Разумеется, младенец-упырь, предоставленный сам себе в купели, никак не мог спастись...
Известен случай, произошедший в 1857 году в деревне Шумское. Опустившись на дно, младенец-упырь решил выпить всю воду, и это ему удалось, но его тут же — какая ужасная картина! — разорвало...
К счастью, младенцу-Ельцину не пришлось прибегать к крайним мерам.
Все-таки уже наступил тридцать первый год, в деревне Бутка была изба-читальня, и просвещение уже проникло своими робкими лучиками в эту окутанную мраком невежества местность.
Родственники бросились к бадье и с трудом (как установил французский исследователь Огюст Карне, удельный вес тела упыря возрастает прямо пропорционально времени нахождения его в освященной воде) вытащили свое приемное чадо...
Что подвигло их к этому? Что заставило их переступить через вековые предрассудки?
Я полагаю, что немалую роль сыграло тут поведение батюшки.
Когда младенец-Ельцин камнем выскользнул из его рук, священник — вполне возможно, что он не только ничего не знал о законе, открытом великим Огюстом Карне, но и живого-то упыря впервые видел, — растерялся...
В его уже затуманенном алкоголем сознании произошел сдвиг.
Ему показалось, что он как будто и не брал никакого младенца, а просто так — сполоснул руки в купели...
— Ну, чего, православные... — вытирая их о рясу, спросил он. — Крестить-то еще кого надо или что, больше никого не настругали?
— Да ведь ты, батюшка... — задумчиво сказал, ковыряясь в носу, один из бут- кинских мужиков, — вроде бы этого... Вроде как ты ребятенка-то потопил уже, а?
— Чтой-то ты мелешь, православный, и сам не знаешь... — неуверенно возразил священник. — Выдь-ка ты лучше с шального места...
Но еще более растерялся священник, когда младенца-Ельцина все-таки отыскали на дне купели. И, возможно, кое-кто из мужиков сообразил, что тут дело не чисто, но, распаленные спором и чисто русским желанием во что бы то ни стало, немедленно посрамить своего духовного пастыря, они предпочли не заметить столь явного знака, дружно принялись упрекать батюшку в пагубной наклонности к пьянству.
Это обстоятельство и спасло младенца-упыря.
Как сообщает сам Борис Николаевич, священник, стремясь загладить свой конфуз, подошел к нему и сказал:
— Ну, раз выдержал такое испытание, значит, крепкий будет...
И, как бы завершая крещение, быстро добавил:
— Нарекается у нас Борисом...
Мы говорили, что когда младенец-Ельцин потонул в купели, приемные родители его начали кое о чем догадываться...
Но теперь, когда священник как будто «докрестил» его, они снова успокоились. Они так и «не поняли, в чем дело», как отмечает Борис Николаевич.
Замечание очень верное.
Тогда Клавдия Васильевна и Николай Игнатьевич действительно не поняли, да и не могли понять, что случилось...
Глава четвертая
Кто жил в сельской местности, тот знает, как трудно жить упырю в русской деревне...
Многовековая отсталость от цивилизации, рабская психология, пронизывающая каждую клеточку деревенского бытия, мешают нормально развиваться всему, хоть сколько-нибудь отличному от убогого ординара.
Вспоминаешь многочисленные предания о горестной судьбе деревенских упырей, и становится жутковато — ведь такая судьба ждала и Бориса Николаевича. Всеобщее отчуждение, ожесточенная травля, самое грубое попрание всех прав и свобод личности...
Вся глубина российской отсталости в этом вопросе отражена в толковом словаре Владимира Даля.
«Упырь, — написано там, — перекидыш, перевертыш, оборотень, бродящий по ночам ведьмаком, волком или пугачем и засасывающий людей и скотину; кровосос (вампир?); злые знахари по смерти бродят упырями, и, чтобы угомонить их, раскапывают могилу и пробивают труп осиновым колом».
Вот, эта лавина многовековых предрассудков должна была неминуемо обрушиться на маленького Борю...
«Детство было тяжелое... — мужественно признается он в своей «Исповеди». — Еды не было».
И хотя из дальнейшего повествования становится ясно, что вначале маленький Боря до смерти засосал отцовскую лошадь, а потом и коровёнку, но жалоба Бориса Николаевича на недостаток питания не кажется нам преувеличением. Еще в восемнадцатом веке выдающийся немецкий исследователь Томас Щютц установил, что одной только животной крови недостаточно для нормального развития организма подрастающего упыря. Отсутствие в его рационе человеческой крови может привести к необратимым изменениям в психике и даже физиологии.
Поэтому-то Клавдия Ивановна и Николай Игнатьевич, всерьез обеспокоенные здоровьем ребенка, и решили уехать из деревни.
«В 35-м году, — пишет Б.Н. Ельцин, — когда уже и корова сдохла», родители переехали в Пермскую область на строительство Березниковского калийного завода. Поселили их в бараке, где был «общий коридор и двадцать комнатушек».
Я не хочу идеализировать стройку...
Та же пещерная мораль царила здесь, а в бараках отсутствовали самые элементарные для цивилизованного общества удобства...
Но с едой для маленького Бори стало получше. С утра взрослые уходили на работу и четырехлетний Боря получал возможность во время детских игр пить кровь своих сверстников. Высокая детская смертность тогда ни у кого не вызывала подозрений.
Очень скоро Боря окреп и сделался признанным заводилой у местной детворы. Каждый день он придумывал что-нибудь веселое и необычное...
Это Боря научил ребят перебираться на другой берег Зырянки, прыгая по плывущим бревнам.
«Ловкость нужна для этого неимоверная, — с удовольствием вспоминает Борис Николаевич сейчас. — Наступишь на бревно, оно норовит крутануться, а чуть замедлил секунду — уходит вниз под воду, и нужно, быстро прыгая с одного бревна на другое, балансируя, передвигаться к берегу. А чуть не рассчитал — бултых в ледяную воду, а сверху бревна, они не позволяют голову над водой поднять».
Сам маленький Боря чувствовал себя под водою неплохо, он уже знал, что в такой воде никогда не потонет, но его приятелям приходилось несладко. Только к весне выносили воды Зырянки детские трупики...
В веселых детских играх, невольно сравнивая себя с остальными сверстниками, и открывал Боря все новые и новые способности, заложенные в нем от природы.
Этот процесс почти интуитивного познания самого себя был сладостным и упоительным...
И вот тогда-то едва не совершилось непоправимое.
Возможно, Боря, увлекшись, забыл про осторожность, возможно, классная руководительница почувствовала что-то необычное, но она застала Борю, когда тот высасывал кровь у очередного приятеля.
До сих пор Борис Николаевич с ужасом вспоминает об этом моменте своей биографии:
«Учительница была кошмарная. Она могла ударить тяжелой линейкой... могла унизить...».
Подобного посягательства на свою свободу, на свое право вырасти упырем Борис не мог вынести.
«Я стал ходить всюду: в районо, гороно... Кажется, тогда первый раз узнал, что такое горком партии. Я добился создания комиссии, которая проверила работу классного руководителя и отстранила ее от работы в школе».