ПЕТРОГРАД Нева. А в ней блистает солнце. Но это, в общем, пол-беды. Ведь солнце может подло скрыться, ведь может вдруг подняться ветер и будет он твои власа лохматить, ворошить, трепать, и что ты сделаешь ему? О ненавистная природа! Обиднее всего ведь то, что произвольны все твои и благодати, и напасти не по идеям и не в шутку не с умыслом, а просто так, все по физическим законам! И будешь ты стоять в раздумьях, и будешь долго вспоминать в какую сторону пробор был изначально у тебя, и унесешься в этих мыслях куда-то очень далеко. Вот увидать тебя бы раньше нормальный вроде человек, интеллигент к тому же, может, а счас - взлохмаченный субъект, здесь подозрительно стоит и ничего не выпивает, и не читает даже книгу, и не целует никого. А между тем приходит вечер, и даже больше, даже ночь, и в этой тишине звенящей ты слышишь звуки за спиной все тук да тук, все тук да тук, и смерть мерещится с косою... Но лишь взгляни через плечо ведь это Михаил Петрович, районный наш милицанер, на вороной своей кобыле он вышел на ночной дозор. Или, по крайней мере, это какой-то там не наш кентавр он к русской водке непривыкший, наверняка проведший время среди сомнительных знакомых, неплохо было б попросить его свой паспорт показать.
Виктор Максимов <maximuska@hotmail.com>
РЕМИНИСЦЕНЦИИ А я гляжу на прежние портреты, Которые наги к увещеваньям. Зачем таким внимательным вниманьем Вы чувства превращаете в предметы? А над Землею шелестят, поверьте..! (Кто Вам теперь на шее бант поправит?) Комет нездешних смерть не против правил. Партер бессмертия. Портрет несмерти. * * * Опять зима со всех сторон. Непрочен дом, и время временно. Страна похожа на перрон В туннель, сквозь шар земной, в Америку! Под горку скатится Луна. Гляжу в туман, теряя зрение. В снегу, у самого окна Дыра в другое измерение. * * * Есть вечер, и окна пусты. В плену своего заточенья Так вянешь изысканно ты, Как будто имеет значенье, Что мелкий и медленный дождь, Как вдоль вертикальной вселенной, Вдоль льется нетлеющих луж. А жизнь, как всегда, параллельна.
Алла Гирик <alla_girik@chat.ru>
В стране старателей и странников Строптивый, странный правит люд: Судьбой изогнутых изгнанников Туда, как видно, не берут. Моих стихов, судьбой навеянных, Они вовек мне не простят. Семян, заботливо посеянных, На этой почве не взрастят. Верните изгнанных за изгородь! И дайте странникам страну Покуда не упрячет изморозь За стекла зимние луну... ...Меня, наверно, не послушают, И уж, конечно, не поймут. Лишь руку, от инфаркта вспухшую, Прощаясь, наскоро пожмут.
* * * Перо не терпит паузы в стихах, Грозя засохнуть вместе с током мысли. И я пишу вприпрыжку, впопыхах, Расплескивая сны на коромысле. Все лишь затем, чтоб обмануть его, Того, кто спрятался в моей подкорке. Чтоб выманить, заставить самого Все разболтать в токующем восторге. Лишь так узнаю правду о себе (Хоть нет на свете правды лживей этой!) И выступит, как пена на губе, Простая суть, без привкуса и цвета.
* * * Записки в судовом журнале, За каждый день на день суда, Чтобы о судном дне узнали На дне лежащие суда. Суда, хлебнувшие печали, И захлебнувшиеся в ней Суда, забывшие причалы, Тоскующие тем сильней. Песок да ил с землею спутав, Они тяжелым бредят сном. В ушах последнее: "Семь футов!.." Перед глазами - церковь, дом... Эй, на судах! Задраить люки, Содрать полипов сонный слой! Вас на последнем трубном звуке На берег выбросит прибой,И книгой жизни вдруг предстанут Случайно взятые сюда Записки в судовом журнале, Прочитанные в день суда.
Хирург <leo@neuro.duke.edu>
Вечера - туманны, Птицы - голосисты, Тишина дурманом По дому струится. Разбередит душу, Страхов понавеет, Ну, а вдруг я струшу, В небыли поверив. Леший бестолково Ухает за елью. Это все не ново, Как крыльцо За дверью. На него я выйду, Посмотрю на небо, И звезду замечу, Упадет что где-то. Ночь всегда тревожит. Лунный свет - неярок. И стократ дороже, Жизнь, мне твой подарок. * * * Этюд отложен, грудою надежд, Опутанною нитями сомнений, Подобно кукле, преданной забвенью, Лишенной ярких красок и одежд. Обидно то, как тяжесть пустоты, Неутомимым прессом давит душу, И я теряюсь и порою трушу, Порою бьюсь с собой до хрипоты. Не отрекаясь, а переступив Былые промахи и суетность удачи, Я прихожу к тому же, но иначе, С чего и начал, смысл не извратив. На воду дую, но не чая жду, Причастности к чудесным превращеньям, И взгляд мой будет только тенью мщенья, Предупреждая дружбу, не вражду. * * * Под кончиком застывшего пера, Чернила обращающего в слезы, Спокойные, красивые слова Легли страницей лицемерной прозы. Бесплодный мир дарованных свобод Под ноги брошен сбитою подковой, Он не избавлен от былых забот И стал для сердца новою оковой. Подспудный смысл сумятицы речей Распят построчно знаков чередою, Но явь не стала ближе и теплей, И каждому свое, и всяк с собою.
Андрей Елманов <elmanov@globalserve.net>
"... он изобрел машину времени. Вы улыбаетесь? Так же улыбался инженер Закрючин, когда он вдруг понял, ЧТО именно он изобрел..."
NN Буневич. История инженера Закрючина
Вторник, 22 июня 1999
Выпуск 53
Анни. ДЗЕНСКИЕ ИСТОРИИ
МАГИЯ Съел дракон золотое светило, Видно, был он голодный и злой. И великая тьма опустила Черный плащ над усопшей землей. И зима пронеслась над Эдемом, Иноземной подобно орде. И распят был задумчивый демон В нарисованной мелом звезде. Мертвецы поднимались из тлена, Не смущаясь костей наготой. И уныло смеялась гиена Над их мелкой мирской суетой.
Лишь огонь извивался в сосуде, Озаряя священный обряд: Из заплесневшей ведьминой груди Юный леший высасывал яд. Непрочна была древняя глина, И исчезли из мира живых Имена семерых Властелинов И великое знание их. Заклинатель в зловонной пещере Свое лучшее сплел колдовство, И раскрылись тяжелые двери В ад, давно ожидавший его. И луна раскололась на части; И бездомные нетопыри Пили кровь, что сочилась из пасти Золотого дракона зари. И от брега, что топок и илист, Вдаль манил колдовской огонек, Где бесплотные тени струились Над скрещением лунных дорог.
В.Крупский <vl.krupski@mail.ee>
* * * Туманны призрачные дали... В многоголосой тишине Луна, как реверс от медали Ночного солнца, снилась мне. Мне снились розовые реки В прозрачном кружеве лесов, Закат-огонь ласкал мне веки Губами прожитых часов... Но ты пришел, развеял дрему, Прогнал волшебный, чудный сон. Как перед бурей с ветром, с громом Цикады пели в унисон. И вдруг все стихло, замолчало, Как будто выключили звук... Лишь страсть в глазах твоих звучала Смятеньем губ и нежных рук. Тут все смешалось - быль и небыль, Нас обручив кольцом дождя. Сверкнула молния сквозь небо И в тот момент проснулась я. Все было тихо и спокойно, В окно мое цвела луна. И проскользнула мысль невольно, Что я сейчас совсем одна. Но эта мысль другой сменилась,Как хорошо, что в эту ночь Под ливнем я не простудиласьТогда б никто не смог помочь. Теперь я знаю - месяц, два ли Ты наяву придешь ко мне... Не просто так мне снились дали В многоголосой тишине. Марго
* * * Я еще свой пиджак не повесил на розовый стул Я не понял еще механизма движения луны Просто маленький гном на коленях твоих вдруг уснул И ему наплевать на молчанье с твоей стороны Просто маленький гном... он забегался в сумраке дней Он про каску забыл и теперь получил по башке. Он уснул лишь с тобой. И укрывшись ладонью твоей Он быть может уснул. А быть может сдыхает в тоске... * * * в этой паузе слов, в этой паузе полупризнанья долго лгали моря и бросались на берег волной утихает душа в беспорядке держа ожиданье поджиданье тебя... ожиданье: что будет со мной романтичный герой для убийства использовал шпагу а жестокий боец срезал розу с ночного куста... без тебя не ступить, без тебя мне не сделать и шагу и в душе тишина... и дорога безмолвно пуста... * * * безнадежно шипя обнаженною коброй ты приперлась ко мне, улеглась у истоптанных ног а глаза до сих пор все наполнены злобой и тебя может быть за нее не накажет мой бог может быть он простит, предположим случайность случится и тогда я взгляну на питанье бездомных орлов ну и что из того, что я просто печальная птица ну а ты... ты змея... из холодных ячеистых слов
Гена Скарамуш
* * * Все так зло, так настойчиво зло. Так разбито и пыльно. Так больно. Ненавидяще, глупо, крамольно, Как прозрачно и хрупко стекло. Все так бледно под бледной рукой, Так испуганно, тесно, забито, Беспорядочно, вязко, открыто, Так маняще и так далеко. Не растратиться б верою. Блажь Одинокого вечера где-то. Все так тускло, размыто, раздето, Так кричаще, как лунный мираж. Все мгновенно забыто. Так что ж, Растерзаешь себя поневоле, Обронив: "Мне так больно, что боли Без меня ты уже не найдешь". Нежная <nejnaya_7@yahoo.com>
Огорошен сад весенним градом, Гипсовые шарики в траве, Чистит солнце небо Петрограда, Отражаясь в сумрачной Неве. Здесь на этих улицах прохожих Веселил когда-то брадобрей,Только трубы в копоти и в саже Вспоминают музыку тех дней. Горек дым отечества в печали, Рвутся в небо руки домовых. Где ты, эхо?- только скрип качелей, Шелест трав да уханье совы... Uliss <nazarov@online.ural.ru>
Если б было все так просто, Как в календаре. Понедельник - первый остров, На пути к тебе. Зыбью штиля вторник ляжет, Миражом среда Перейдет в четверг и свяжет Два последних дня. Воскресение истает Легкою свечой. Ожиданием одарит, Отберет покой. Я живу минутной встречи Близостью томим, Твое сердце, мои речи Безрассудства им Хватит. С верой и надеждой, Разделив любовь, Шаг ступлю дорогой прежней, Чтоб изведать вновь. В перехлестье снов и яви Неприметный миг, Что уйдя совсем оставит Мудрость без обид. Если б было все так просто, Как в календаре, Мне не нужен был бы остров На пути к тебе. Не вступал бы в бой с волнами Из последних сил. Изнурен любви штормами, Презираю штиль! *** За полуправдой снова ложь, А за надеждами - сомненья, Ты не отталкивая ждешь Прощальных слов, но не прощенья. Не принимаю я игру, Но к прежней попусту ревнуя, Я также обреченно жду И малодушно не рискую. Как ты уходишь! День за днем, Лишь существую по минутам. В воображении моем, Ты отадана уже кому-то. Не раз сжигал во сне мосты, Ломал судьбу подобно спичке, Но только объявлялась ты, Вновь подпадал под власть привычки. И я с отчаяньем грешил, Молил расплаты с наслажденьем, Своей юродивой души, Смиренно преклонив колени. И порывал, но не порвал, И уходил, но возвращался. Бездарно растеряв права, Бессрочным должником остался. *** На улице пустынно и бело, А на окне цветы грустят о лете, Луна лишь отражается в паркете, Хотя ее изрядно замело. Завьюжило дорожку через сад, Парадное крыльцо припорошило, И время изумленное застыло, Минуты отбивая невпопад. Мы свой досуг проводим в тишине, Нам ни к чему слова, они излишни. Любуемся рубином спелой вишни, Глядя на отраженный свет в вине. Молчание не тягостно, мудро, Что кажется привносит облегченье, Хотя имеет прошлое значенье, Раз с настоящим связано оно. Андрей Елманов <elmanov@globalserve.net>
Среда, 30 июня 1999
Выпуск 54
HOAXER. Из рассказов о Ленине
ХУДОЖНИК Художник нам изобразил глубокий обморок и струпья, и мы сказали: да-а-а, и вправду художник он, раз так умело изобразил он эти струпья и этот обморок глубокий. Все это так. Но есть иные варианты. Художник мог с утра проснуться и осознать, что он в тоске, в хронической своей печали. И он вскочил тогда с кровати б, оделся наспех кое-как и бросился б к двери соседа, и впился бы в ее звонок, и говорил бы так соседу: - Васек, дружбан, не дай пропасть! Всю ночь я замысел лелеял, наутро бросился к холсту и обнаружил, представляешь, что кончились сурьма и сурик. Васек, братан, всего троячку и Бог свидетель - все верну! И шел по улице бы он, зажав купюру в кулаке, но путь его не в канцтовары лежал, а в ближний гастроном. Там, в виноводочном отделе, себе купил бы он вина, затем, прижав к груди бутылку, примчался б спешно он домой и пил бы жадно он мадейру, тоску свою ей затопляя, и только обнаженный холст свидетелем ему бы был. Но нет! Художник нам изобразил глубокий обморок своей непредсказуемой души, изобразил, а не пропил в поползновении чернухи, и мы сказали: шапки прочь! Пред вами сам атлант культуры и Господа над ним рука!
ДРУГОЕ На столе лежит котлета. Под столом лежит Иван. Не нужна ему котлета, ему, по-моему, нужно что-то другое. На полу лежит газета, А на ней лежит Иван. Нафига ему газета? ему точно нужно что-то другое. В комнату заходит Света. Перед ней лежит Иван. Смотрит Света, видит Света, что она ему совсем не нужна, а нужно ему что-то другое. - Кабы трудность не нужна, Значит нужность не трудна? Так сказал малорасейский вольнодум Сковорода. Иван с ним как бы и не спорит, но ситуацией своей он нам являет антитезу вышеупомянутому- -
РАЯ И АДА Если б знал я, что мне надо, я не стал бы и искать. Где ты, Рая? Где ты, Ада? где вы, девы, вашу мать? Когда думы мчатся к раю, А желанья рвутся в ад, Я бы Аду? Я бы Раю? я бы был бы очень рад. Верить в Бога мне не надо, позабыть где рай, где ад? Мне бы Рая? Мне бы Ада? мне бы стало очень рад. Я безволен - и не надо! Я неистов - и пускай! Дай мне, Рая! Дай мне, Ада! рая дай мне, ада дай! Виктор Максимов <maximuska@hotmail.com>
ФЛОРА ПОМОНА ФОРОНЭЙ<florapomona@yahoo.com>
Листая медленно альбом. Полуобыденный удел Реальность мнимых идеалов, Судьбой дарованный предел На милость, поданая малость. И в каплях милостыни той, Дробясь незримо, истекаем. Нельзя их удержать рукой, А можно только таять, таять. И каждый шаг в небытие, Так принужден или беспечен, Сполна ли получил свое? Вопрос извенчан и извечен. Ответа нет, как нет черты, У края пустоты границы, Ее хранители - мертвы, И желты лица на страницах. *** Вы правы, я живу не по-годам, И мир иной совсем - моя кручина, Все близкое, то - видимость, причина, Лишь в том, что я живу не по-годам. ??? Вы правы, я грешу не по-годам, ??? Когда меняю суть вещей на фразу, ??? Но кто поймет, и тот поймет не сразу, ??? Зачем же я грешу не по-годам. Ах, праведность, с святою простотой, Беспечно зло творит в суть, не вникая, Терпение и силы иссякают, Спокойствие не дарует покой. ??? Моя причинность беспричинна Вам, ??? Мои удачи - Ваши пораженья, ??? Намека не приемля возраженья, ??? Вменяете посредственность мечтам. Все понимаю, часть - осознаю, И постигаю мудрость, словно веру, Искомый жест - критерий Вашей меры, Ему себя всецело отдаю. ??? Вы правы, я люблю не по-годам, ??? О шрамах столь наивно забываю ??? И новые на сердце принимаю, ??? Но все равно, люблю не по-годам. Андрей Елманов <elmanov@globalserve.net>
ДЕМОНСТРАЦИЯ. Плот толпы. Лопасти площади. Руки тощие. Пожалуй, что люди, И вот уже паника Извилистым студнем Струится по пьяненьким. Песенка спета. Кирпичи хрипнут. Завтра в газетах Только числа. Всеволод
Любитель Воды Я живу, мое тело наполнено кровью И водой, говорил мне любитель воды Вассерман. Мои чувства пропитаны странной любовью, Мои мысли похожи на бледный дурман. Я живу, и, похоже, люблю это тело, Его хруст, его запах и пламенный зной. Ненавижу себя, свою жизнь, свое дело, Говорил мне любитель воды Водяной. Ненавижу себя, свои мысли и чувства, И вообще я хочу, чтоб все шло по нулю. Я сожгу города, уничтожу исскуство, И, к тому же, ты знаешь, я воду люблю.
AnArcHISt
Эпиграф: - Позвольте узнать, о почтеннейшие, уж не дурь ли вы курите? - спросил он, хитро поблескивая глазом, на что старик ван Оксенбаш степенно отвечал: - Ее, вьюнош, ее. Б.Г. "Роман, который никогда не будет окончен". Праздность - мать всякой психологии. Ницше. ПОРНОГРАФИЧЕСКО-ЭПИКУРЕЙСКИЙ ЛИМЕРИК. (с эпиграфом и моралью). Ваш кружок - задавать ответы, которые вами же и были отвечены: Кого ломать? Что заслуживает наград? Кто платит? Неслабая ли это торчальня в нашем теле? Наличие ли печали в ступоре траты облигаций? Каждому из нас присуще убеждение, будто все мироздание, со всем, что в нем обретает, создано лишь как необходимый привесок к нам самим. Окружающие нас мужчины и женщины рождены на свет только для того, чтобы восторгаться нами и откликаться на наши разнообразные нужды и требования. В отличие от того, как трансцендируется физический труд в азиатском андеграунде, пока в точности оконечно отсутствует неведение оного. Тем самым или таким же храмом не может существовать этот зверь, та безграничность слепоты, все та же плоскость, в частности этот храм или наше здесь-сейчас. Немногие из тех продуктов бегают в разных столбцах и отходят, шифруясь делом "этим". Эта запредельность! Всякая яркая индивидуальность оборачивается против собственного "я" и склоняется к его разрушению. Отчаянно держаться за свое "я", отчаянно цепляться за жизнь - это значит идти вернейшим путем к вечной смерти, тогда как умение умирать, сбрасывать оболочку, вечно поступаться своим "я" (ведь как известно, мягкое и податливое побеждает твердое и крепкое) ради перемен ведет к бессмертию. Существовало множество людей, вся жизнь которых была постоянной борьбой, воинственным самоутверждением своего "я" в противовес окружающему миру и которым мысль об единстве, любви и гармонии неведома и чужда, показалась бы глупостью и слабостью. Но хорошо себя чувствовать при таком выпячивании своего "я" способны разве что натуры примитивные,сильные, нетронутые первобытные существа, тогда как знающим,через страдание прозревшим, не дано найти в этой борьбе счастья, для них счастье мыслимо лишь в забвении себя, в ощущении единства. Если бы старик Шопенгауэр узнал о том, что старик Кант сопоставил Интернет с "вещью-в-себе", я думаю, он бы проклял его на много поколений вперед (и взад). А Лао-цзы сказал: "Перестань хранить верность вещам, к которым привязан, и ты освободишься от горя и тоски", - это же относится и к Интернет (о, Боже, что бы сказал на это Кант?!:-)) Прошу прошения за подобные непристойности, но больше ничего не родилось в моем неожиданно воспаленном мозгу! МОРАЛЬ:-) P.S.Если ты писатель, не стыдись этого. Но занимайся делом сим в одиночестве, а потом не забудь вымыть руки! Р. Хайнлайн.
Анна<naja@if-sitw.com>
Среда, 7 июля 1999
Выпуск 55
Дело было в те незапамятные времена, когда люди были мохнатые и частично пернатые. Вы же не в курсе тех великих событий, потому что тогда не было письменности вообще. Ну, может, и была, но такая какая-то плохая. Вы простите мне такое дебильное начало, но я по-другому не могу. Шел один Ехель по дороге с курицей подмышкой. Планы у него изуверские были насчет курицы. Он шагал, шагал и думал -- сварить ее или так сожрать. Курица, хоть и маленькая, но чувствительная птица. Ни фига, думает, народы -- чмо это тащит меня, поймал в низине и тащит. Это добром не кончится. Надо отдать должное курице, голова у ней варила как котел. Она посмелее многих двуногих вышла, раз помирать, так что же, молчаливо? Закудахтала она дико, яростно, да как клюнет Ехеля в локоть.Боль адская. Тот упал, закричал на все лады, а курица -- вжик, в нору залезла и смеется. Только не все так просто, милая курица. Там в норе сидела собака породы неандертальский бультерьер. Те еще были животные, могли, например, быка сожрать. Правда, не сразу, за неделю... (продолжение - по ссылке)
Hoaxer. Ехель и Тыква
Если утро гулкое, Если вертикальны вы, Если рядом музыка, Ощущения новы, И здоровы вы при этом Почему б не стать поэтом? * * * Что мне надежды поколений, Хранимые моей семьею, Упреки горестные в лени, Когда в миру я сам с собою? * * * Когда устану от работы Всегда мечтаю в тишине Чтоб кто-то проявил заботу, Но не сейчас, и не при мне. * * * Иду я, зол и груб, От нежностей отвык. Найду упавший рубль На улицах Москвы. * * * Вот таракан - на вид он безобразен, Но в нем душа великого эстета, Под плинтусом, среди ужасной грязи Величием он радует поэта. * * * Странно так плавают рыбы Частью хвоста заметают дорогу, Телом извившись, чешуйки напрягши, Вдаль направляют глаза полушарий, Но я уверен, что мы не смогли бы, Выйдя из дома и сразу с порога, В вязкую воздуха массу погрязши, Вновь собирать километров гербарий.
Лентяй
СЕРЕНА Как сердцу выразить себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь? Мысль изреченная есть ложь. Ф. Тютчев Он говорил, ну, а она, дыханье затаив, молчала. Люминисцентная луна их всему миру освещала. - Любовь моя, как мне сказать, как выразить мне мои чувства? Хочу, но не могу сказать, боюсь умалить мои чувства. Сказать мне или не сказать? Ах, мои чувства, мои чувства.. Ну как же праильно сказать? О чувства, чувства, чувства, чувства... Любовь моя, мне не сказать, не выразить мне мои чувства. Всему конец - мне не сказать? Бессмысленно? Ох эти чувства!.. Сказал и умер, а она в недоумении стояла. И полнотелая луна над головой ее зияла.
СОСНА Я в лесу, я под сосной, под сосною колкой. Ты, сосна, меня прикрой, уколи иголкой! Уколи до самых вен, нервных окончаний, чтоб попал я снова в плен тех воспоминаний, когда пьяный, молодой по лесу я несся и, дотронувшись щекой, враз к тебе приросся. Одинока ты была, стройная царевна, и меня к себе взяла по любви мгновенной. Мы забыли о былом, жизнь пошла по новой. Я в тебе нашел свой дом, в верности сосновой. Ну, а как придет весна, наплодим детишек голова, живот, спина из коры и шишек. Они будут баловать, на чертей похожи, станут по лесу пугать зайцев и прохожих. Виктор Максимов <maximuska@hotmail.com>
Четверг, 22 июля 1999
Выпуск 56
МОЯ ДОРОГАЯ Пожалуйста, сядь Я расскажу тебе про собаку, Про собаку с острой мордочкой И одним оттопыренным ухом. Я о ней слышал от старой женщины, Что прежде жила не в большом доме, А когда еще стояли деревянные дома И раскидывались огороды над самым берегом. В те времена она была молода. "Мы жили здесь с мужем, У самого почти шлюза, но не важно". Присядь, моя дорогая, Я хочу рассказать тебе про собаку, Что жила вместе с ними. Известно, дом стоял лицом к улице И задами к берегу. "Мы щенком нашли, решили пусть живет". Вот он и вырос у них, Моя дорогая, я рассказываю тебе о собаке С оттопыренным ухом, оттопыренным Из-за раны на голове, на той самой голове, Куда угодил топор соседа в отместку за то, Что во двор не впускала, А штанину прокусила. "У-у, стерва". "А знаете, рана глубокая, Мы и не знали, что поделать ; Матрос лежит, мухи поналетели, Отгоняем - толку-то, вся голова в крови, Будто мозг даже видно. Мы туда-сюда, смотрим - исчезла собака". Моя дорогая, это мне рассказывает старушка Про собаку с оттопыренным ухом и острой мордочкой Потуши газ, его пламя на звезды похоже, На те звезды, если воет собака). Здесь прежде были деревянными дома И раскидывались огороды, Она молодая, в те времена про собаку рассказывает. Если ты забыла, я тебе напомню, Что исчезла собака. Они не знали, что делать, Но зато вились зеленые мухи, Ты помнишь - было видно мозг. Моя дорогая, сядь ближе, Ведь собака вернулась через две недели; Пропали мухи, только ухо нескладно срослось Оно слушает; кто идет, с чем идет. "Строить начали - нас снесли. Это сейчас здесь магазин, автобусная остановка, А был палисадник. Дали мне однокомнатную". Моя дорогая , У нее умер муж, дай твою руку, Я тебе рассказываю про собаку С оттопыренным ухом на месте прошлой деревни, Лицом на дорогу, к реке огородами. Теперь она гуляет с Матросом И говорит о сыне, который есть ровно на столько, Чтоб можно было сказать: там, мол, и женат. "Но главное я не сказала, Вот ведь бывает собаки, В ту зиму, холодная стояла зима, тогда-то мой И заболел крепко, ночью слышу Матрос лает, не угомонится Я лежу, не спится, моему худо, Я ему то водички, то лекарства подам" Моя дорогая "Я в окошко поглядела, батюшки Во дворе, от калитки недалеко, лежит кто, Да раздетый - ночь лунная. Матрос вокруг бегает, бегает, На дверь в дом кидается, лает. Выйти страшно, да как не выйти. Я в валенки, пальто накинула. Домой затащила. Еле-еле - пьяный. Руки потом болели. И что вы думаете, а это тот, что его топором. Дорогая моя, Так про собаку она говорила, Накрапывал дождь на прошлую деревню, Она сама опиралась на палку: "Вот ведь как бывает-то". Я хочу рассказать тебе про собаку, Да, да, ту самую, что мы встречаем на берегу. У нее нет больше хозяйки Из бывшей деревни. Лишь собака приходит сюда переживая. Но моя дорогая, У собак человеческие судьбы, Тем более сын ничего не взял из квартиры, Увязывая фарфор в мягкие вещи, Нет-нет, он от всего отказался, Погружая инкрустированную мебель. Только одно, единственное он взял И вынес - Матроса(ты много слышала о нем), -На улицу. Отвечали мне рабочие, Они ремонтировали квартиру: "Мы кормили его в подъезде, люди его прогнали." А ты его видела, моя дорогая, Мы ходили с тобою собирать цветные листья, Мы изучали икебану - а он как раз стоял на дороге. Ты видишь, он стоял и слушал В шорохах падающих листьев прошлую деревню, Бывшую будку, "вот ведь как бывает-то". Моя дорогая, Я хочу рассказать тебе про собаку С оттопыренным ухом, что мы страшные люди. (Это я шепнул, открой газ - как они пахнут, звезды) Ведь иначе было ли можно, Моя дорогая, я искал с ним встречи И запомнил ее до смерти, но он был рад в глубине души. Просто стягивают повязкой лицо, "Держите лапы", - говорят, я зажал его руки. Моя дорогая, я рассказываю тебе про собаку С оттопыренным ухом, его хозяйка не раз повторяла: "А умный-то, умный". Делают всего один укол, И он душит сердце. Больше никого не осталось из той деревни, Только в глазах его мелькнуло человеческое, Моя дорогая Это остановилось в них твое лицо. Моя дорогая...
Шанли <oblic@chat.ru>