Лода Гвэйдеона и Логмира растолкало в разные стороны — маг использовал заклятье Железного Воздуха, чтобы остановить поединок. Они оба тяжело дышали, но взирали друг на друга с огромным уважением — доселе эти двое не встречали равных себе... Нет, лод Гвэйдеон встречал — лода Каббаса, но тот уже не был человеком в полном смысле этого слова...
На сей раз в город отправились все четверо. Сегодня должно было состояться шествие султанского кортежа — по реке прибывало посольство Испогари, и султан сам собирался прибыть в порт на встречу. Креолу хотелось посмотреть на этого монарха.
Ни на минуту не прекращающийся ливень очень способствовал сохранению конспирации — когда заботишься только о том, как бы с головы не слетела зонтошапка, как‑то не до того, чтобы еще и рассматривать лица прохожих. Хотя на стенах порой попадались самые настоящие плакаты типа «Разыскивается опасный преступник». Не бумажные, само собой — бумага в такую погоду превратилась бы в кисель уже через часок‑другой. В Чрехвере имелся своего рода заменитель, производимый из коры раз‑баа — одной из самых распространенных пород дерева. На ощупь он больше всего напоминал плотный картон, и воды не боялся. Только вот писать на нем обычным пером не получалось — приходилось использовать специальное резало.
— Не похож, — с неудовольствием сорвал одну из картонок Логмир. — Нос слишком длинный. Кто так рисует?..
— А откуда их так много? — удивилась Ванесса, срывая другую. — И все одинаковые. Тут же печатных станков еще не изобрели...
— А ты думаешь, я один умею копировать предметы? — хмыкнул Креол, с неудовольствием наклоняя голову — на его зонтошапке образовалась глубокая вмятина, и там скапливалась вода. — Такие листочки любой маг может размножить за пару часов...
— Святой Креол, а вот это не похоже на Логмира! — нашел другой плакат лод Гвэйдеон.
Действительно, это была скорее листовка. Причем с очень нецензурным изображением — там была нарисована уродливая карикатура на султана. Жирный толстяк держался за свое мужское достоинство, стоя на куче навоза, а внизу была подпись: «Самодержец». Правда, шутку могли оценить лишь немногие — восемьдесят процентов горожан не умели читать.
Из соседнего переулка неожиданно вышла внушительная фигура в едко‑желтой хламиде с длиннющими рукавами — монах бо‑шо. На сей раз настоящий. Пузан шел, косолапо переставляя толстенные ножищи, не обращал никакого внимания на дождь и с аппетитом жевал огромный бутерброд. Нижний слой — толстый ломоть нежнейшего свиного сала с мясными прожилками. Верхний слой — еще один ломоть точно такого же сала.
Проходя мимо лода Гвэйдеона, монах окинул его ленивым взглядом, с легким недоумением задержавшись на истощенном лице паладина. Конечно, истощенным оно казалось только на фоне тыквообразной ряхи настоящего бо‑шо. Монах запихал в пасть последний кусок «бутерброда», с явным трудом поднял руку над головой, сотворил пальцами какой‑то странный знак и ожидающе уставился на лода Гвэйдеона.
Паладин на миг замер, лихорадочно соображая, как отвечать, а потом тоже поднял руку и что‑то там показал. Поскольку и у монаха, и у лода Гвэйдеона рукава свисали на добрых полметра ниже ладоней, никто не увидел, что они оба там показывали. Но монах с большим трудом кивнул (подбородков у него было аж четыре, и между ними и шеей трудно было просунуть даже палец), и двинулся своей дорогой.
— Фу, пронесло! — выдохнул Логмир. — Ты, отец, зря под бо‑шо замаскировался — они такие бледные не бывают. Этот подслеповатый, что ль, был... То ли глаза жиром заплыли.
Четверо прошли насквозь длинный узкий переулок и оказались на переполненном людьми проспекте. Вдали уже виднелась вереница флегматичных стражников. За ними плелись десятки рабов, тащащие паланкины. Выше всех вздымался ярко‑красный султанский паланкин — его волокли аж двадцать человек. Впереди него в изящных носилках ехали три очаровательные краснокожие особы.
— Это что — султанские дочери? — спросила Ванесса, вглядываясь в приближающееся шествие.
— Не, это жены, — ответил Логмир. — Любимые.
— У него что — несколько жен?! — возмутилась девушка.
— Тридцать. Да это что — у его папы больше сотни было... Озорной старик был, любил... всех подряд! О‑оу... А ведь зря я тут с вами стою — в кортеже мои знакомцы есть... Меня и султан в лицо знает, и визирь... и вон та жена султана тоже знает. Правда, не совсем в лицо — там темно было...
— Давай мы тебя заслоним, — предложила Ванесса.
Лод Гвэйдеон с готовностью расставил руки, превратившись в живую занавесь — хламида бо‑шо была бы впору даже молодому слону.
— А вдруг? Не, подруга, я лучше пойду себе... Что я тут забыл? Султана я уже видел... Вечером у Кабрума увидимся... У‑йе!
Глаза Логмира расширились — пока он болтал, передний всадник в кортеже подъехал уже почти вплотную. Похоже, большая шишка — на шлеме алая полоска. Даже такое ничтожное количество красного цвета разрешено носить только Очень Важным Персонам.
Голова медленно поворачивается... сейчас заметит разыскиваемого преступника...
Двурукий развернулся и... исчез. Точнее, просто убежал, но с такой скоростью, что стал невидимым! Какой‑то миг за ним даже виднелась размытая белая полоса, как от пролетевшего самолета. Но в следующее мгновение воздух опомнился и вновь вернулся на полагающееся ему место.
Всадник бросил равнодушный взгляд на пустой переулок, на миг задержал взгляд на лоде Гвэйдеоне, маскирующемся под бо‑шо, и снисходительно усмехнулся. Бо‑шо в народе считали слегка ненормальными.
— Но... но... но... — возбужденно указала в ту сторону Ванесса. — Это что было?!
Креол на миг прищурился, вылавливая обрывки ба‑хионь, плавающие в воздухе после исчезновения Логмира, и удовлетворенно улыбнулся.
— Это, ученица, и есть то, что он получил от Султана Огня, — поучительно сообщил он. — Я же говорил, что погружение в ихор так просто не проходит...
— Так это оно и есть... Но что именно ?!
— По‑моему, он просто научился бегать очень быстро, леди Ванесса, — спокойно предположил лод Гвэйдеон. — Если я обращусь к Пречистой Деве, то тоже смогу так, только очень недолго — секунд десять, не больше.
— Вот ведь черт... — удивленно покачала головой Вон. — Флэш долбаный... Слушай, а он от нас не сбежит?
— А он что, пленник? — не понял Креол.
— Ну, вдруг передумает нам помогать и все — ищи‑свищи...
— Так и Кингу с ним, — пожал плечами маг. — Силой я никого не держу — мне нужны соратники , а не рабы!
— Да, как же! — подал голос у него из‑за пазухи Хубаксис. Джинн ужасно дрожал — он терпеть не мог воду.
— Ты не считаешься, — брезгливо посмотрел на него Креол. — Запомни разницу, ученица: черную работу можно поручить и рабу. Даже лучше. Но никогда не иди на важное дело, а тем паче в бой с тем, кому не можешь доверять.
Ванесса дернула его за рукав — паланкин султана подошел уже почти вплотную. Она заметила кое‑что важное — все зрители при его приближении немедленно снимали зонтошапки. В присутствии султана все должны были обнажать головы и низко кланяться. Хорошо хоть, на колени вставать не заставляли — гордый маг вполне мог отказаться опускаться на скользкие булыжники. Вон сдернула головные уборы со своих спутников и яростно зашипела им, чтоб наклонили головы, охламоны.
Красный прорезиненный паланкин проплыл мимо. Султан даже не соизволил выглянуть наружу — больно надо, под такой дождь! Однако собравшаяся толпа буквально пожирала глазами эти разукрашенные носилки. Кое в чьих взглядах Ванесса заметила явную ненависть, но большинство провожало монарха благоговением и обожанием. Саудрон‑Тарк был омерзительным человеком, но очень неглупым хозяйственником. Он создал себе вполне приличный имидж — смягчил налоги, устраивал народу праздники за счет казны, занимался градостроительством. Нынешний Чрехвер нельзя было назвать таким уж процветающим государством, но жилось при Саудрон‑Тарке вполне терпимо. А поскольку его отец тоже правил сносно, народ относился к царственной фамилии с симпатией. Если, разумеется, не считать «Белой Капли». Впрочем, удовлетворить всех пока что не удавалось никому.
— Ну что, много увидел? — ядовито спросила Ванесса. Султан ограничился тем, что высунул из окна пухлую руку — помахать подданным.
— Вполне достаточно, — спокойно ответил Креол. — Аура чистая — чужого влияния нет. Пошли домой.
Третий день прошел без особых событий — Креол обучал Ванессу магии, лод Гвэйдеон и Логмир звенели мечами.
Двурукий рассказал, что действительно может при нужде передвигаться с невероятной скоростью, но старается не применять это умение по пустякам — когда останавливаешься, кожа просто горит. Да еще и подташнивает — очень на вестибулярный аппарат действует. Плюс усталость наваливается. В общем, не халява. Хотя пока бежишь вот так, будто воплощение самого ветра, то чувствуешь себя так... так... Логмир не сумел описать как следует, но его бессвязные реплики напомнили Ванессе рассказ одного ее друга — байкера. Тот примерно так же описывал мотоциклетную езду на пределе скоростей: «Вот! Ну! И! Ваще! Ву‑у‑ух! Круто, motherfucking, в натуре круто!». В общем, Двурукому это безумно нравилось, а с побочными эффектами он стерпелся.
— Понятно, почему тебя трудно поймать, — задумчиво согласилась девушка.
— А то! Да я стрелу обгоню в полете! Был однажды такой случай — пустил я стрелу, да сам за ней! Ноги, ноги! Бегу, бегу! И р‑раз! Обогнал, обогнул, да и — дурак! — перед ней же и встал! Она в меня же и воткнулась! Дурак! Молодой еще был.
Креол закончил переговоры с Хубертом. Домовой доложил, что долго коцебу оставаться на островке не может — сезон дождей в самом разгаре, Тлоаль с каждым днем все больше разливается, и посадочная площадка уже уменьшилась на четверть. Креол успокоил его, приказав послезавтра подогнать дом Катценъяммера к городу. Поскольку Баан‑диль‑Ламмарих по‑прежнему держал границу на замке, маг решил уходить через небеса.
Днем Креол решил заняться обогащением словарного запаса. Он прихватил из коцебу несколько вавилонских рыбок, и решил начать с обучения родному языку Логмира. Двурукий не возражал помочь. К тому же рыбки понравились ему на вкус — он съел три хвостика и поинтересовался, нельзя ли еще. Креол и лод Гвэйдеон проглотили доставшиеся им головы спокойно, а вот Ванесса — с отвращением. Она никогда не любила суши. Хотя результат ее утешил — было очень интересно осознавать, как у тебя в голове всплывают слова языка, который ты никогда не учил. И очень полезного языка — Логмир родился в Ишкриме, а ишкримцы разговаривали на локонском — одном из самых распространенных языков Закатона. Кроме самого Локоно и Ишкрима его понимали в Эстегелеро, Эстебани и Мурнагхе.
Вечером на чердаке «Головы Султана» тоже все было тихо‑мирно. Логмир сидел на куче подушек и бренчал на чираде, вполголоса напевая песенку о самом себе. Лод Гвэйдеон достал у хозяина трактира учебный меч типа «цзянь» из плотной резины (любили в Чрехвере резину, любили) и обучал Ванессу правильно держать его в руках. Она все норовила ухватить его так же, как привыкла держать пистолет. Паладин терпеливо поправлял.
Креол возлежал сразу на двух тюфяках, время от времени покрикивал на Хубаксиса и с удовольствием вел очередную лекцию для своей ученицы. Так что Ванессе приходилось нелегко — сразу два урока одновременно. Сегодня маг рассказывал о видах и способах телепортации. Сам он ей практически не владел, но теорию знал превосходно. Как, впрочем, и все, что мало‑мальски касалось магии.
— Телепортация — всегда риск, — увлеченно говорил Креол. — Немало учеников, поспешив испробовать не до конца освоенное умение, погибли в страшных мучениях. Каковы основные опасности магического перехода на большое расстояние? Фактически только одна — неверные координаты. То есть — ты рискуешь переместиться на то место, где уже находится что‑то другое. Опытный маг не задает конкретной точки, а составляет заклинание, само выбирающее ближайший доступный пункт. Новичок часто ленится это сделать и просто прыгает куда придется. В результате... Если предмет или предметы, оказавшиеся в точке назначения, имеют меньшую массу, чем маг, их просто отбросит. Это же касается и воздуха — его расталкивает в стороны. Но если масса больше... то тут зависит от случая. Если повезет, то в сторону отбросит уже тебя . Это неприятно, но не смертельно. А вот если не повезет... тогда ты окажешься в месте, уже занятом чем‑то другим. И вот тут следует два варианта в зависимости от способа, каким ты телепортировался. «Холодная» телепортация просто перемешает молекулы твоего тела и... ну, допустим, стены. Очень неаппетитное зрелище — похоже на мясной фарш пополам с каменной крошкой. Я однажды такое видел. А если телепортация была «горячая»... чем они отличаются? — неожиданно спросил он.
— Ну‑у‑у... — на миг запнулась Ванесса. Об этом Креол рассказывал всего десять минут назад. — При «холодной» каждая молекула переносится отдельно, сама по себе. При «горячей» все прыгают разом, одним комком. Первая легче и тише, но ощущения неприятные. Правильно?