- Я никогда ничего не слышал о таких законах.
- Вы, кажется, хотите назвать меня лжецом, милейший? - обычно добродушное лицо Эмбана окаменело.
- Что вы, ваша светлость, как я могу?! Все же позвольте мне посоветоваться об этом с моим начальством.
- Нет, не позволяю. Освободите дорогу!
Лицо капитана покрылось каплями пота.
- Благодарю вас, ваша светлость, за то, что вы милостиво поправили меня в моем заблуждении относительно... - пробормотал он. - Я по темноте своей не знал, что лорды магистры также возведены в духовный сан. Все патриархи, вне всякого сомнения, могут беспрепятственно проследовать в Базилику. Но остальным, боюсь, придется подождать снаружи.
- Капитан, - сказал Комьер, - все патриархи, вне всякого сомнения, могут иметь при себе необходимых им людей, свиту.
- Конечно, милорд... простите, ваша светлость.
- Эти рыцари - наша свита, секретари, советники и все прочее. И если вам что-то непонятно и вы попытаетесь воспрепятствовать проходу наших людей, то, боюсь, минут через пять все патриархи выбегут из Базилики, чтобы полюбоваться на события, происходящие во дворе.
- Я не могу пропустить их, ваша светлость, - упорствовал капитан.
- Улэф! - рявкнул Комьер.
- Позвольте мне, ваша светлость, - вызвался Бевьер, уже державший наготове Локамбер. - Мы ранее уже встречались с этим капитаном. Может быть, на этот раз я все-таки урезоню его, - молодой сириникиец выехал вперед. - Хотя наши отношения, к сожалению, никогда не были сердечными, капитан, - начал он, - я прошу вас не подвергать душу вашу опасности, выказывая неповиновение нашей святой матери-Церкви. Может быть, эта мысль все-таки заставит вас образумиться и освободить дорогу, как это приказывает вам церковь устами своих патриархов?
- Я не могу пропустить вас, сэр рыцарь.
Бевьер с искренней скорбью вздохнул. Локамбер со свистом рассек воздух, и обезглавленное тело рухнуло на мостовую.
Подначальные убитому солдаты в ужасе закричали, призывая на помощь своих товарищей со всей площади. Многие потянулись за оружием.
- Да, похоже, кровопролития все же не избежать, - сказал Тиниен, кладя руку на эфес.
- Друзья мои! - обратился к солдатам Бевьер мягким, но настойчивым тоном, - только что вы были свидетелями поистине печального происшествия. Солдат церкви отказался выполнять волю нашей матери-церкви! Так соединим же наши голоса в молитве Всепрощающему Господу. Помолимся о прощении этого несчастного заблудшего! Да отпустится ему его грех! На колени! На колени все и молитесь! - Бевьер увлекшись своей проповедью взмахнул топором, забрызгав кровью нескольких ближайших солдат.
Сначала несколько солдат робко опустились на колени, потом к ним присоединились другие, и еще, и еще, пока все одетые в красное люди не оказались коленопреклоненными.
- О Боже! - воскликнул Бевьер. - Молим тебя принять душу нашего дорогого брата, столь внезапно покинувшего нас, и отпустить грехи его, хоть и умер он без покаяния. - Он оглянулся вокруг. - Молитесь же, друзья мои, - повелительно воскликнул Сириник. - Молитесь не только за вашего капитана, но и за себя, иначе коварный враг рода человеческого вложит грех и в ваши души. Смиритесь духом и берегите вашу чистоту, иначе - вы разделите судьбу вашего капитана! - с этими словами Бевьер двинул коня шагом, осторожно пробираясь меж коленопреклоненных солдат, одной рукой раздавая благословения, а другой - по-прежнему держа наготове свой боевой топор.
- Видишь, я же говорил тебе, он - добрый малый, - сказал Улэф Тиниену, когда все двинулись вслед за просветленно улыбающимся Бевьером.
- Я ни минуты не сомневался в этом, мой друг, - ответил Тиниен.
- Лорд Абриэль, - обратился к магистру Долмант, когда они проезжали сквозь толпу молящихся солдат, у многих из которых даже выступили на глазах слезы, - беседовали ли вы когда-нибудь с сэром Бевьером о сущности нашей веры? Мне кажется, что я в его речи обнаружил некоторые расхождения с учением святой церкви.
- Я расспрошу его более внимательно, ваша светлость. Как только представится такая возможность.
- В спешке нет необходимости, милорд, - милостиво улыбнулся патриарх. - Я не чувствую, чтобы его душа была в большой опасности. Однако это ужасное оружие в его руке...
- Да, ваша светлость, - согласился Абриэль, - оно действительно ужасает.
Весть о внезапной кончине упрямого капитана быстро разнеслась у врат Базилики никто не попытался помешать войти туда рыцарям Храма, да и вообще людей в красном вокруг было не видать. Тяжело вооруженные рыцари спешились, огласив двор лязгом железа, встали колонной и последовали за патриархами и магистрами в огромный передний неф храма. Бряцая доспехами, все преклонили колена перед алтарем. Затем, поднявшись, они свернули в освещенный свечами коридор и прошли к Палате Совещаний Курии.
Двери ее охраняли люди из личной гвардии Архипрелата. Это были неподкупные люди, всю свою жизнь посвятившие служению в Базилике и преданные ей до мозга костей. Обычно немногочисленные охранники Архипрелата, в силу обстоятельств своей службы, были большими знатоками церковного закона, зачастую большими, чем люди, заседающие в охраняемой ими палате. Они незамедлительно признали высокий духовный сан магистров Воинствующих орденов, однако чтобы убедить их пропустить остальных рыцарей потребовалось много больше времени. Но патриарх Эмбан, тоже проявив немалые познания в законе и предании, объяснил им, что любой служитель церкви несомненно должен быть пропущен на заседание Курии в случае, если он явился по приглашению любого из патриархов. Гвардейцы согласились с этим утверждением. Рыцари же храма, несомненно, являются служителями церкви, продолжал Эмбан. Немного еще помявшись, стражники все же согласились и с этим утверждением и выразили свое согласие, церемонным жестом распахнув огромные двери в Совещательную Палату. Спархок заметил на их лицах улыбки. Конечно, они были неподкупны и во всех спорах в Курии никогда не принимали ничьей стороны, однако же собственное мнение все же имели.
Палата Совещаний была так же огромна, как и любой другой тронный зал, у противоположной входу стены на возвышении стоял массивный, богато украшенный орнаментами золотой трон, осененный пурпуровым балдахином; остальное пространство, оставляя незаполненными проход от дверей и обширную площадь посреди зала, занимали возвышающиеся ярусами скамьи с высокими резными спинками. Первые четыре яруса, предназначенные для патриархов, были задрапированы малиновыми тканями. Над ними, отделенные от нижних толстыми пурпурными бархатными шнурами, находились скамьи попроще для непатриархов, допущенных на заседания Курии. На кафедре, расположенной у подножия тронного постамента, стоял патриарх Макова из Кумби в Арсиуме и монотонно читал какую-то напыщенную речь, полную невразумительных духовных наставлений. Макова, худой, с рябым лицом человек, оборвал речь и раздраженно уставился на входящих в Совещательную палату патриархов Демоса и Укеры, сопровождаемых немалым количеством Рыцарей Храма и всеми четырьмя магистрами Воинствующих орденов.
- Что все это значит? - оскорбленно воскликнул он.
- Ничего необычного, Макова, - добродушно отозвался Эмбан. - Просто мы с Долмантом пригласили нескольких наших братьев-патриархов присоединиться к нам на наших заседаниях.
- Я не вижу никаких патриархов! - в еще более повышенном тоне заявил Маков.
- О, Макова, не будь таким утомительным. Всему миру известно, что магистры Воинствующих орденов имеют тот же духовный сан, что и мы, а значит, являются членами Курии.
Кумбийский патриарх бросил взгляд на нескладного и изможденного вида монаха, сидящего за заваленным огромными пыльными фолиантами и древними свитками столом неподалеку от кафедры.
- Может ли собрание выслушать мнение по этому поводу нашего высокоученого брата-законоведа?
На лицах некоторых членов собрания отразился ужас - по всей видимости, они уже знали, каков будет ответ.
Брат-законовед порылся среди бумаг на столе, раскрыл несколько фолиантов, осторожно и не спеша развернул несколько свитков, поднялся, прокашлялся и заговорил хрипловатым ломким голосом:
- Ваша светлость! Уважаемое собрание! Патриарх Укерский абсолютно верно передал букву закона. Магистры Воинствующих орденов действительно являются членами Курии и могут принимать участие во всех ее заседаниях. Два последних столетия магистры не пользовались этим своим правом, но, тем не менее, закон остается неизменен, и оно, несомненно, за ними сохранилось.
- Статья закона, так долго остававшаяся в забвении, может считаться недействительной, - фыркнул Макова.
- Боюсь, что здесь вы не правы, ваша светлость, - возразил монах. Нам известны подобные прецеденты. Общеизвестна история, едва не приведшая к расколу церкви, когда патриархи Арсиума в течении восьмисот лет не принимали участия в собраниях Курии из-за спора о подобающем облачении священнослужителя и...
- Хорошо, хорошо, достаточно, - сердито перебил его Макова. - Но у этих-то вооруженных до зубов убийц уж точно нет никакого права присутствовать здесь. - Он взглядом указал на рыцарей.
- И снова вынужден я указать тебе на ошибку, брат Макова, - напыщенно произнес Эмбан. - Рыцари Храма принадлежат к религиозным орденам, а значит являются служителями церкви и могут присутствовать здесь в качестве наблюдателей без права голоса, тем более, что они приглашены сюда патриархами, - он обернулся и провозгласил: - Сэры рыцари! Позвольте пригласить вас присутствовать на заседании Курии в качестве зрителей.
Макова быстро взглянул на ученого монаха и тот утвердительно кивнул.
- Отчего ты так кипятишься, брат Макова? - елейно произнес Эмбан, злорадно блеснув глазами. - Неужели оттого, что доблестные защитники святой церкви имеют такое же право находится здесь, как и эта змея Энниас, что сидит сейчас в северной галерее, в ужасе кусая губы?
- Ты заходишь слишком далеко, Эмбан!
- Мне так не кажется, брат Макова. Не провести ли нам какое-нибудь голосование, чтобы узнать, сколько голосов ты теперь потерял? - Эмбан обвел палату взглядом. - Но мы, кажется, прервали заседание... Дорогие братья патриархи и уважаемые гости, прошу вас занять места, чтобы Курия могла продолжить переливать из пустого в порожнее.
- Из пустого в порожнее? - гневно выдохнул Макова.
- Именно так, друг мой. Пока жив Кливонис, все наши решения не стоят и ломаного гроша.
- А этот круглый человечек может быть весьма ядовитым, - прошептал Тиниен Улэфу.
- Однако он мне по нраву, - ухмыльнулся в ответ генидианец.