Геремиада резко отличалась от всего остального материка. Здешние жители плавали по морю, в том числе в далекий Нумирадис, ездили на лошадях (завезенных из все того же Нумирадиса), а не так давно даже начали строительство первого оружейного завода. Ни у кого не было сомнений, что когда геремиадцы вооружат своих солдат мушкетами и пушками, южных соседей ожидает пара‑тройка неприятных десятилетий. До тех пор, пока они сами не научатся всем этим пользоваться. Технические секреты редко удается держать в единоличной собственности подолгу.
А еще Геремиада дружила со Шгером. Да еще как дружила! Шгерский король то и дело приезжал в гости к геремиадской султанше (из‑за некоторых особенностей жизни эйстов наоборот никогда не бывало). Если бы не отличия в физиологии, эти двое, возможно, давно бы заключили династический брак — уж очень сильна была взаимная симпатия. В народе насчет них и в самом деле ходили нехорошие слухи, хотя доказательств пока что не было — уж очень сильны различия меж людьми и эйстами.
Но Ванессу вся эта чепуха нисколько не волновала. Она просто сидела на дне плоскодонки, блаженно жмурилась от тропического полуденного солнца и от души наслаждалась. Ей всю жизнь хотелось побывать в Венеции. Пока что она нашла только одно отличие между двумя городами — плоскодонки вместо гондол. Но тут уж ничего не попишешь — местные каналы были глубже венецианских, вот и приходилось работать веслами, а не шестами. К тому же против шестов возражали эйсты, живущие на дне: кому понравится, когда кто‑то все время тыкает палкой в твой дом?
Ах да, конечно, было и это отличие — многочисленные эйсты, то и дело выныривающие из воды и в воду же уходящие. Рыболюди держали здесь свои таверны и мастерские, снабжали людей своими хитрыми подводными изобретениями и вообще активно участвовали в городской жизни.
Напротив восседал лод Гвэйдеон. Паладин с большим любопытством рассматривал необычный город, а город, в свою очередь, с большим любопытством рассматривал его. В отличие от чрехверцев, геремиадцы не запрещали носить доспехи на улицах, но их никто не носил. Тем более таких плотных.
Больше в лодке никого не было. Индрак отказался покидать коцебу — если с эйстами Геремиада дружила, то дэвкаци здесь недолюбливали. И за дело, в принципе: волосатые корсары частенько грабили портовые города людей. Хотя клан Огненной Горы в этом никогда не участвовал — их остров находился на противоположном конце океана, и грабили они Ларию, а не Геремиаду. Но вряд ли местные смогли бы отличить одного дэвкаци от другого.
Остальные же члены отряда пребывали в городе, но отдельно. Логмир решил заглянуть к каким‑то знакомым... точнее, знакомой . Судя по некоторым обмолвкам, весьма высокопоставленной даме. Креол же с Витаалем отправились в квартал эйстов — на дно канала. Несмотря на то, что в Сото преобладали шгерские эйсты, а не мвидские, у магистра Университета Всех Наук и среди них имелись контакты. Судя по всему, именно там эти двое собирались осуществить план, в который никого не посвящали. А потом маг намеревался пройтись по аптекарским лавкам — поискать свеженьких ингредиентов. В том числе и для больного Хубаксиса.
Ванесса с аппетитом грызла каракер — нечто вроде буритос, только с рыбной начинкой. Название происходило от звука, с которым этот хрустящий пирожок обычно поедался. Одновременно она игриво поглядывала на молодого лодочника, зачарованно пялящегося на очаровательную чужестранку. Краснокожий геремиадец впервые в жизни видел девушку с такой кожей и глазами. Правда, оделась Вон по местной моде — в нечто невообразимо пышное и пестрое, с кучей птичьих перьев, разукрашенное во все цвета радуги. Здесь так ходили все, из‑за чего Сото напоминал какой‑то попугайник.
Конечно, Вон не собиралась изменять Креолу — в качестве партнера он устраивал ее целиком и полностью. И она твердо намеревалась закрепить эти отношения как можно прочнее. Но легкий, ни к чему не обязывающий флирт на уровне взаимных улыбок... что в этом плохого? Впрочем, сам Креол с таким подходом вряд ли бы согласился, поэтому она лишний раз порадовалась, что его сейчас нет рядом.
Лишний раз — потому что последнюю пару дней маг непрерывно зудел, чтобы она наконец выбрала, чему хочет учиться в первую очередь. А она не могла выбрать что‑то одно! Ее личный список сократился до десятка предметов: целительства, любовной магии, телекинеза, телепортации, метаморфизма, электромагии, материализации, анимагии, иллюзий и боевой магии. Из этого списка было уже жалко что‑либо вычеркивать, однако Креол настаивал на сокращении. Хотя бы до трех наименований. Еще лучше — до двух. А совсем идеально — до одного.
— Леди Ванесса, не кажется ли вам, что мы снова не придерживаемся предписаний Пречистой Девы? — несколько смущенно спросил лод Гвэйдеон. — Святой Креол спас трон Чрехвера, освободил эйстов от ядовитых испарений Султана Воды, вернул реку Кай‑Хемеалу...
— А что тут плохого? — не поняла Ванесса.
— Ничего, но... такие деяния нелегко удержать в тайне. А Пречистая Дева просила нас не привлекать внимания...
— Ну ты что — Креола не знаешь? — лениво отмахнулась Вон. — Он не умеет жить незаметно. Вечно топочет, как слон в сапогах... Его уже не перевоспитаешь. Да и потом... лод Гвэйдеон, а вы бы предпочли, чтобы все осталось, как было? Чтобы в Чрехвере произошла революция, эйсты по‑прежнему погибали от яда, а кай‑хемеальцы медленно умирали без воды?
— Вы пристыдили меня, леди Ванесса, — явственно покраснел паладин. — Вы правы. Уверен, Пречистая Дева одобрила бы действия святого Креола. Во всяком случае, поняла бы его мотивы...
Ванесса благоразумно не стала говорить, что как раз мотивы‑то у Креола были насквозь эгоистичные. И даже если Инанна вдруг окажется против, его это не взволнует ни капли. Правда, против она вряд ли окажется — как‑никак, богиня Добра...
Само собой, беседовали они на шумерском — если бы лодочник навострил уши еще сильнее, они бы просто вытянулись на манер заячьих. Чрехверский или ишкримский тут не подходили — лодочники Сото, как правило, говорили еще на одном‑двух языках кроме родного геремиадского. Очень уж много иноземцев посещало этот город каналов. Кстати, геремиадский они тоже выучили — Креол выдал им по вавилонской рыбке. Угостить случайного знакомого из местных, незаметно проглотив вторую половинку — что может быть проще и естественнее?
— Лод Гвэйдеон, а как вы думаете... — вытащила бумажку с отобранными предметами Вон.
— Здесь я вам не советчик, леди Ванесса, — решительно отказался паладин. — Простите.
Ученица мага просила совета у всех подряд, но все отвечали одно и то же — это должен быть ее выбор. Точнее, это сказал Креол, а все остальные просто повторяли за ним, как попугаи. Да и что они могли посоветовать, если понимали в магии даже меньше, чем она сама? Все‑таки Ванесса прошла полугодичный курс обучения, и в теории теперь более‑менее разбиралась...
— Остановимся на ленч? — предложила Вон, заметив неподалеку портовую харчевню.
Лодочник подвел свое суденышко к причалу, высадил пассажиров, получил плату и с поклоном отплыл, продолжая пялиться на Ванессу.
Лод Гвэйдеон предложил дойти до порта, и Вон его поддержала — дотуда было уже рукой подать. А ей очень хотелось поближе взглянуть на прекрасные геремиадские корабли. Их алые паруса были видны даже отсюда.
Да‑да, именно алые! Геремиадский флот словно сошел со страниц Александра Грина — все без исключения паруса похвалялись сочной красной расцветкой. Конечно, местные корабельщики не были настолько расточительны, чтобы красить их специально — нет, в этом была заслуга все тех же эйстов. Именно Шгер поставлял Геремиаде парусину. А производили ее парусиновые креветки — еще один удивительный морской вид. Они работали на манер шелковичного червя, но не только пряли, но и ткали. Парусина, производимая этим ценнейшим животным, обладала небывалой прочностью, дешевизной и необычным цветом. Причем оставалась такой очень и очень долго — ни солнце, ни ветра не причиняли вреда этим великолепным полотнищам.
Но до пристаней они так и не дошли. Примерно на полпути лод Гвэйдеон вскинулся, как гончая, почуявшая зайца, и медленно потянул руку к мечу.
— Слышите, леди Ванесса? Женщина зовет на помощь!
Она ничего не слышала, но спорить не стала — крики о помощи паладин услышал бы даже на другом конце города.
Впрочем, лод Гвэйдеон самую малость ошибся. Женщина не звала на помощь, она просто очень громко вопила и ругалась. На вид ей было лет пятьдесят — рослая тетка с пышной фигурой и жирной бородавкой на верхней губе.
А кричала она на троих стражников с тяжелыми аркебузами и не менее пухлого, чем она сама, чиновника с удивительно несчастным лицом. Все четверо — с аккуратными бородками, но без усов. Верный признак армейских — в Геремиаде все военные сбривали усы, но оставляли крохотные бородки. А еще здесь присутствовал дебелый парень лет двадцати пяти. Гренадерский рост, широченные ручищи, бессмысленные коровьи глаза и здоровенная сопля, свисающая чуть не до подбородка.
— Что здесь происходит? — с легким недоумением спросил лод Гвэйдеон.
Ситуация выглядела нестандартно — судя по всему, на женщину никто не нападал. Скорее уж она сама нападала, да еще на стражей порядка.
— А вы‑то еще кто такие? — сделал еще более несчастное лицо чиновник.
— Полиция Сан‑Франциско! — машинально потянулась к давно утраченному значку Ванесса. — Ну‑ка, все затихли и отвечаем на заданный вопрос.
— Э‑э‑э, луруани[22], а ты кто будешь‑то? — пробасил стражник с тупым испитым лицом. — Че лезешь не в свою лодку? Проходи своей дорогой, а то ща ка‑ак...
Аркебузой он замахнулся самую малость. Просто продемонстрировать, какой он грозный стражник. Конечно, он не ударил бы знатную даму. Но лод Гвэйдеон среагировал рефлекторно — только что стоял здесь, и вот уже передвинулся на несколько метров вперед и резко выстрелил тяжелой десницей.
Соприкосновение керефового кулака паладина и челюсти стражника закончилось однозначной победой кулака. Мужик отлетел к стене, роняя аркебузу, и тихонько прикорнул, капая кровью из разбитой губы. Рядом валялись два выбитых зуба.
— Ах ты!.. — возмутились два оставшихся стражника, бросаясь на непонятного чужеземца.
— Стоять! — прокричали одновременно чиновник и Ванесса.
Лод Гвэйдеон послушно замер. Впрочем, судя по напружиненному телу, он был готов в любой момент отразить нападение. Стражники тоже замерли с тем же многообещающим видом.
— Простите этого дурака, луруа[23], — вздохнул чиновник, брезгливо пиная мычащего стражника. — Вставай, болван! Сколько раз тебе повторять — не лезь в драку, пока команды не было! Говорил же — нарвешься когда‑нибудь! Это тебе не зеленщиков на рынке тырять[24]!
— И вы нас извините, — охотно простила все еще что‑то мычащего мужика Вон. — Погорячились, бывает. Ну, если взаимных претензий нет, может, все‑таки расскажете, что у вас тут творится?
Чиновник снова грустно вздохнул. Но тетка, притихшая во время стычки, воспрянула духом и начала быстро‑быстро тараторить, поминутно тыкая пальцем в равнодушно раскачивающего свою соплю детину. Вон некоторое время пыталась вычленить из этой тарабарщины какой‑нибудь смысл, и постепенно ей это начало удаваться. Натренировалась на любимой мамочке — Агнесс Ли разговаривала почти так же.
— Стоп! — резко подняла руку она, когда женщина начала повторяться. — А теперь вы все то же самое.
Чиновник послушно сообщил свой вариант. Впрочем, он отличался только скупостью выражений и отсутствием ругательств.
Насколько Ванесса поняла, суть вопроса заключалась в геремиадской военной системе. Здесь не было обязательной рекрутчины, как в большинстве стран Закатона. Армия наемная, в солдаты бреют исключительно на добровольной основе. Только вот добровольно в солдаты люди идут неохотно, и собрать таким образом много народу нелегко. Вот и приходится местному военкомату всячески исхитряться, набирая рекрутов. Этого детину, оказавшегося сыном скандальной тетки, они заполучили наглым обманом — предложили расписаться на листе бумаги, посулив в награду пирожное. Безмозглый обжора, недолго думая, поставил в указанном месте первую букву своего имени — «аре». Остальных двадцати семи букв геремиадского алфавита он попросту не знал.
Вербовщик уже радовался новому рекруту (до Новогодья ему нужно было привести еще тридцать штук, а осталось всего две осьмицы), но тут неожиданно объявилась его мамаша, моментально разобралась в происходящем и учинила дикий скандал. Ну а как же — единственного сына, ненаглядную кровиночку, забирают из‑под теплого материнского крылышка! То, что сыночке уже за тридцать (выглядел он моложе), ее не волновало. А скандалить геремиадские мамаши умели не хуже итальянских или еврейских.
Выслушав обе стороны, Ванесса не на шутку задумалась. С одной стороны, чернильная крыса действительно действовала очень непорядочно, захомутав такого бестолкового парнягу столь подлым обманом. Попросту должностное преступление, и американский суд за такое вставил бы здорового фитиля. С другой — контракт уже подписан. Формально парень уже состоит в армии. Конечно, эту бумажку можно без труда порвать, но Ванесса посмотрела на эту глыбу без проблесков разума в глазах, и внутренне согласилась с вербовщиком — идеальный солдат. Если уж он в тридцать лет настолько неразвит, от матери его лучше забрать поскорее, а то и до седой бороды проходит в недорослях.
— А куда его отправят? — поинтересовалась она.
— На военный флот, — с готовностью ответил вербовщик. — На следующей осьмице из гавани выходит «Вазар» — самый большой галеон. Шестьдесят две пушки, четыреста человек команды! Туда и отправим — большой недобор...