— Дело в том, что между Убуру и Священным Кратером находится что‑то вроде природного заслона, — вновь развернул карту Витааль. — Видите черту? Это подводная гора, очень длинная и узкая. Со стороны она похожа на каменный гребень. Она прикрывает наших жителей от ядовитых испарений Султана. Возможно, это... хотя точных сведений на этот счет пока нет, одни лишь гипотезы.
— Так значит, в этот кратер никого не пускают? — уточнил Креол, явно уже прикидывая, как будет крушить всех, кто осмелится его куда‑то не пустить.
— Это исключительно в целях безопасности самих любопытных, — поспешил ответить Витааль. — Такие же посты стоят у нас возле большинства глубоких впадин — до принятия этого закона многие молодые эйсты гибли по собственной глупости. К тому же это всего‑навсего предупредительный знак — если кому‑то так уж хочется погибнуть в глубинах, это его личные проблемы... А у вас что, есть безопасный способ опускаться на большую глубину?
— Найдется... — уклончиво ответил Креол. — Хочешь с нами?
Единственный глаз Витааля загорелся жадным огнем. Большие глубины для эйстов всегда были заветной мечтой — как для людей полюса или Луна. Люди Земли свою мечту исполнили — эйсты Рари пока еще нет. Многие века их светлые головы пытались найти способ проникнуть в самое сердце океана, но безуспешно. Увы, эйсты не могли построить ни батискафа, ни батисферы — они не плавили металлов и не строили кораблей. Их ученым даже в голову не приходила идея создать аппарат — они упорно искали способ опуститься в глубину как есть. И безуспешно. А до тех пор им приходилось оставаться в отведенных природой пределах — двести пятьдесят метров, еще глубже эйсты опускаться не способны. Растворимость азота в крови повышается, и эйст умирает. Впрочем, для человека даже это — невообразимая глубь, максимум аквалангиста — какие‑то пятьдесят метров.
— А можно? — с деланным безразличием спросил звездочет.
Креол важно кивнул.
Витааль задумчиво дернул себя за головные плавники, еще немного поковырялся в свитках, а потом решительно подошел к толстой водоросли в углу и начал как‑то странно поглаживать и подергивать листья. Растение завибрировало и начало издавать необычные звуки — словно монотонно гудело в нос. Продолжалось это довольно долго.
— Магистр, а что вы делаете? — наконец не выдержала Ванесса, так и не додумавшись, что бы это могло значить.
— Отправляю... м‑дя, в людских языках нет такого слова... — задумался эйст. — Ну это что‑то вроде письма, понимаете? Я делаю знаки на своем ллейзе, а ллейз в другом месте начинает вибрировать в такт. Его оператор записывает мой хно на пергаменте и отсылает по адресу. Очень удобно.
— Телеграф?! — поразилась Ванесса, подходя поближе. — Ну ничего себе!
— А что тут удивительного, леди Ванесса? — пожал плечами лод Гвэйдеон. — Мы, паладины, тоже можем так делать, и без всяких приспособлений.
— И мы, маги, — присоединился Креол.
— Ну, как видите, и мы, ученые, тоже на что‑то годимся, — улыбнулся Витааль. Эйсты переняли этот жест от людей, но на их рыбьих лицах он смотрелся очень неестественно — не то строение губ. — Все в порядке, я отправил в Верховный Кабинет сообщение о вашей просьбе. Принято к сведению. Думаю, нам не откажут — Кабинет давно хочет разузнать, что именно произошло с Султаном Воды. Ответ придет уже в Убуру — скорее всего завтра. Этот летающий дом сможет добраться до Убуру за сутки?
— Сможет. Собирайся.
Глава 19
Душно здесь что‑то... Окошко, что ли, открыть?
Коцебу плыл над океаном, словно летающий кит. Бронзовый диск тридцати пяти метров в диаметре летел, сопровождаемый еле заметным отражением в воде. Невидимость, создаваемая обктамероном, не позволяла избавиться от теней и отражений.
Витааль прихватил из дома целую кучу каких‑то хитрых приспособлений, явно когда‑то бывших частями живых существ. Особенно интересной оказалась штуковина, похожая на помесь акваланга и пожарного шланга. Спереди к поясу крепится костяная коробка, от нее отходит вытянутое дуло, снабженное парой рычажков. А на спине висит пульсирующий розовый треугольник, соединенный с двумя толстыми стеклянными баллонами, наполненными зеленоватой бурлящей жидкостью. От баллонов идут тонкие трубочки, прикрепленные к передней коробке.
— Это наша новейшая технология, — заявил Витааль, надевая эту штуковину на плечи. — Паровой шипомет! Изобретено всего двадцать лет назад! Под водой незаменимо, да и на воздухе неплохо работает...
Еще эйст прихватил с собой своего рода гарпунное ружье — костяную трубку длиной в руку, заряженную острым шипом, похожим на гигантскую иглу. Сверху к нему тоже был прикреплен маленький баллончик с бурлящей зеленоватой жидкостью.
Ознакомившись с чудесами коцебу, эйст слегка приуныл — раньше он снисходительно считал людей примитивной расой, ничего не понимающей в высоких технологиях. По отношению к рарийцам это и в самом деле было так. Но рядом с достижениями землян телеграф и паровая машина эйстов смотрелись жидковато. Хотя, конечно, необычно
Поскольку далеко не все эйсты владели локонским или чрехверским, Витааля попросили помочь товарищам выучить его родной. Он долго дивился вавилонским рыбкам и с большим удовольствием согласился принять участие в эксперименте. Хотя отнесся к нему скептически, уведомив всех, что языки эйстов предназначены для подводного общения, и вряд ли людям удастся им овладеть. Однако попытка не пытка...
Креол истратил уже шесть рыбок из запаса, выданного Инанной. Но это его не беспокоило — две самки уже изменили цвет на оранжевый и начали строить лабиринты. Верные признаки скорого прибавления в семействе. Хуберт распаковывал уже второй пакет сушеной дафнии — вавилонские рыбки оказались очень прожорливыми созданиями.
Витаалю очень понравились кошки, живущие в коцебу. Флаффи, Черныш, Дымок и Надин. Эйсты не приручали кошек — и о причине догадаться совсем нетрудно. Но вообще кошки на Рари существовали, и люди, да и дэвкаци с кентаврами порой держали их в домах. Поэтому удивления они не вызывали... если не считать Флаффи.
— Какой необычный окрас! — поражался Витааль, вертя в руках разжиревшего сиамского кота. — Почему он такой странный?
— Потому что сиамский, — лаконично ответила Ванесса. — Порода такая. Видите, какие у него носочки? Сам желтый, а лапки черненькие...
— Кошки — священные животные, — угрюмо сказал Креол. — Считаются таковыми...
Маг уже давно разуверился в священности этих клубков шерсти. Уж очень целенаправленно они отравляли ему жизнь. Флаффи жил жизнью Хубаксиса — ел, спал и портил всем настроение. Черныш вырос из милого котенка в злющего кошака и очень полюбил выпрыгивать из засады и впиваться в Креола когтями. Надин с тех пор, как Алиса стала императорской кошкой, осталась единственной дамой среди трех кавалеров и теперь ходила важная, шипя всякий раз, когда ее пытались погладить. А после того случая, как Дымок налил в его магическую чашу, маг окончательно убедился — священные кошки остались в древнем Шумере. А современные — это злобные, подлые, хитрые, наглые твари, которые умело пользуются своими преимуществами в виде очаровательности, пушистости и мурлыканья. Защитный механизм — если бы кошки не умели притворяться милыми, все бы давно поняли, какие это на самом деле неприятные животные.
Но еще больше Витаалю понравился компьютер. Он даже не пытался им пользоваться — только ходил и восхищался. Время от времени он все‑таки нажимал какую‑нибудь кнопку или чуть‑чуть сдвигал мышку, но не более.
— Поразительно! — не уставал повторять он. — Этот предмет и в самом деле думает? Как эйст?
— Ну, не совсем как эйст... — смутилась Ванесса. — Там, внутри, происходят... всякие процессы, а потом выходит результат. На самом деле он не думает по‑настоящему. Это только кажется, что думает, а на самом деле просто выдает всякую чепуху. Он сам не понимает, что делает.
— А, как Логмир, — понимающе кивнул Витааль.
Хорошо, что Двурукий этого не слышал — он бы очень обиделся, узнав, что давний приятель считает его полудурком. И совершенно незаслуженно, кстати... ну, почти всегда незаслуженно... иногда ведь Логмир все‑таки выдавал здравые мысли... один раз такое было, точно... а может и не было.
Океан Эйстов отличался малыми глубинами — такие впадины, как Священный Кратер, были большой редкостью. Преобладали коралловые рифы. Эйстские города, начинаясь на побережье, плавно спускались в воду, и уже там разворачивались во всю ширь. Многие и вовсе полностью стояли на морском дне. Хотя на человеческий взгляд это мало походило на города — подводные дома эйстов основывались на кораллах. Они научились управлять ростом коралловых полипов и ускорять его во много раз, так что могли строить что угодно и где угодно.
Прозрачные теплые воды, проносящиеся под коцебу, кишели самой разной жизнью. Множество крошечных островков сплошь покрыты ластоногими, лежащими там, как отдыхающие на пляже. А при них непременно пастух. Воду зачастую не видно из‑за спин дюгоней и ламантинов, плавающих в зарослях водорослей. И при них тоже непременно пастух. Рыбьи стада, табуны гигантских лангустов, устричные фермы, громадные плантации губок и полипов — сельское хозяйство эйстов отличалось небывалым размахом. В домах они держали осьминогов и крабов, заменяющих собак и кошек, плавали верхом на альфардах — существах, похожих на дельфинов, но, как и эйсты, принадлежащих к двоякожаберным. Вся экономика эйстов основывалась на морской флоре и фауне — количество прирученных ими животных превосходило все, что когда‑либо удавалось людям. В океане Эйстов практически не было дикой живности.
Но главным сокровищем эйстов было удивительное животное, их ближайший биологический родственник — океанический червь. Тридцатиметровый полуразумный гигант, похожий на морского змея, исполнял обязанности как трактора, так и танка. Эйсты использовали этих исполинов на самых разных работах, благо те отличались редким умом и понятливостью. Дельфин рядом с океаническим червем показался бы жалким недоумком. А уж когда змееобразные чудовища появлялись на поле боя... серые пытались воевать с эйстами лишь единожды, и бежали с позором, потеряв почти весь флот. Океанический червь снабжен двумя ужасающими орудиями: могучий хвост, способный легко пробить борта большинства людских судов, и внутренний механизм, превращающий воду в раскаленный пар. Червь набирает огромные массы воды через отверстие в хвосте и выплевывает ее через рот. Но уже в газообразном состоянии. Представьте себе направленную струю кипящего едкого пара толщиной в метр, и вы уж точно не пожелаете оказаться в числе экипажа корабля, атакованного океаническим червем.
Именно такая «кипятящая» железа составляла основу шипометов и гарпунных ружей эйстов — их оружие работало на паре. Каждый океанический червь после смерти превращался в несколько сотен стреляющих агрегатов — эйсты относились к живым существам с максимальной практичностью. Они даже себе подобных не хоронили, а перерабатывали на удобрения.
Одни только драккары дэвкаци осмеливались соперничать с эйстами на море — волосатые гиганты давно наловчились сражаться с рыболюдьми и их зверинцем. И эти войны изрядно портили жизнь северным эйстам — Шгеру и Талье. А вот южане, избавленные от соперников, могли жить относительно спокойно, воюя только с другими эйстами.
Да, именно так, три государства эйстов постоянно воевали между собой. Да и неудивительно — очень уж разные. Хотя бы по методу правления. Шгер — монархия, почти такая же, как у людей. Талье — теократия, причем очень суровая, верховная власть принадлежит главе церкви. Мвидо — тоже теократия, но более мягкая, отдельными чертами напоминающая коммунизм, страной управляют восемь первожрецов, составляющие Кабинет. Каждый из них представляет одного из богов.
Религия у эйстов одна на всех. Богов семь — Ива, Кедамна, Айшуга, Темпель, Ностр, Тарака и Таромей. Каждый отвечает за какую‑то свою область — Ива, например, хозяин океанов. Соответственно, в этом списке он считается первым среди равных — эйсты во всем зависят от его благосклонности. Однако тальцы первым почитают именно Таромея, а всех остальных называют его прислужниками. Ну а шгерцы вообще мало внимания уделяют вере — они даже не строят храмов, считая, что достаточно маленьких домашних молелен. Поэтому религиозные войны для эйстов также дело обычное — мвидцы, шгерцы и тальцы относятся друг к другу примерно так, как католики и протестанты шестнадцатого века. И точно так же охотно режут друг друга при удобном случае.
— Убуру прямо под нами! — широким жестом окинул Витааль окрестные воды, когда коцебу остановился и начал снижаться.
Там, под стометровой водяной толщей, открывалось невиданное зрелище — подводный город. Не самый большой, правда: в Убуру было чуть больше одиннадцати тысяч жителей. Но зато самый настоящий — удивительные здания, похожие на коралловые рифы, альфарды, везущие на спинах чешуйчатых всадников, обширные поля съедобных голотурий, простирающиеся на несколько километров, караван гигантских лангустов, перегоняемый на новое пастбище эйстом верхом на огромном омаре. Город не плоский, как людские, а объемный — входы расположены на самых разных уровнях, улицы многоярусные, отнюдь не ограниченные дном. Как‑никак, эйсты могли не только ходить, но и плавать.
Коцебу опустился вплотную к поверхности воды и остановился. Хуберт, церемонно поджав губы, спустил с края веревочную лестницу.
— Все готово, сэр, — сообщил он.
— Прекрасно, — рассеянно кивнул Креол, рассматривая подводное поселение. Вода была столь прозрачна, что даже на такой глубине все прекрасно просматривалось. — Значит, так... Рыбье Дыхание не входит в мои любимые заклинания, поэтому всех я не возьму. Само собой, идет магистр, он и без магии дышит... Ну и еще кого‑нибудь одного прихвачу. Желающие?
— Позволь мне сопровождать тебя, святой Креол! — поспешно сделал шаг вперед лод Гвэйдеон.
— Не, командир, бери меня, не пожалеешь! — засуетился Логмир. — Хабы рогатые, да я всю жизнь хотел посмотреть, как там эти рыбомордые жируют! Может, у них там серебро кучами свалено?
— Опоздали, мальчики... — насмешливо показала им язык Ванесса, уже успевшая переодеться в купальник и натянуть ласты и подводные очки. — Долго копошитесь.