— А что это значит? — спросил Шадрунков.
— Это значит, уважаемый Федор Николаевич, что нашего любимого Бориса Николаевича, как Олега Пеньковского, не купишь
Поэт вынужден был признать мою правоту.
Столь же решительно я согласился с тем, что Борис Николаевич — не человек.
— Да. — согласился со мною поэт. — Если Борис Николаевич упырь, то он — не человек. Это несомненно. Упырь не может быть человеком.
Эта часть ответа далась нам без труда, но вот вопрос: «Откуда в вас, Борис Николаевич, такая исступленная ненависть к России, к русским?» — заставил задуматься.
— Действительно, откуда? — спросил я.
— И ведь ненависть к России поразила не только Ельцина, не только его семью, но и верного слугу семьи — господина Чубайса. — сказал поэт Шадрун- ков. — Откуда, из каких миров занесена эта ненависть? И на благо общему делу занесена она или во вред?
И сколько мы ни думали, так и не смогли найти ответа на этот вопрос. Вы не поверите, но я, посвятивший, можно сказать, всю свою жизнь изучению биографии этого выдающегося деятеля коммунистического и демократического движения, честное слово, не понимаю, зачем он так страдал, так боролся, чтобы уничтожить именно Россию...
— Ну, уничтожил... — снова и снова повторял я. — Это у него хорошо получилось... Но зачем? Ему-то что это даст? Какой в этом смысл? В чем заключена сокровенная идея?
— Да-да! — говорил Шадрунков. — В чем идея? Ведь нелепо же выдающегося деятеля коммунистического и демократического движения Бориса Николаевича Ельцина представлять в образе испорченного ребенка, который знает только игру и ничего выше игры себе представить не может. Тогда он был бы, как говорил
Н.Ф. Федоров, не отцом демократических чекистов, а каким-то, простите за выражение, Ницше .
У меня всегда вызывало досаду, что поэт Федор Михайлович Шадрунков так мало читает книг, а если и читает, то не те, которые читать нужнее всего.
Слушая его примитивные рассуждения, дескать, нося в себе задаток мира, человек, или — так точнее будет! — смертный, не гарантирован от падения, от забвения своей смертности и от обращения своей деятельности в разрушительную, я не сумел сдержать досаду.
— О, нет-нет! — воскликнул я. — Все во мне восстает против этой убогой, суженной до пространства галактики мысли!
Шадрунков обиделся и за галактику, и за своего учителя Н.Ф. Федорова и сказал, что вычеркивает меня из списка экипажа.
Но мне было не до этих детских обид.
— Вычеркивай! — сказал я. — Все равно я не могу покинуть эту скорбную юдоль, пока не найду ответа на поставленные вопросы.
Поэт ушел, а я продолжал идти по тернистому и темному пути размышлений о странности природы упырей.
Я мучился, терзался невозможностью проникнуть в упыриную суть, морщины бороздили мой лоб, пока...
— А почему? — задал я себе вопрос. — Почему ты должен понимать смысл? Кто ты такой, чтобы понимать его, если этот смысл не понимает, быть может, и сам Борис Николаевич?
И тогда мне сразу стало легко.
Действительно...
Ведь все мы согласны, что идея приспособить упыревидные структуры и органы для уничтожения всей России сразу — идея гениальная!
Ну, так что же еще вам надо?
Вам мало того, что идея гениальна, вам еще и смысл подавай?
Как не совестно, господа!
Нельзя же требовать всего сразу...
И поймите, что не ненависть к России движет Борисом Николаевичем, а любовь к ней... Потому, что он патриот, потому, что любит Россию, он и уничтожает ее...
Вот такой ответ дал я после долгих раздумий автору письма и так же отвечаю и вам...
Я считаю, господа, что более правильного ответа вы не получите и от самого Бориса Николаевича...
А людей, что ж...
Людей, как говорит Борис Николаевич, конечно, жалко...
Эпилог
С тех пор как Борис Николаевич прогнал Горбачева, по ночам подолгу не гаснет свет в Кремле. Борис Николаевич спит всего три часа в сутки, а остальное время работает. Дел невпроворот — такая страна огромная все-таки...
Хоть и Украины нет, и Прибалтики, и Кавказа, и целины, а все равно еще много всего осталось. Вот и поломаешь тут голову, как лучше управиться...
Да, подолгу теперь не гаснут окошки в Кремле.
Сидит Борис Николаевич, думает.
И все о нас с вами, которые его выбирали.
Но порою словно слышится что-то — и тревожным становится выражение его лица. Подходит Борис Николаевич к окну и долго смотрит в мутноватые сумерки, где голодные люди спешат на работу...
Вздыхает Борис Николаевич облегченно.
Вроде бы послышалось, вроде бы не пропели еще петухи, вроде бы еще есть время доделать задуманное...
А петухи действительно долго чего-то нынче не поют.
Не знаю...
К добру ли это...
КОММЕНТАРИЙ ПУБЛИКАТОРА № 2
Исследование, озаглавленное «Пока не запел петух», было завершено его автором Ш-С., видимо, в конце 1991 — начале 1992 годов...
Ко мне оно, как я уже сообщал, попало вскоре после дневника Героя Вселенского Союза, поэта Федора Шадрункова, который под заголовком «Полет на Юпитер» был опубликован в №З «Кубани» за 1992 год.
К сожалению, кроме тех сведений, которые Федор Михайлович сообщил о своем друге Ш-С. в дневнике, об авторе исследования «Пока не запел петух» мне ничего не известно.