Что ж, декрет об общественной безопасности будет для них как оклик часового. Он потребует безоговорочной верности, и надо будет ответить: да или нет. Прядется им заглянуть себе в душу и принять решение.
Новые тревоги доставило Верховному лорду двусмысленное поведение европейских государств, обещавших ему союзничество. Иные из них действовали согласно с обязательствами, принятыми их правителями. Франция и Италия провели мобилизацию, но лишь в пограничных друг с другом районах. Фон Бархейм по телефону уверял, что его связывает по рукам и ногам республиканский и антипатриотический мятеж в Саксонии. Турция также провела мобилизацию, и в Египте вспыхнули какие-то непонятные националистические волнения.
Верховный лорд все яснее понимал, что, когда доходит до войны, события обрушиваются на главу государства стремительным потоком, не давая ни секунды передышки. Отношения с Америкой, спокойные и ровные, за какие-нибудь четыре дня переросли в острый конфликт. Час от часу в головоломной задаче, стоявшей перед Британской империей, открывались новые и новые сложности. Он постепенно забрал в свои руки все нити управления империей. И теперь его минутами мучила жгучая зависть к Парэмуцци, который на своем небольшом полуострове должен был решать не такую уж хитрую задачу.
12. РАБСТВО ТИТАНА
По мере того как положение осложнялось и грозные опасности обступали Верховного лорда со всех сторон, он, думая о той роли, которую вынужден играть, все острее ощущал, что в наши дни судьбы мира приходится решать в отчаянной спешке.
- Вначале мое призвание казалось мне чересчур легким, - говорил он миссис Пеншо. - Разумеется, я понимал, что предстоит борьба, и борьба сложная. И рассчитывал на сплоченность нации, на единство всей империи. А, оказывается, я еще должен создать это единство. Я рассчитывал на верных союзников, а, оказывается, мне нужно их остерегаться. Я думал, что меня поддержат исполненные патриотизма ученый, финансовый и деловой мир, а передо мною бездушные люди, которые не внемлют моим призывам. Я вступил в битву с силами разложения, которые обрушились на весь от века установленный порядок человеческого бытия, - и никогда я не подозревал, что силы эти столь огромны. Только наша армия, наш флот, церковь и самые консервативные слои общества стоят неколебимо среди всеобщего распада и разложения. Они остаются верными себе; они остаются воплощением империи, ее целей и стремлений. На них по крайней мере я могу положиться. Но посмотрите, сколько бедствий обрушилось на меня.
- Мой полубог! - вздохнула миссис Пеншо, но он притворился, что не слышал: ведь иначе обоим будет неловко. Он стал необыкновенно практичен.
- Мне надо так построить мою жизнь, чтобы ни секунды времени, ни грана энергии не пропадало даром. Я окончательно переселюсь сюда. Вас я попрошу следить за моими помощниками и за распорядком моего дня. Насколько возможно, вы здесь, в моем кабинете, создадите для меня домашний уют. Я знаю, я так же спокойно могу положиться на ваш здравый смысл, как и на вашу преданность. Постепенно мы подберем из числа гражданских служащих штат помощников, через которых будет проходить вся информация и на которых ляжет определенная ответственность. У каждого будет свой круг обязанностей. Сейчас нам еще предстоит собрать по винтику эту машину. Экономия сил, энергия, действенность...
Эти замыслы очень быстро принесли плоды, и жизнь Верховного лорда стала строиться таким образом, чтобы заставить его гениальный мозг работать на полную мощность в титанической борьбе, которую вел он во имя того, чтобы не дать империи и всему миру свернуть с пути, освященного традициями.
Сэр Тайтус Ноулз, прежде настроенный столь враждебно, стал теперь хоть и нелюбезным, но верным слугою Владыки Духа, чье величие открылось и ему. И на него, сэра Тайтуса, была возложена обязанность заботиться о силах и здоровье Верховного лорда. Он следил за диетой повелителя и в случае надобности поддерживал этот драгоценный организм различными снадобьями. Бдительно и неусыпно следил он за его химическими реакциями во всех их проявлениях. Он предписывал этому телу надлежащие порции отдыха и сроки сна.
Сэр Тайтус обрел свое призвание.
День и ночь каждые полчаса наготове была какая-нибудь простая пища, котлета или жареный цыпленок. Настало ли время подкрепиться? Если нет, блюдо уносили, а взамен, строго по часам, появлялось следующее. Диван или постель тоже всегда были наготове, чтобы Верховный лорд мог прилечь отдохнуть или поспать.
Войну и дипломатию нередко сравнивали с игрою в шахматы, но это шахматы с доскою неопределенной величины и формы, с фигурами, которые внезапно обретают неограниченную мощь и движутся, куда и как им угодно. И чтобы довести эту игру до победного конца, надо уметь в любую минуту быть готовым к любой неожиданности. В комнате Верховного лорда стоял почти пустой стол, с которого были изгнаны все бумаги, не требующие в данный момент внимания. Обычно на этом столе только и было, что графин с водой, стакан и серебряная ваза, куда миссис Пеншо каждый день ставила свежий букет простых, но красивых цветов. Только она, она одна, безмолвная и внимательная, пребывала в этой комнате с Верховным лордом, - единственное существо, чья постоянная близость не мешала работе его могучего ума. Отсюда он переходил то в просторное помещение, где генерал Джерсон и фельдмаршал Кэппер склонялись над столами, на которых были разложены карты, то в другие комнаты, где хранились книги и картотеки для всевозможных справок и секретари и специалисты только и ждал к случая подоспеть с ответом на любой вопрос. Поодаль, чтобы шум не тревожил Верховного лорда, размещались машинистки и всевозможные переписчики. Еще дальше были комнаты, где курьеры ждали поручений, посетители - приема и так далее.
Сэр Тайтус предписал Верховному лорду гимнастические упражнения, которые он должен был проделывать в особом помещении с искусственно повышенным содержанием кислорода, в костюме, напоминавшем об атлетах Спарты, - костюм этот не стеснял движений Верховного лорда и был ему очень к лицу. Здесь же он ездил верхом на седле без лошади, которое, однако, вставало на дыбы, что было весьма полезно для организма седока; или же работал веслами на воображаемых лодочных гонках, причем стрелки специальных циферблатов указывали достигнутую им скорость; либо забивал кожаные мячи, либо крутил педали неподвижных велосипедов, либо запускал мячи для гольфа в мишени, которые автоматически отмечали силу удара и расстояние, - результаты (об этом позаботился сэр Тайтус) неизменно были таковы, чтобы порадовать Верховного лорда и укрепить его веру в себя. А раз в день он выезжал с миссис Пеншо на прогулку, чтобы вдохнуть суровый и все же бодрящий воздух столицы.
В целом Верховный лорд вел в ту пору жизнь простую и скромную, всецело отданную неустанным трудам во имя благороднейших традиций человечества.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
1. ОРУДИЯ ОТКРЫВАЮТ ОГОНЬ
Когда возникла угроза, что Канада покинет своего союзника, у Верховного лорда оказалось в общей сложности ровным счетом пятьдесят три минуты на то, чтобы все обдумать и принять решение. Узнав впервые об этом прорыве единого фронта Британской империи, он смог посвятить раздумью около получаса подряд утром, прежде чем встать с постели; и еще двадцать три или двадцать четыре минуты он думал над этим урывками, по две, по три минуты зараз. Да еще несколько минут он обдумывал сходную задачу относительно Австралии и Южной Африки. И он решил быть твердым и непреклонным как с Канадой, так и с Америкой.
По правде говоря, ни этот, ни какой-либо другой вопрос, который ему приходилось решать, он вовсе и не обдумывал. Энергичные люди никогда ничего не обдумывают. Они просто не могут думать. События развиваются слишком стремительно. Порою человек действия приостановится, и может показаться, что он размышляет, на самом же деле он лишь перебирает те мысли и представления, которыми успел запастись прежде, чем стал человеком действия. Подобно многим англичанам его склада и культуры. Верховный лорд издавна затаил в душе злую обиду на преуспевающих американцев. Давно он подавлял жгучее желание показать Америке, где раки зимуют. Пусть не задается! И в такую критическую минуту чувство это не могло не вырваться на свободу.
Он решил без всякого предупреждения устроить грандиозные морские маневры, перебросив через Атлантический океан, к бухте Галифакса, все линейные суда и вообще весь флот, какой удастся сосредоточить. Это будет как ход королевой в шахматной игре - ход через всю доску, дерзкий, грозный, совершенно меняющий положение. Нежданно-негаданно надвинется на берега Новой Шотландии устрашающая боевая сила, и одному богу известно, какой ей дан приказ и каковы ее намерения. Флот пойдет с северо-востока, избегая обычных морских путей, тогда его появление наверняка застигнет Америку врасплох. Пусть этот внезапный удар нарушит душевное равновесие всего континента.
Мощная эскадра войдет в залив св.Лаврентия, отряд мелких судов, отделившись от нее, направится на всех парах вверх по реке к Оттаве, а главные силы, предшествуемые заслоном из множества юрких эскадренных миноносцев, торпедных катеров и аэропланов, растянутся огромной дугой к востоку от мыса Кейп-Сейбл - гигантский полумесяц в грозной близости от Нью-Йорка. Когда этот маневр будет завершен, на протяжении доброй тысячи миль ни один пароход, совершающий рейсы до Нью-Йорка, Бостона, Галифакса, не сможет ни войти в эти порты, ни выйти из них, не оказавшись в поле зрения по меньшей мере одного британского военного корабля, находящегося в полной боевой готовности. Линейным кораблям и крейсерам надо будет отдать приказ все время оставаться на виду и держать торговые суда в страхе божьем. Все это наверняка произведет на Канаду и на Соединенные Штаты потрясающее впечатление. Насколько известно было Верховному лорду, больше половины американского флота находилось в это время в Тихом океане; эти суда не выпускали из виду Японию, базой им служила бухта Сан-Франциско; судя по сообщениям разведки, многие суда стояли на ремонте; таким образом, перевес британских военно-морских сил будет бросаться в глаза даже самым отъявленным тупицам. А сейчас надо всячески оттягивать переговоры с Вашингтоном до тех пор, пока можно будет продемонстрировать ему свою силу.
Еще ровно сорок две минуты понадобилось Верховному лорду на то, чтобы отдать важнейшие приказы, необходимые для задуманного грозного шага. И снова он ощутил всем существом, что важнейшие исторические решения приходится принимать с бездумной поспешностью. Он понял, что поступки, меняющие весь ход истории, - это всего лишь внезапное и рискованное подведение весьма приблизительных итогов всех прежних мыслей.
Множество других неотложных дел требовало внимания Верховного лорда. Его не покидало ощущение, что он что-то делает не так, как надо. Но у него просто не было времени подумать и взвесить - много ли шансов, что его попытка запугать Новый Свет кончится провалом. Казалось, это единственный выход, только так и можно остановить нарастающую американскую опасность и тем самым покончить с двусмысленной нерешительностью европейских государств. Он отогнал тайные сомнения, теперь надо было тщательно разобраться: насколько велики выгоды и трудности, которые возникнут, если временно использовать японские войска для несения службы в Индии. Это была следующая неотложная задача, которую ему предстояло решить. Бенгалия с ее вечным неповиновением и тлеющими там и сям мятежами явно прогнила насквозь; из-за постоянных разрушений совсем разладился железнодорожный транспорт, а русско-афганское наступление развивалось куда энергичнее, чем можно было ожидать. Верховный лорд понял, что он плохо информирован о положении дел в Индии.
Приказы Верховного лорда не могли быть выполнены с той быстротой, на какую он надеялся. У адмиралтейства, как видно, были свои соображения, там считали, что не слишком мудро совсем оголить берега империи, а многие военные суда оказались не вполне готовы к походу, и это вызвало неизбежные оттяжки и отсрочки. Слишком долго Британское адмиралтейство было государством в государстве. Да, когда-то эта истина была известна Верховному лорду, а затем он упустил ее из виду.
Прошло целых три дня, прежде чем великий флот пустился через Атлантический океан. В состав эскадры входили: "Родни", "Повелитель" и еще три корабля того же класса, "Барэм", "Гневным", "Малайя", и еще два линейных корабля, "Гуд", "Славный", и еще один линейный крейсер, а также авианосцы "Герой", "Отважный" и "Великолепный". Впереди эскадры шел, прикрывая ее левое крыло, заслон из эскадренных миноносцев и легкие крейсеры-разведчики.
Передовой отряд флотилии мелких судов вышел из Плимута на двенадцать часов раньше, чем двинулись в путь линейные корабли, которые сходились от северных и южных побережий Британских островов к условленному месту южнее мыса Фарвел.
Назавтра Верховный лорд узнал, что американский флот уже пришел в движение. Он не ждал такой быстроты и не думал, что в море выйдут такие крупные силы. Вскоре ему сообщили, что американская эскадра, точный состав которой еще не выяснен (но, как уже известно, в нее входят "Колорадо", "Западная Виргиния" и по меньшей мере десяток других линейных кораблей), собралась между Азорскими островами и Мексиканским заливом и направляется на север, видимо, с намерением перехватить британский флот, прежде чем он достигнет берегов Канады. Делая свой ход королевой. Верховный лорд никак не рассчитывал, что американцы смогут встретить его столь мощными силами. Но теперь этот ход уже нельзя было взять назад.
В следующие три дня северная часть Атлантического океана и впрямь напоминала шахматную доску. Через тридцать шесть часов после того, как Верховный лорд принял свое решение, враждебные флоты сошлись так близко, что могли уже переговариваться по беспроволочному телеграфу, и в одной из дальних комнат, окружавших его кабинет, огромная карта Атлантического океана, утыканная флажками и испещренная пометками, позволяла ему все время следить за ходом игры.
Ни английское, ни американское правительства не стремились возбуждать народные страсти чересчур подробными сведениями о зловещих маневрах двух флотов. В сущности, целых три дня ни то, ни другое правительство даже не признавалось официально, что ему известно об этом передвижении военно-морских сил. Газетам ничего не сообщали, всякие расспросы пресекались. Американский президент, по-видимому, старательно готовил какую-то декларацию или манифест - словом, без пяти минут ультиматум. Два могучих флота неотвратимо сближались, а два правительства все еще воображали, что в последнюю минуту какое-то чудо поможет избежать столкновения.
В ночь на 9 мая, вскоре после полуночи, флоты сблизились настолько, что передовые суда уже различали в темноте прожекторы и световые сигналы противника. Обе эскадры двигались очень медленно, все время освещая себе путь прожекторами. Двигаться приходилось с большой осторожностью. В этом году с севера в небывалом количестве дрейфовали льды, да и чем ближе к Ньюфаундленду, тем больше становилась опасность заблудиться в тумане. То один, то другой корабль неожиданно исчезал в клубах тумана и так же неожиданно появлялся вновь. Ночь была тихая, пасмурная, море спокойное, далеко на юге в облаках играли отблески света, - для англичан это были первые зримые предвестники того, что американцы уже близко. Адмиралы продолжали переговариваться по беспроволочному телеграфу, но, помимо этого, обе стороны никак не общались друг с Другом, хотя внутри каждой эскадры связь была самая оживленная, эфир был полон шифрованных донесений и приказов.
Обе эскадры шли с зажженными огнями; все делалось так, словно мир еще не нарушен, и те, кто уцелел после этой битвы, с изумлением рассказывали, что зрелище это ничем не напоминало войну. Только и слышно было, что ровный рокот машин, плеск и свист рассекаемой кораблями волны да размеренное гудение аэропланов над головой. Все очевидцы единодушно утверждают, что на кораблях почти не слышно было человеческого голоса. Люди молчали в каком-то благоговейном страхе, словно чуяли, что в этом походе на запад их сопровождает сама судьба. Неподвижно застыв на палубах, они следили, как бродят взад и вперед мертвенно-бледные лучи прожекторов, вырывая из тьмы и обшаривая то один, то другой крейсер или миноносец, исследуя какой-нибудь беззвучно проплывающий мимо островок тумана. Внезапно в луче прожектора вырисовывался ослепительно-белый и четкий корабль - и вновь погружался во тьму, и только и можно было различить несколько огоньков на борту или на мачтах. И опять взоры обращались к югу, к далеким отсветам, мерцавшим в облаках над американской эскадрой, все еще скрытом за горизонтом.
Как бывало со всеми морскими сражениями, история этих роковых часов перед грандиозной битвой в Северной Атлантике остается темной и запутанной. Здесь тоже все разыгралось с такой быстротой, что почти невозможно установить точную последовательность события. Что было известно такому-то и такому-то капитану, когда он отдавал тот или иной приказ? Было ли вообще получено то или иное известие? Ясно, что корабли американского флота еще только собирались все вместе и при этом на ходу описывали широкую дугу южнее английской эскадры. Англичане в это время шли на юго-запад, к Галифаксу. Американский адмирал Сэмпл постепенно выстраивал свои силы параллельно курсу англичан. По беспроволочному телеграфу он условился с их адмиралом до рассвета не пересекать определенную границу; пока не настанет день, обе эскадры будут двигаться рядом, причем их разделит полоса воды не менее чем в пять миль шириной. Затем он решил сообщить сэру Гектору Грейгу, британскому главнокомандующему, суть полученных им, Сэмплом, инструкций.
- Мне даны инструкции, - извещал он, - патрулировать в северной части Атлантического океана и принять все необходимые меры для предотвращения каких-либо недружественных действий против Канады или Соединенных Штатов в американских водах.
- Мне даны инструкции патрулировать между Великобританией и Канадой и, базируясь в Галифаксе, выслать отряд легких судов к заливу Святого Лаврентия, - был ответ сэра Гектора.
Каждый доложил о создавшемся положении своему правительству. Верховного лорда разбудили чуть свет, и он сидел, в белой шелковой пижаме, с чашкой чая в руках, и размышлял.
- Ничего не должно случиться, - сказал он. - Грейг отнюдь не должен стрелять, если только сначала по нему не откроют огонь. Пусть идет тем же курсом... Американцы, видимо, растерялись...
В Вашингтоне была еще ночь, и американский президент так и не ложился.
- Велики ли силы англичан? - спросил он.
Этого в точности никто не знал.
- Этот ничтожный Муссолини из Вестминстера чересчур обнаглел! Не понимаю, с какой стати мы должны ему уступать. И вообще, черт возьми, похоже, что ни им, ни нам невозможно уступить. Неужели нет никакого выхода?
- Неужели нет никакого выхода? - спросил Верховный лорд, забыв про свой чай.
- Военные корабли для того и строятся, чтобы воевать, я полагаю, изрек некто в Вашингтоне.
- А, бросьте вы городить чепуху! - рассердился президент. Удивительное дело, он говорил именно таким тоном, какого ждал бы от него ученый поборник империи. - Мы их строим потому, что нас оседлали военные эксперты, будь они неладны. Я очень жалею, что мы влипли в эту историю.
Остроумный субъект в Вашингтоне предложил отдать американскому флоту приказ развернуться к югу и затем двинуться на восток, к берегам Англии: тогда Грейгу придется либо всем флотом двинуться вслед, либо разделить свои силы, либо, наконец, оставить Англию незащищенной.
- И мы окажемся в том же положении, но уже у берегов Ирландии, возразил президент.
На него нашло какое-то странное затмение, и он так и не понял, что каждый час промедления открывает десятки возможностей для того, чтобы кончить дело миром. Он устал от бессонной ночи и раздражался из-за каждого пустяка.
- Мы не можем допустить, чтобы две огромные эскадры разгуливали взад и вперед по Атлантическому океану и не сделали ни единого выстрела. Это курам на смех. Нет уж! Когда мы строили военный флот, мы хотели, чтоб это был военный флот, а не черт знает что. И вот у нас есть военный флот - и таким он и должен быть - и пусть действует как положено. Пора покончить с этой неразберихой. Такая неопределенность невыносима. Пусть Сэмпл не уступает. Сколько еще времени они смогут без последствий идти параллельным курсом?
Проворный молодой секретарь пошел навести справки.
Тем временем Верховный лорд облачился в теплый халат и карандашом начерно набрасывал блестящий меморандум президенту. Меморандум должен был звучать примирительно, но по сути своей выражать полную непреклонность. Он должен был совсем по-новому, смело и властно, поставить далеко не решенный вопрос о свободе морей. Комната была залита солнцем - и в его веселых лучах на столе Верховного лорда сияли свежие ландыши - об этом позаботилась миссис Пеншо. Ее заранее вызвали, чтобы она привела меморандум в надлежащий вид, как только он будет закончен.