— Вообще-то слышал я кое-что об этом камешке… Но, клянусь Белом, лучше бы тебе выбросить его из головы, — понизив голос, продолжал он, — мне рассказывали, что все, кто с ним связывался, плохо кончили. Да и зачем тебе эта магия? Сапфир стоит дорого, я понимаю, за год столько не заработаешь нашим ремеслом, но лучше быть бедным здесь, чем богатым на Серых Равнинах, — хихикнул он, довольный своей шуткой.
— Нет, ты не прав, — помедлив, ответил Конан, — если он и связан с магией, то не обязательно черной. К тому же если чего-нибудь очень сильно захотелось — надо этого добиваться. Такой уж у киммерийцев характер, — закончил он, похлопав на прощание по плечу Шелама. — Бывай — еще увидимся.
Дни шли за днями. Нинус продолжал выбирать объект для очередного похода, а Конан слонялся, в общем-то, без дела. За короткий срок он успел прославиться, и его авторитет в воровском мире не подлежал теперь ни малейшему сомнению.
Стоило киммерийцу появиться у Абулетеса, как он тут же попадал в окружение толпы почитателей, являвшихся одновременно и прихлебателями, начиналось веселье с обязательными восхвалениями и достоинств и умений варвара. Вино лилось рекой, услужливая воровская шваль наперебой вновь и вновь просила рассказать, как Конан разгромил «Улыбку Иштар» или о каком-нибудь другом происшествии из его жизни. Варвару это сначала льстило, но довольно быстро приелось.
Тем более что и монеты стали подходить к концу. Только что, когда они взяли, хвала Белу, тот клад у пьяницы Ахунда, денег была тьма, а вот уже приходится считать каждую монету. Конечно, любая шайка сочла бы за честь иметь в своих рядах такого бойца, и разбойники наперебой зазывали киммерийца к себе, но, помня случай со Слоном, Конан не спешил ни к кому присоединяться. Слишком ненадежным и вероломным казался ему шадизарский воровской мир. Выпить-закусить — это пожалуйста, но на дело с ними идти Конану не хотелось: невозможно заниматься чем-то серьезным и одновременно опасаться за свою голову. Не могут же боги всегда помнить о нем, тут и свое соображение иногда нужно иметь.
Варвар, вообще-то, не просто от нечего делать проводил время с шадизарскими грабителями и прочей швалью. Так, между прочим, стараясь не привлекать к этому внимания, он заводил разговоры о Сапфире, о вендийском купце, но никто ничего не слышал об интересующих его вещах. Иногда он чувствовал, что его собеседник, может, и знает что-то, но вокруг этого синего камня как будто существовал заговор молчания, и Конан уже начал терять надежду отыскать вожделенный перстень.
Как-то, когда киммериец, попивая холодное вино, лениво перекидывался в кости с одним из вышибал Абулетеса, к нему подошел сам хозяин.
— Конан, надо бы поговорить, если ты не против, — обратился он к варвару почти шепотом.
— Нергал с тобой, можешь на свой проигрыш купить новые кости — видишь, как тебе не везет с этими. — Киммериец пододвинул верзиле кучку мелочи, которую выиграл перед этим, и, поднявшись со скамьи, пошел за Абулетесом. Хозяин провел его во внутренний дворик, где за накрытым столом сидел лысый дородный замориец в богатой одежде. «Не иначе, — решил про себя Конан, — управляющий в каком-то знатном доме».
— Приветствую тебя, киммериец, — поднялся тот из-за стола, завидев входящих. — Абулетес, оставь нас, — приказал он властным голосом.
Судя по тону, незнакомец привык, что все его желания исполняются без промедления. Когда дверь за Абулетесом закрылась, человек, которого Конан счел управляющим, протянул варвару чашу с вином:
— О тебе так много говорят в городе, что мой хозяин хотел бы с тобой познакомиться. Не так много осталось у нас воинов, сравнимых с тобой доблестью, юный варвар.
Конан осушил чашу, но отвечать не спешил, поглядывая на собеседника и ожидая продолжения его речей. Оно последовало, и нельзя сказать, что не пришлось варвару по вкусу:
— Поскольку мой хозяин очень большой человек, он не может появиться здесь. Он зовет тебя к себе в гости.
Несмотря на то что приглашение в незнакомый дом, да еще к «большому человеку», могло таить за собой определенную опасность, Конан почти не раздумывал. Состояние безделья, в котором варвар пребывал несколько последних седмиц, успело ему достаточно надоесть, так что легкое разнообразие пришлось бы весьма кстати. Решение было принято, но виду киммериец не показал — жизнь дала ему порядочное число уроков, и один из них гласил: не спеши, когда спешишь — приходишь не туда и не вовремя.
— Это будет не просто праздная беседа, — видя, что киммериец молчит, продолжал лысый, — хозяин хочет поручить тебе важное и очень ответственное дело. Если выполнишь, тебя щедро наградят.
— А если не выполню? — резко спросил Конан.
— Я не могу пока тебе больше ничего сказать, — пожал плечами собеседник, — но если не боишься, то направимся во дворец, там все и узнаешь.
— Кром, еще никто не оставался живым, назвав меня трусом! — Глаза варвара сверкнули холодным синим пламенем. — Мне плевать на тебя и твоего хозяина — это я нужен ему, а не наоборот!
— Извини меня, доблестный киммериец, — видят боги, я не хотел обидеть столь храброго воина, — склонил голову управляющий. — Но все-таки прошу тебя подумать над этим предложением.
— Клянусь бородой Крома, — несколько успокоившись, ответил варвар, — почему бы и не попробовать!
Удовлетворенный его ответом, собеседник поднялся и хлопнул в ладоши. В углу каменной ограды открылась дверь, и во двор вошли человек десять вооруженных заморийцев.
«И где они подобрали таких?» — удивился про себя Конан. Вошедшие все были высокими, крепкими на вид, а местные не отличались такой статью: были они чаще всего худые и низкорослые.
Четверо слуг внесли паланкин, киммериец с управляющим разместились в нем, занавески были задернуты, и экипаж, плавно покачиваясь, понес Конана — он в этом почти не сомневался — к новым приключениям. Путь был довольно долгим, несколько раз Конан чувствовал, что они поднимаются и спускаются вниз, но сквозь темные занавеси пробивался только неяркий свет, и куда его несли, определить было невозможно. Наконец паланкин опустился на землю, и спутник жестом предложил киммерийцу выйти.
Щурясь от яркого солнца, варвар огляделся вокруг. Он находился на мощеной площадке рядом с большим домом, скорее, настоящим дворцом — стены здания были облицованы серым в белых разводах карпашским мрамором, окна и двери забраны затейливо выкованными решетками, а карнизы украшали мозаика и роспись. Дворец утопал в роскошном саду, слышалось пение птиц и журчание фонтанных струй.
«Не соврал, сын хромой верблюдицы, — решил про себя варвар, — действительно, хозяин его большой человек. Клянусь бородой Крома, дом Ахунда просто собачья конура по сравнению с этим дворцом!»
— Проводите гостя! — приказал управляющий двум слугам, склонившимся в низком поклоне. Польщенный такой встречей, варвар прошел за ними через несколько больших полутемных залов, где у каждого входа стояли вооруженные алебардами и кривыми кинжалами охранники. При приближении киммерийца стража с поклоном отворяла двери и бесшумно прикрывала их вновь за его спиной. Так они шли довольно долго, пока не спустились по узкой лестнице в небольшое помещение с зарешеченным окном высоко под потолком. Первый провожатый указал Конану на скамью, расположенную прямо под окном, и слуги удалились, оставив его в одиночестве. Спустя некоторое время в комнату вошел лысый.
— Хозяин сейчас будет говорить с тобой, но никто не смеет прийти к нему с оружием, — предупредил он варвара. — Поэтому отдай мне меч и кинжал.
Киммерийцу это совершенно не понравилось: он не привык расставаться со своим мечом, но особенно противиться смысла не имело. Раз уж он решился прийти сюда, то будь что будет — откупоренную бутылку надо допивать до конца.
Передав оружие вошедшему с ним охраннику, управляющий отворил вторую дверь и жестом пропустил Конана вперед.
Варвар очутился в большом зале с каменным полом, посыпанным песком. В противоположном углу находилось возвышение, за ним была видна массивная дверь. Вдоль стен проходили каменные балконы, в торцах которых находились двери в другие помещения. Свет проникал через большие окна, расположенные на достаточно большой высоте. Вид помещения сразу напомнил киммерийцу гладиаторскую арену, он обернулся, но тут щелкнул замок двери. Похоже, предчувствия его не обманули: это действительно была ловушка, и теперь она захлопнулась.
«Хвост и копыта Нергала, неужели попался?!» — мелькнуло в голове киммерийца. Он обошел зал, на дверях с этой стороны ручек не было, к тому же они открывались внутрь, так что нечего было и пытаться их выбить.
— Вот тебе и приглашение в гости, — усмехнулся варвар.
Кругом был только камень и песок, даже не на чем выместить обуревавшую его ярость.
— Подожди, лысый осел, клянусь Кромом, если выберусь отсюда живым, я посчитаюсь с тобой! — Сжав кулаки, варвар присел на возвышение. Делать было нечего — оставалось ждать.
Ожидание длилось недолго. Дверь позади него отворилась, и в зал вошли четыре здоровенных чернокожих человека, по сравнению с которыми охранники Абулетеса выглядели бы мальчиками.
«Наверное, невольники из Стигии», — решил про себя варвар. В руках у двоих из них были длинные бичи из бычьих хвостов, остальные были вооружены шестами с намотанными на конце тряпичными утолщениями. Киммериец почувствовал неладное. И не напрасно, потому что, разойдясь по разным углам зала, они, не произнеся ни звука, принялись методично избивать Конана.
Сначала варвар пытался увернуться от ударов, иногда это ему удавалось, но чаще плеть находила жертву. Удары сыпались один за другим, даже сквозь одежду варвар чувствовал жалящую боль. Конан пытался броситься на одного из своих мучителей, но двое с колотушками сбили его с ног, и избиение продолжалось.
Варвар лихорадочно метался по залу, поднимался и снова падал.
«Так они забьют меня до смерти, — жарко застучало в висках. — Великий Кром, как выпутаться?»
Киммериец попробовал схитрить: он резко бросился на раба с бичом и, мгновенно развернувшись, вырвал шест у чернокожего, пытавшегося сзади напасть на него. Маневр удался, раб опешил от неожиданности, а Конан чуть не наполовину вогнал ему в рот деревянный конец колотушки. Хрипя и булькая кровью, как распоротый бурдюк, противник рухнул на землю.
Обстановка разом изменилась, второму с колотушкой без помощи товарища уже не под силу было успеть за киммерийцем, как молния метнувшимся к одному из палачей, тупо продолжавшему размахивать своим бичом. Не обращая внимания на сыпавшиеся на него удары, Конан, как тараном, ударил его головой в живот, сбив с ног.
Варвар понял, что это не бойцы, а просто огромные и тупые невольники. Если бы они понимали хоть что-то в настоящем бою, то сгруппировались бы вместе, и тогда киммерийцу пришлось бы несладко. Теперь же он расправится с ними поодиночке. Увернувшись от удара шестом, варвар поймал конец второго бича и резко дернул его, едва не оторвав руку своего не желавшего выпускать оружие мучителя. Быстрота, умение и ловкость решили все дело. Вырвав плеть, киммериец ее рукояткой с такой силой ударил по голове своего противника, что у того из носа хлынула кровь. «На какое-то время этот не опасен», — мелькнуло в голове варвара, и он, как пантера, прыгнул на раба, бестолково размахивавшего шестом, и ударом ноги в пах заставил того попробовать зубами песок. Пока тот, уронив шест, со звериным воем катался по полу, Конан пригнулся, поймал на спину бросившегося на него третьего палача и, раскрутив его, швырнул под ноги товарища. Схватив шест, киммериец переломил его о колено.
В умелых руках два обломка дерева с острыми концами — неплохое оружие! Одним ударом киммериец избавил от мучений корчившегося от боли невольника, на губах у того выступила кровавая пена, и он затих. Двое, еще остававшихся в живых, бросились на Конана. Да простят их боги за неведение! Ударом, способным сломать хребет быку, варвар встретил одного из них, а второму просто воткнул обломок шеста в грудь, так что конец вышел из спины между лопатками. Конан уже собирался добить последнего, когда его остановил властный голос:
— Довольно, ты и так лишил меня троих самых сильных рабов! Остановись!
Киммериец поднял голову. На балконе рядом с уже знакомым ему лысым стоял человек с черной бородой, одетый в роскошное платье. Его толстую шею трижды обвивала массивная золотая цепь.
«Хозяин дворца», — сообразил Конан.
Еще не остывший от схватки, весь в крови, сочившейся из полученных ран, киммериец выпрямился и прямо посмотрел в глаза говорившему. Если бы взгляд убивал, то вряд ли чернобородый протянул более мгновения. Но, увы, пока это было Конану не под силу.
— Вижу, что меня не обманули — вряд ли найдется во всей Заморе воин, равный тебе, киммериец, — похвалил варвара чернобородый. — Пусть его приведут в порядок, а потом веди ко мне, — приказал он своему лысому управляющему и удалился.