— О, так они еще остались? — приятно удивился Креол, рассматривая Стоунхендж. — Надо же, я думал, не простоят... Он еще работает?
— Кто работает?.. — еле‑еле смогла выговорить Ванесса.
— Ну, он все еще светится? — досадливо поморщился Креол. — Хотя бы иногда?
— Нет... и никогда не светился...
— Значит, сломался, — пожал плечами маг. — Оно и понятно — вон как его потрепало‑то... А это единственный, или другие тоже сохранились? А то их много было... В мое время такие повсюду стояли.
— И что это такое?! — начали жадно разгораться глаза Вон. Она уже видела заголовки газет — «Разгадана загадка Стоунхенджа!»
— Да как бы тебе объяснить... — задумался Креол. Потом обратил внимание на компьютер, спокойно стоящий в уголке, и указал на него: — Вот примерно то же самое.
— Это компьютер?!
— Ну да. Вычисления всякие... Между мирами, опять же, можно было переходить, демонов вызывать. Своего рода многовариантный ритуальный круг. Хороший артефакт, полезный... У меня в Шахшаноре тоже был такой, только маленький.
— М‑мгм... — лихорадочно начала листать альбом Ванесса. — А вот это?! Это для чего строили?
Креол без особого интереса посмотрел на фото Великой Китайской Стены и, не задумываясь, ответил:
— Для защиты, конечно. Когда Гиперборею поглотила Мертвая Чума, богдыхан Чина Ши Хуан Ди прибегнул к радикальным мерам. Он мобилизовал все ресурсы, запряг всех своих магов и нанял многих иноземцев, и в кратчайшие сроки воздвиг эту стену. Благодаря заклятию Нерушимости она должна была простоять тысячи лет! И, как видишь, простояла. Потому‑то и Чин по сей день существует... А вот Гиперборея превратилась в миф. А от чего она погибла, лучше спроси паладина — в Каабаре такое бывало часто... В Кнегздеке, например.
— А откуда ты про Шихуанди‑то знаешь? — удивилась Вон. Благодаря отцу она кое‑что знала о родине предков. Не так уж много — она никогда не интересовалась историей, но все‑таки кое‑что. — Он жил... черт, не помню, но вроде в двухсотом, что ли, году... до нашей эры, кажется.
— Богдыхан Цинь Ши Хуан Ди, — выделил каждый слог имени Креол, — в честь которого назвали вашу страну, жил за восемьсот лет до моего рождения. Это был один из величайших магов в истории нашего мира, ему служили тысячи духов и демонов!
— А еще он был наполовину джинном! — вставил свой комментарий Хубаксис.
— Правильно, его отец был кафским маридом, — подтвердил Креол. — Этот джинн правил Чином сорок лет... и хорошо правил! А потом на престол взошел его сын Цинь, и просидел там сто семьдесят лет. Это был великий человек! Гордость нашей расы! Хотя вполне может быть, что в его честь потом называли и других богдыханов... Кстати, мы уже подлетаем — пошли, посмотрим, где там лучше приземлиться. Коцебу надо спрятать понадежнее — мне почему‑то кажется, что в этом городе мы задержимся надолго...
Креол никогда не умел предсказывать будущее. Но в этот раз он угадал.
Глава 12
Мир вам, жители Багдада!
Коцебу высадил троих пассажиров на берегу реки и вновь поднялся в воздух, все это время оставаясь невидимым. Креол приказал Хуберту перебраться на маленький островок посреди реки — вокруг Баан‑диль‑Ламмариха на много километров простирались рисовые поля, и оставлять там большой дом было небезопасно. По той же причине маленький отряд высадился довольно далеко от городских стен — три человека, прилюдно появившиеся из пустоты, неминуемо привлекли бы ненужное внимание.
В южном полушарии Рари заканчивался август. В это время года Тлоаль всегда разливался, затопляя окрестные поля и принося на них тысячи тонн плодородного ила. Почти одновременно с сезоном разлива начинался сезон дождей. Собственно, первое напрямую зависело от второго. В общем, было довольно мокро.
Куда ни посмотри, везде промокшими грибками торчали краснокожие землепашцы, одетые в почти одинаковые светло‑коричневые хламиды и выцветшие зонтошапки. Несмотря на немилосердный ливень и раскисшую от воды землю, ноги в которой увязали почти по колено, они невозмутимо вспахивали поля. Благодаря плодородности Тлоаля в северном Чрехвере снимали по два урожая в год.
Ни один из них не улыбался — и не только потому, что обстановка мало располагала к юмору. Просто в Чрехвере считалось, что улыбаться, а тем более смеяться во время пахоты — плохая примета. Земля решит, что смеются над ней, обидится и не позволит семенам прорасти. А в данном случае плохой урожай был особенно нежелателен.
Эти пахари работали не на себя — все земли вокруг столицы принадлежали султану. Но каждый земледелец Чрехвера обязан был один месяц в году бесплатно вкалывать на властелина. И горе ему, если урожай окажется скудным! То же самое касалось и всех остальных профессий: горшечник должен был отдать каждый двенадцатый горшок, свечник — двенадцатую свечу, ткач — двенадцатую одежду. Даже столь нестандартная профессия, как блудница, облагалась точно таким же оброком. И это еще только «рабочий» налог — а ведь немалую часть приходилось выплачивать и деньгами!
Внимание Ванессы сразу привлекли рабочие животные, тащащие плуги. Урроги, огромные и очень сильные создания, тянули свою лямку, философски жуя жвачку, да время от времени взревывая. В каждом было тонны три веса, а внешне они походили на слегка карикатурных буйволов — передние ноги очень длинные и толстые, а задние наоборот — короткие и худые. Эти существа не имели ничего общего с земными копытными — их конечности оканчивались широкими мягкими «лепешками» с кожаными перепонками между удлиненных пальцев, благодаря чему тяжеленный уррог мог свободно ходить даже по зыбкой почве. Из спины у них торчали рога — четыре пары изогнутых рогов, похожих на вывернутые ребра. Вообще‑то, это они и были — каждое восьмое ребро уррога росло не вниз от позвоночника, а вверх. Для чего подобное приспособление могло применяться, оставалось загадкой — уррогов одомашнили так давно, что в диком состоянии они не сохранились совсем.
Это животное очень широко использовалось в Чрехвере. В отличие от Нумирадиса и Серой Земли закатонцы никогда не видели лошадей, и единственным ездовым животным у них был все тот же уррог. Масса преимуществ — очень силен, невероятно вынослив, может очень долго не есть и не пить, кроткий нрав, благодаря которому управлять способен и ребенок... Но в придачу три недостатка, из‑за которых многие путешественники предпочитали передвигаться пешком. А уж в городские пределы уррогов вообще не допускали.
Первый недостаток — медлительность. Средняя скорость уррога — два с половиной километра в час. Скорость асфальтового катка. Второй недостаток — шум. Никакие силы не могли заставить уррога сохранять молчание дольше десяти минут — они то и дело начинали реветь. А ревели они так, что могли посрамить знаменитые трубы Иерихона. Их никогда не подпускали близко к жилым домам — уснуть в непосредственной близости от уррога пока еще не удавалось никому. Они ревели даже во сне. И, наконец, третий недостаток — запах. Даже сейчас, в ужасный ливень, Ванесса брезгливо морщилась и зажимала нос — от уррогов шибало так, что можно было упасть в обморок.
Идти было неудобно. Креол еще кое‑как справлялся, его одежда вполне подходила для таких условий, а вот Ванессе и лоду Гвэйдеону пришлось туго. Паладин с каждым шагом проваливался в топкую грязь почти по колено, полы балахона бо‑шо отяжелели, и за ним тянулся самый настоящий шлейф из коричневой жижи. Обычные бо‑шо в таких случаях просто поднимали полы, как делают женщины, переходя глубокую лужу, но паладин так поступить не мог — слишком много людей было вокруг, кто‑нибудь мог увидеть его доспехи. Да, пахари выглядели очень флегматично и практически не обращали внимания на путников, но кто поручится, что среди них не окажутся соглядатаи султана?
— Дурацкая юбка! — чуть не плакала Вон. — Дурацкие туфли! Кто только придумал такую моду?! Ноги как будто связаны вместе! Неужели у них не бывает женщин в штанах?!
— Сейчас что‑нибудь придумаем... — на миг задумался Креол.
У архимага слова никогда не расходились с делом. Креол моментально решил проблему — он наклонился, взялся за края юбки и резко рванул их в разные стороны. А потом связал концы. Получилась вполне сносная юбка‑брюки.
— А еще мне мокро, — пожаловалась Ванесса. — Дождь. Грязь. И эти зверюги пахнут, как стадо скунсов, объевшихся гороха...
— Такой дождь так запросто не прекратишь... — проворчал Креол, окидывая взглядом небосклон, завешенный тучами. — Самый легкий способ — просто отпихнуть тучу в сторону. Но тут их очень уж много...
— Но я промокла, как бобер в бане! — возмущенно заявила девушка. — Сделай что‑нибудь!
— Можно воздвигнуть защитный полог, — задумался Креол. — Но тратить такое заклинание на защиту от дождя — все равно, что стричь ногти топором... Маг не обращает внимания на такие мелочи.
— Я не маг! И я промокла! — упрямо твердила свое Вон.
— Леди Ванесса, мы все промокли, — сочувственно развел руками лод Гвэйдеон. — Эти желтые тряпки так неприятно липнут к доспехам... Помните, вы жаловались, что одежда прорезинена? Подумайте, каково бы вам пришлось без этого...
— Мог бы не напоминать...
Креол тем временем хмуро инспектировал насквозь промокшую сумку. Магическая книга не пострадала — при желании ее можно было опускать даже в серную кислоту. Цепь, жаровня и чаша отнеслись к воде равнодушно. Наглухо запертые флакончики и ковчежцы тоже остались сухими (изнутри). Но вот Хубаксис, сладко дремлющий в этой самой сумке... Он так и не проснулся, и теперь плавал лицом вниз, время от времени пуская пузыри. Как известно, джинны не дышат в привычном понимании этого слова — их организмы устроены по совершенно иному принципу.
Баан‑диль‑Ламмарих... Крупнейший город Закатона. Центр западной цивилизации. Но его жители и гости из других мест не переставали проклинать основателя своего града — древнего султана Ушшеб‑Ра, прозванного... впрочем, произносить его прозвище вслух прилюдно никто не осмеливался. Сразу два преступления — оскорбление величества и нецензурная брань. Для Чрехвера Ушшеб‑Ра сыграл примерно ту же роль, что для России Петр Первый — посадил страну в помойную яму, предоставив потомкам все это расхлебывать. Да еще и прославился благодаря этому...
Трое путников подошли со стороны северо‑запад‑западных ворот. А всего таких ворот в городских стенах было двенадцать — по числу сторон света. Чрехверцы делили компас на двенадцать румбов. Число двенадцать в этой стране считалось счастливым.
Несмотря на абсолютно раскисшие дороги и беспощадный ливень, в ворота втягивалась бесконечная вереница странников. Большинство пешие. Кое‑кто в паланкинах — этот вид транспорта пользовался популярностью у высших слоев общества. Некоторые толкали перед собой нагруженные тележки, но очень медленно — из‑за налипшего слоя грязи колеса вращались с огромным трудом.
Лод Гвэйдеон чувствовал себя очень неуютно. Происходи дело на Каабаре, сейчас все уже расступались бы, пропуская паладина без очереди. Тут же на него никто не обращал внимания — монахи бо‑шо никакими особыми привилегиями не пользовались. Креолу с Ванессой тоже никто не поспешил уступить дороги — одеты они были небедно, но и богачами не выглядели. Так, средний класс.
Маг сначала хотел просто запустить колонну Железного Воздуха и освободить проход, но потом вспомнил просьбу Инанны вести себя потише и неохотно встал в общую очередь. Лод Гвэйдеон, который ожидал только кивка своего шефа, чтобы раскидать все это мужичье, невозмутимо присоединился к нему.
Ванесса же, с каждой минутой все сильнее дрожавшая от холода, не пожелала подчиняться общему правилу. Она быстренько обогнула очередь, подбежала к толстому чиновнику в будочке и что‑то ему зашептала. Сначала государственный муж сурово насупил брови, но потом несколько предметов перешло из рук в руки, и красное блинообразное лицо сразу подобрело. Бюрократ брезгливо цыкнул на мужичка, оттиснутого Ванессой в сторону, и начал неторопливо выписывать разрешение на проход. На бумагу упали еще два серебряных кругляшка с квадратными дырками в центре, и перо застрочило втрое быстрее.
— Так мы можем проходить? — вежливо уточнила Вон, забирая листок (в Чрехвере делали довольно качественную рисовую бумагу).
— Да здравствует султан! — прижал руки к сердцу будочник.
— Да здравствует, — не стала спорить девушка. — Но все‑таки — теперь можно?
— Да !.. здравствует султан! — старательно выделил первое слово толстяк, раздраженно глядя на непонятливую девицу.