этом мире таковым и считал. Иного объяснения просто не находилось. Да, не из соседней галактики, но, так ему казалось реально объяснимым, из некоего параллельного мира. Очень похожего на тот родной, но немного с отличиями. Хотя с разницей эпохи в двадцать три года.
Сергей зашел в кафе, но не сел сразу за столик к следователю, а подошел к стойке и приобрел чашечку кофе, чтобы беседа велась не с пустыми руками. Этой чашечкой можно даже чокнуться с его стаканом, наполненным водкой. Такие манипуляции располагают к беседе. Вроде, как поддерживает пьющего человека. А тот факт, что в его чашке кофе, так нынче такие времена, что каждый волен потреблять напитки по вкусу. Это в ту далекую эпоху молодости Сергея собутыльник имел право на законную обиду. И выразить свое отношение к напарнику — мол, не пьешь, стало быть, не уважаешь, брезгуешь, или с добавлением матерных эпитетов.
А сейчас, когда общество раскололось по материальным, по интеллектуальным и профессиональным признакам более контрастней, чем это смотрелось в те советские времена, то и ругательное слово, как непьющий человек, уже звучит не как оскорбление, а как факт принадлежности к такому клану. Сейчас каждый волен без оглядки на окружение творить с собой любые выкрутасы и показывать свое лицо в свободных позициях.
— Привет, Женя! Досуг свой развлекаем, или настроение поднимаем? — спросил он буднично и просто, словно старому доброму знакомому доброго здоровья пожелал. — Не будешь против моего присутствия? Вот, видишь, удумал за чашечкой кофе посидеть со старым приятелем и о смысле жизни поболтать. Я сяду?
— Да? Ну, и молодец, садись, коль желание возникло! — одобрил Евгений и, пододвинув в сторону Сергея пустой стакан, плеснул ему с пару глотков водки, предлагая поддержать тост. — За хорошую погоду, чудесный вечер, и за мужскую солидарность! Пьем?
— Спасибо, но я за рулем. Так что, без обид, но вынужден отказать, — безобидно соврал Сергей. Не будешь же ему прямо сейчас высказывать истинную причину нежелания пить.
— Как хочешь, — махнул рукой Женя и залпом отправил свою порцию водки в широко распахнутый рот, брезгливо морщась и прикладывая к носу ломтик лимона. Затем вложил его в рот и, скривив губы еще в более страшную гримасу, медленно зашевелил челюстями.
— Празднуем что, или так по пути заскочил от нечего делать и некуда больше идти? — продолжал свой допрос Сергей в том же безразличном тоне. — Думаю, что все-таки событие отмечаем. Но не праздничное, а некое тоскливо-горькое, или с душком.
— С чего это у тебя такие гнусные предположения? А просто так по-мужски посидеть я не могу?
— Могу, но не буду. Пойдем путем расследования видимых улик, что так запросто подтверждают мои инсинуации. Вот с тары и начнем. Если бы просто по-мужски заскочил пропустить стаканчик-другой, то брал бы на развес. А поскольку затоварился целой посудиной, то спланировал длительную отсидку. Но не в честь приятного события, а заливка некого неприятного происшествия или неудачи в жизни.