— Мы едем в гостиницу, — совершенно неожиданно закончила Вон. — Прости, мама, но я тебе ничего не скажу. Не имею права. Дело государственной важности! — уважительно указала куда‑то наверх она. Агнесс посмотрела туда же, но кроме ночного неба и дворового фонаря ничего интересного не увидела. — Видела ФБРовца? Вот! И вообще я теперь... я теперь... я теперь работаю на государственную безопасность, вот!
Неожиданно вырвавшаяся придумка оказалась очень удачной. Агнесс Ли, разумеется, стало еще любопытнее, но теперь она уже не решалась ни о чем спрашивать. К вопросам ГБ она всегда относилась с большим уважением. На словах ни в грош не ставила, но в душе относилась с трепетным пиететом.
— Что девочка моя что ты такое говоришь конечно я не буду ни о чем расспрашивать сама расскажешь когда захочешь, — с надеждой сказала она. — Ни о какой гостинице не может быть и речи вы останетесь здесь вашего друга мы положим во второй гостиной со Скоттом...
— Только не со Скоттом! — запротестовала Ванесса.
— Чем тебе не нравится Скотт это очень милый человек такой оригинальный такой культурный...
— Скотта не надо! — повысила голос Вон, нервно оглядываясь на Креола.
Маг и так уже давно водил носом — чуял содомита поблизости. Как он объяснял Вон, у гомосексуалистов своя, совершенно особенная аура. И от ауры обычных людей она отличается примерно так же, как запах гнилого персика — от запаха свежего. Мага со слабым желудком в присутствии одного из «меньшинств» вполне может стошнить. Креол брезгливостью никогда не отличался, но это не значило, что ему нравилось любоваться протухшими аурами.
— Между прочим, психологи утверждают, что люди, ненавидящие меньшинства, сами являются латентными гомосексуалистами, — вполголоса сказала ему Вон.
— Все психологи? — кротко уточнил Креол.
— Все... а что?
Креол не ответил. Но, судя по его холодным глазам, отныне все психологи мира заимели смертельного врага. Всех, кто смеет утверждать такое , ждала самая мучительная гибель от руки оскорбленного архимага.
В конце концов все как‑то устаканилось. Но тут из своей спальни выехал дедушка Джо и принялся орать, требуя, чтобы ему немедленно объяснили, какого черта тут происходит, и что делают все эти люди в его доме. Агнесс старательно заработала языком. Старый хрыч слушал очень внимательно, прижав к уху слуховой рожок, и задал своей дочери всего один вопрос — кто такая она сама? Узнав, что это его дочь, он чрезвычайно удивился, и заявил, что у него вообще нет детей: он бы такое запомнил.
Креол вполголоса предложил Вон усыпить тут всех и держать в таком состоянии до самого отбытия на Девять Небес. А еще лучше — вообще не задерживаться из‑за какого‑то дурацкого юбилея, а вернуться домой прямо сейчас.
Надо сказать, Ванесса даже чуть было не согласилась. Не на первый вариант, само собой, а на второй. Но все‑таки пересилила себя и отвергла столь заманчивое предложение — все‑таки большая и дружная семья Рипплов не собиралась вместе уже очень давно...
— Ненавижу родственников!.. — простонала она, просыпаясь рано утром от рева жестяной трубы маленького Чарли. — Боже, восемь часов! Мы же легли только в половине пятого! Нет, нет, ни за что...
Креол с трудом продрал заспанные глаза, посмотрел на ученицу, уже успевшую снова уснуть, потом — на мальчишку с трубой. Чарли, каким‑то образом умудрившийся войти в мансарду, запертую изнутри, с раскрытым ртом пялился на свою тетю и шумерского мага, лежащего рядом. Потом набрал побольше воздуха в грудь и снова поднес к губам трубу — сегодня мальчик играл в горниста.
Дунуть он не успел — ему в лицо прилетела маленькая подушка‑думка, метко брошенная Креолом. Следом поднялся и сам маг. Он спокойно отнял у Чарли трубу, еще спокойнее переломил ее об колено и вернул обломки хозяину.
Чарли немного подумал, а потом открыл рот, чтобы зареветь. Креол быстро обернулся в сторону спящей ученицы, позволил себе какую‑то секунду помечтать о возможности убить этого противного ребенка и закопать где‑нибудь трупик, но все же отказался от такой заманчивой идеи. Очень неохотно. Вместо этого он сделал быстрый жест ладонью, и растянул губы в улыбке, наблюдая, как Чарли пытается реветь, но только беззвучно открывает рот. Заклятие Безмолвия действовало безупречно.
— Охрип, отрок? — ласково спросил он, гладя мальчика по головке. — Смотри, еще раз разбудишь меня, так совсем язык отвалится... Понял?
Креол не любил детей.
— Что‑то скучно... — задумчиво посмотрел в окно он, когда мальчишка с расширившимися глазами выбежал из мансарды. — Зря я все‑таки раба с собой не захватил — в бейсбол бы сейчас поиграли...
Играть в бейсбол Креола научила Ванесса. И они с Хубаксисом очень быстро наловчились играть на пару — вместо биты жезл, вместо мячика Хубаксис... Правда, нравилась такая игра только Креолу.
До самого конца недели в доме царило жуткое столпотворение. Ежедневно прибывала новая порция родственников. Многие из них видели друг друга первый раз в жизни: в последний раз все Рипплы собирались пять лет назад — на предыдущий юбилей дедушки Джо. С тех пор некоторые успели жениться или выйти замуж, у других родились дети (или повзрослели до такого уровня, при котором можно отличить одного ребенка от другого), кое‑кто умер. Всех порадовал кузен Стив, невесть с какой радости переметнувшийся в кришнаиты и заявившийся в оранжевом платьице и с бритой головой.
Впрочем, Ванесса куда сильнее ждала и никак не могла дождаться другую кузину — Глэдис. Эта высокомерная дурища ужасно пыжилась тем, что ее муж дорогущий пластический хирург, работает в Голливуде и здоровается за руку с самыми крупными звездами. Креол, конечно, пока что не был мужем Вон (впрочем, она над этим работала), но в профессионализме мог дать сто очков вперед всем американским хирургам вместе взятым. А насчет репутации... Кинозвезды — это, бесспорно, очень внушительно, но рядом с императорами, высшими демонами и богами даже Аль Пачино покажется маленьким и незначительным. И уж конечно мужу Глэдис никто и никогда не построит даже часовенки!
Кстати, когда Ванесса вспоминала, что в Зингенцефельде уже выбрали место, на котором возведут храмее имени, у нее начиналась натуральная истерика. Поэтому она старалась об этом не думать.
Но она, по крайней мере, рассчитывала, что здесь, в дедушкином доме, будет избавлена от всяческой нечисти, в последнее время буквально кишащей вокруг. Однако не тут‑то было.
Это произошло, когда они с Креолом поднимались к себе. Лод Гвэйдеон уже отправился на боковую — его все‑таки разместили отдельно ото всех, хотя и в самой крохотной комнатушке, почти чулане.
— Мама, мама, не надо, ну правда, оно там, правда!!! — вдруг завопил кто‑то в соседней комнате.
— Привет, Хэл, — сунула голову в дверной проем Ванесса. — Что за проблемы?
— Привет, Вон, — смахнула пот со лба Хелен — еще одна кузина. Она недавно развелась, и теперь воспитывала дочь в одиночку — бывший муж не желал иметь ничего общего с прежней семьей. — Слава богу, ты здесь, а то я уже замучилась! Джил, помнишь тетю Вон? Она полицейский! И вот она в детстве никогда не выдумывала таких глупостей!
— Я и не выдумываю! — оскорбленно пискнула маленькая Джилиан. — Оно правда там!
— А что случилось‑то? — вошла внутрь Ванесса. Следом вступил предельно равнодушный ко всему Креол.
— В шкафу чудовище, — совершенно серьезно сообщила четырехлетняя девочка, указывая на огромный платяной шкаф, занимающий треть комнаты. Этот образчик старинной мебели принадлежал еще прадеду дедушки Джо, прибыл с родины предков — Ирландии, и давно стал настоящей семейной реликвией. — Я его видела!
— Джил, когда я в детстве гостила у дедушки Джо, всегда спала в этой самой комнате, — ласково сказала Ванесса, присаживаясь на край кровати. — И мне тоже тогда казалось, что в этом шкафу живет монстр... Но там ничего не было!
— Нет, есть! — упрямо твердила Джилиан.
— Вот, смотри! — демонстративно открыла дверь Хелен. Внутри не было ничего, кроме одного‑единственного старого пальто. — Никаких чудовищ! Ну где ему тут спрятаться?
Как только дверь дряхлой развалины распахнулась, Креол тут же подобрался, моментально утратив равнодушный вид. Он потянул носом воздух, а потом молча вошел в шкаф, не обращая внимания на ошалелые глаза Хелен. Вот Ванесса смотрела совершенно спокойно — привыкла давным‑давно.
— А тут и правда кое‑что есть... — пробормотал маг, аккуратно прикрывая за собой дверь.
Некоторое время все было тихо. А потом внутри кто‑то злобно зарычал сразу на два голоса (в одном из них Вон узнала своего учителя), что‑то начало дубасить в стены, потом раздался жуткий грохот, тоскливый вой, неприятный хруст, из щелей потянуло дымком и все снова стихло...
— Я его убил! — приглушенно сообщил Креол изнутри.
— Ну вот видишь, — облегченно вздохнула Хелен, прикрывая дочь одеялом. — Дядя Креол убил злое чудовище. Теперь ты будешь спать?
— Буду, — все еще настороженно пообещала Джилиан. — А он правда его убил?
— Ну ты же сама слышала, — улыбнулась мама, чмокая ее в лоб. — Слышала, как оно плакало? Сейчас дядя Креол там уберет и пойдет спать. И ты тоже спи!
Торопливо выходя из комнаты (ужин почти остыл), она показала Ванессе оттопыренный большой палец и прошептала:
— Классный парень! Эх, вот бы Джил такого папу... Нет, а актер, актер какой — так натурально все звучало! Даже зажигалкой надымил! Я сама почти поверила! Повезло же тебе, Вон...
— Еще как повезло... — медленно кивнула Ванесса, торопливо выпроваживая кузину — дверь шкафа уже открывалась.
Креол вышел веселый, крепко сжимая нечто маленькое, мохнатое, с несоразмерно огромной головой и длиннющим носом. Без сомнения, мертвое — со сломанной шеей обычно не живут. При виде этой твари Джиллиан радостно заверещала, моментально узнав «чудовище из шкафа».
— Букка, — ответил на молчаливый вопрос Ванессы Креол. — Мерзкая тварь, иногда заводится в старой мебели. Мелкий очень — оголодал сильно. Питается человеческим страхом, как анамрад, набирается сил и растет. В обычном состоянии невидим для всех, кроме маленьких детей... и магов, конечно.
— Я же говорила! — гордо подбоченилась девочка. — Я же говорила, говорила! Правда ведь, тетя Вон? В шкафу есть чудовище!