Если бы Сергей мог трезво и конкретно назвать свой адрес прошлого проживания с описанием любой невероятной историей, вплоть до частичной амнезии, то тогда еще возможно оправдать такие метаморфозы с его непонятным и не запомнившимся перемещением. Хотя и тогда возникает не меньше подводных камней. И как, и кто, и кем была произведена такая подлая, по мнению следствия, подмена в камере за семью замками и вооруженной охраной. Голова кругом идет. Верить невозможно по причине невероятности и фантастичности события. А не верить нельзя, поскольку это тогда подвергает сомнению собственный разум и зрение.
Перед ней не просто физически иной человек, но и духовно, с иным интеллектом, образованием, эрудицией. Да он с первых дней показался Наталье до безобразия подозрительно иным. И поняла она такую подмену с первых его слов и прикосновений. Даже в те далекие благополучные времена ее Сергей не был таким напористым и ласковым, нежным и очень сильным. Так ее тот муж не любил.
— Почему вам, женщинам, всегда хочется экстрима, с преодолением трудностей с препятствиями, — сказал ей Сергей в одной из вечерних бесед за чашечкой чая.
Кстати, чай по вечерам он так же принес из своего прошлого. Никогда они так не чаевничали, да еще с такими ритуалами, как обставлял Сергей. Компот, вода и молоко. Иногда какао. Дети были в восторге от такого новшества в вечернем моционе.
— Ты не прав, — вяло возразила Наталья. — Нам всегда хочется стабильности и определенности. А экстрим претит нашей сущности. В спокойствие и тишине женщина ярче проявляет себя в супружестве и материнстве. Мы тогда чувствуем себя хозяйками в доме. Когда вокруг идиллия и порядок, как с детьми, так и с мужем, тогда нам хочется творить на кухне, за столом, изобретать и фантазировать с меню. А при экстремальных ситуациях она чаще, но не при том Сергее, прячется за широкую спину, превращаясь в беспомощную и податливую. Мы ищем защиты.
— Но вот тебя почему-то слегка нервирует сегодняшнее положение в нашей семье. Преодолевать стало нечего? Конечно, многолетняя привычка — тянуть лямку самостоятельно и без чьей-либо помощи. Всегда была в одиночестве, а от того казалось, что без тебя все сразу рухнет и развалится на составляющие. Потому сейчас нехотя делишься бытовыми заботами, словно пугаясь с ними потерять и себя.
— Да нет же, — уже расслабленно и весело хохотала Наталья. — Просто непривычно, как ты отнимаешь у меня то, что все эти годы считалось сугубо моим и неприкасаемым. Боюсь немножко, что окажусь не такой уж нужной, как и раньше. Уж очень легко и непринужденно научились вы обходиться без меня во многих моих делах.
— Напрасно считаешь так, — возразил Сергей. — Мы на твое не покушаемся и всегда безапелляционно оставляем тебе сугубо твое, прежде просто незаслуженно взваленное на твои хрупкие женские плечики. И сейчас в семье происходит разумное перераспределение бытовых и хозяйственных функций по всем членам семьи. Вот мне не совсем понятен твой подход к кухне. Почему до сих пор Юлька не имеет допуска к плите?
— Она еще чересчур маленькая! Ты сам понял, чего предложил? Я даже представить такое не в состоянии, чтобы маленькая Юлька на кухне у плиты чего-нибудь готовила.
— А зря. В восемь лет уже давно пора осваивать ей кулинарную премудрость. Это уже самостоятельная солидная хозяйка. Ты только посмотри, с каким наслаждением она хозяйничает в твоих кухонных владениях! Доверяй и младшим больше. Мы должны все друг от друга зависеть, чтобы понимать нужность и важность в семье каждого.
Наталье даже немного жутковато стало от одной мысли, что Сергей потихоньку снимает с нее обязанности простейших функций, перераспределяя их на плечи детей. Лично себе он полностью забрал сугубо мужские, как контроль над функционированием электрооборудования и сантехники. Плюс помощь и обучение детей в их простейших домашних делах. А уж Артема он полностью вписал в свои помощники.
Стихи Сергей писал с детства. Чаще не от души, а от отчаяния. Жена Галина даже обижалась, что ей он не посвятил ни одной строчки. Но он все время пытался ей объяснить, что он не пишет их буквами. Они пишутся из страданий души, самими своими переживаниями, и, читая их самому себе, даже не понимает порой слова, но отчетливо видит смысл и ту картинку, которая подсказывала рифмы. А страдания часто вызывала сама работа пилота, и ее составляющие. Кошмарно много в ней каверзных моментов, заставляющих страдать, маяться и изливать душу в стихах. Но не для публики, а сугубо для себя. И тот факт, что Галина иногда без спроса прочитывала их, так он не запрещал, хотя и не предлагал для прочтения.
Сам он не претендовал на лавры пиита. Эти строки чаще являлись, как избавление от излишних душевных мук. Но судьба сложилась так, что пришлось посвятить свои рифмы и Галине. Дождалась она такого момента, но услышать эти посвящения не успела. Теперь уже никогда и не узнает, что в последний миг покидания этого мира Сергей выплеснул изнутри самого себя чуть ли не поэму, посвященную подлости и предательству. Немного погодя можно уже успокоить свои нервные клетки и более рационально и без эмоций оценить те поступки и дела. Но в тот самый миг его душила волна гнева и осуждения. Он ненавидел и презирал за ту подлость и обман, за предательство детской мечты и далекой клятвы верности до последней секунды.
Они клятвенно заверяли друг друга, что даже смерть одного не позволит предать даже память. Конечно, все это можно легко впоследствии назвать простым детским лепетом. Однако, кто ей сказал, что в этой области ее муж повзрослел? И когда признания в нелюбви прозвучали, именно те детские слова захлестнули, сдавили и выплеснулись стихами упрека и обиды. Он ведь не желал все эти долгие годы даже признавать ослабление тех чувств, плавный обыденный переход их в трезвый расчет. Нет. С ним такое в принципе не могло произойти. Да, любят, в смысле, влюбляются ни за что, а по химическим реакциям, происходящим в сердцах и мозгах.
Но ведь дальше в семейной жизни и в быту начинается стадия разумной любви, когда в эту реакцию включаются мысли, думы и оценки. Ведь сумел же этот подлый Сергей загасить химический процесс своими грязными поступками и пошлым поведением по отношению к любимой и любящей, как к ненужному предмету. Мамочка смогла вполне добиться и такого невероятного, как выбрасывания за границы принадлежащей ему жилплощади. В этом мире, оказывается, такие деяния даже законом предусмотрены и защищены. Частной собственностью называется. В его время эти слова находились под строжайшим запретом. Даже произносить не смей.
В вопросах любви Сергей был максималистом. Не могла и не имела прав любовь по прихоти и капризу покинуть сердце и разум одновременно. Она могла, что вполне допустимо и вероятно, немножко успокоиться и вздремнуть после всех перевозбуждений. И прихоть своей жены он еще потому не смог простить, что этот ее каприз желал новых острых ощущений, чтобы немного развеять свои скучные будни. А западло было вслух признаться, что она заскучала, затосковала. Сергей быстро создал бы ей трудности и экстрим. Если уж не живется тебе в покое и радости и жаждешь щекотки в нервах, так иди и спустись в жерло действующего вулкана, запишись в парашютисты и выполни максимально затяжной прыжок.
А зачем ради удовлетворения собственных амбиций семью крошить в порошок? Вот обо всем он и написал в своей поэме. Когда появились первые рифмы, посвященные жене Наталки, то он сам от того удивился. В этот миг он более благодушного состояния и не испытывал за последние много…. В общем, в этом мире. А тут такое наваждение. И ему сразу же захотелось озвучить их перед всей семьей. В том мире он такого себе не позволял. Но поскольку стихи были придуманы на музыку одного иностранного музыканты и певца на весьма популярную песню, здесь которого, кстати, не оказалось, то Сергей это произведение весело и под семейные овации пропел. Такого щенячьего восторга в этом доме еще не звучало. Папу сравнивали со всеми звездами эстрады и поэтической классики. Он так высоко сам себя оценить не мог, но с детьми согласился. Детям всегда нужно верить, так они, если и врут, то от избытка чувств признательности. А просто льстить они не будут.
— Папа, — просила Юлька. — А про меня что-нибудь сочини. Мне тоже хочется песню про меня услышать.
— И про меня, и про меня! — уже наперебой кричали Лиза и Артем, настоятельно требуя и их внести в список.
— Дети, — смутился от такого напора Сергей. — Я никогда не был поэтом. У меня само оно так сочинялось. Правда, правда! А специально для этого я ничего и не думал.
— Так это же так просто! — вывела формулу сочинительства стихов Лиза. — Ты сильно, сильно начинаешь про нас думать. Но только хорошее. Все не нужно, иначе могут плохие стихи получиться. У нас много всякого не очень. И все, стихи готовы. А мы потом для них нужную песню подберем. Можно прямо сейчас и начинать, правда, девочки?
— Хорошо, — пообещал Сергей, но теперь и сам испугался своего смелого обещания. Уже обмануть нельзя. Придется напрягать мозги на рифмовку. — Я обязательно придумаю хорошие стихи, но только вы меня не торопите, чтобы не получилось абы как. Мне теперь необходимо дожидаться творческого вдохновения.
В их небольшой городок прибыли столичные артисты детского театра. И на заводе Сергею, как одному из представителей многодетных папаш, выдали в премию пять билетов на спектакль. Постановка шла в заводском клубе в субботний вечер. Поэтому шли всей семьей нарядные и очень солидные. Тот факт, что они эти билеты не покупали, а папу наградили за хороший труд, переполняло детские чувства выше предела. А уж во дворе сей факт был донесен до всех жителей, включая и грудных детей. Они хоть и говорить не умели, но выслушали внимательно.
Спектакль шел на малоизвестную сказку с совершенно незнакомыми в ней героями. Если Наталья возможно когда-то и слышала про эту сказку, то Сергею пришлось столкнуться с ее героями впервые. Скорее всего, в его прошлом мире таковой не было в природе. Поэтому первые минуты было сложно отвечать на многочисленные вопросы детей. Им же не скажешь просто так, чтобы отмахнуться или свалить на факт, что сам впервые видишь такое действие. Надо было срочно напрягаться и объяснять. Слава богу, что все события мало-помалу были предсказуемые. А потом уже ребятня сама настолько увлеклась сюжетом и судьбой героев, что скоро забыли о присутствии родителей, предоставив им возможность спокойно вздохнуть и поговорить о своем семейном и немного построить планы на будущее.
— Наш семейный бюджет многократно вырос в последнее время, — жаловалась шепотом Наталья. — А денег катастрофически не хватает. Может, кредит возьмем?
— Нет, — категорически отверг такую идею Сергей. — Будем учиться тратить те, что зарабатываем.
Он никак еще не мог понять эту банковскую заманиху, когда можно спокойно и без излишней нервотрепки брать деньги в долг у государства и возвращать постепенно с процентами. Ему такое положение вещей не просто было в новинку, но и неприемлемо. Никогда не любил брать в долг, чтобы потом он висел тяжким грузом на шее и давил. И если Галина и позволяла себе иногда влезть к соседям в кабалу, то старалась без афиширования. Иначе получила бы выговор от мужа. Без скандала, но жестко и требовательно. А тут еще и с процентами. Правда, все вокруг так и поступали, но Сергей решил и здесь приучить семью жить по средствам и сегодняшним днем, имея небольшой запас и на черный день.
— Учись тратить ровно столько, сколько зарабатываем. Нет денег, так не и покупок. Переждем.
— Но ведь нужно и к зиме детям, и тебе теплую куртку с сапогами. Мы подождем, а зима без спроса приходит.
— Что к этой, а что к следующей зиме, — категорично обрубил Наталкины фантазии Сергей. — А то к этой зиме ты хочешь многого, а к следующей одни долги останутся. Будем исходить из реальных поступлений доходов. Необязательно детям в таком дорогом магазине покупать. Им дешевые даже удобней. Не так жалко рвать и пачкать. А то потом сама будешь за сердце хвататься при каждом лишнем пятнышке и дырочке.
Наталья кивала, вроде соглашалась, но самой в душе хотелось большего, чем есть, а уж тем более, чем было раньше. Она все еще никак не могла поверить в такую внезапную стабильность и благополучие по общим меркам. Не богатые, но в достатке.
Дети визжали и хлопали. Главный герой побелил всех врагов и спас хороших. А родители так и не узнали из-за финансовых полемик, о чем все-таки была эта сказка. Но она понравилась детям, а потому по дороге домой все в деталях донесут и до их ушей. Тем более, что они решили пройтись после спектакля до дому круговой дорогой, чтобы сегодняшний ясный теплый день не пропустить и в полной мере насладиться им.
— Папа, папа! — кричал Артем. — А помнишь, как ты тогда этих трех плохих дядек раскидал?
— Ну, вроде пока еще не забыл.
— Вот этот герой так же с этими гоблинами разделался. Всех троих раскидал. А еще забросил в болото. Ну, точно, как и ты тех в яму.
— Там не болото было, — вмешалась Лиза. — Это мертвое озеро. Оно дымилось и пыхтело, потому что там жили злые духи. И они всех съедали, кто попадал к ним.
— Но они же гоблинов не съели, — не соглашался Артем, жестикулируя руками. — Просто побили их и выгнали.
— Ой, Артем, ну это же спектакль, все понарошку. Кто же их есть всамоделешно станет? И вообще это даже не гоблины были, — спорила Лиза. — Гоблины из другой сказки.
— А кто тогда? Самые настоящие гоблины. И они их съели, или вообще убили, чтобы те не вернулись никогда.
— И нет. Просто такие, похожие, как будто гоблины. А в самом деле, так это были роботы, как автоматы, то есть, игрушки. Главный герой прилетел со звезды и спас своих товарищей.
Еще не совсем до конца, но теперь Сергей с Натальей хоть немного представляли сюжет и смысл этой звездной сказки. И кто на самом деле ее главные герои. А то до сих пор думали совсем наоборот, что плохие, это правильные герои, а хороших нужно было побороть. Дети прямо задохнулись от возмущения от таких предположений. И Наталья быстро поняла, как она оказалась неправой, задавая такой вопрос.
— Вот если ничего не поняли, так не гадайте, а внимательно выслушайте, про что и о ком эта сказка, — разгорячилась Юлька и вкратце пересказала сюжет спектакля.
— Пойдемте напрямую, — крикнул Артем, пальцем указывая направление предполагаемого движения. — Мы всегда через этот двор бегаем, когда в парк гулять ходим.
— Это с кем вы тут бегаете? — удивленно и возмущенно спросила Наталья, пристально вглядываясь в лица детей, в ожидании ясного ответа. — Вы сами бегаете гулять сюда?
— Ну, так ты сама нас раньше всегда одних отпускала на качелях покататься, мама, — заступилась за всех Лиза. — Здесь и идти-то всего ничего. И дорогу переходить не нужно. Два двора, площадь и сразу в парк попадаем. Сама уже забыла, а удивляется, словно и не было такого.
— Да, мама, — поддержала Юлька. — А сейчас, когда мы с папой, так ни разу самостоятельно и не ходили. Просто с папой всегда через кафешку, потому и забыли про эту дорогу.
— А ведь папа просил такие подробности не распространять, — толкнула локтем Юльку Лиза. — Болтушка она, правда, папа, такой секрет выболтала, а это была наша тайна.
— Дети, мы не будем друг на друга по таким пустякам сердиться, — успокоил детей Сергей. — Я и сам про такие мелочи, как лишнее мороженое и жвачки, маме рассказывал. А зачем скрывать это, если в них не было ни криминала, ни маминого запрета.
— А все равно без спроса не нужно было болтать, — сделала заключительный вывод Лиза. — Спроси и рассказывай.