— Джок.
Я обернулся и замер. Передо мной стояла моя дочь. Единственная дочка. Я смог только прошептать:
— Дочка.
Из ее глаз хлынули слезы. Она стояла в нескольких шагах от меня и плакала. Я не мог это видеть. Мое сердце сжималось от боли.
— Малышка не плач, — сказал я, шагая ей на встречу. Мне хотелось обнять ее, но то как она относилась к этому раньше остановило. Протянул руку и коснулся ее щеки, по которой текли слезы, и попытался вытереть соленую жидкость, так не свойственную этим гордым созданиям. Она обхватила мою руку и потерлась о нее щекой.
— Папа. Папочка. Прости — услышал я ее голос. Не в силах больше сдерживаться порывисто обнял ее. Она была моей дочерью. Я не мог не простить ее.
— Я тебя люблю, моя птичка, — тихо говорил, гладя ее по прекрасным волосам, по неведомой прихоти природы имеющим серебряный цвет. Алони, всхлипнув, подняла голову и посмотрела мне в глаза.
— Я тебя тоже люблю. Прости меня. Я была не права, — сказала асхи. И из ее глаз опять хлынули слезы.
— Ну не надо здесь озеро делать. Иначе новобранцев потопишь. Они еще мясо, — нежно проговорил я, чувствуя, как груз, столько лет давящий на сердце, к которому уже привык, исчезает. Улыбнувшись, поцеловал свою дочь в лоб, еще крепче прижал ее к себе, — все будет хорошо, милая. Теперь все будет хорошо.
Она крепче охватив меня, прошептала:
— Ага. Теперь я ваш инструктор по свободному бою и я все время буду рядом.
С улыбкой посмотрел на свою малышку. Хотя нет. Почему малышку? Ей уже девятнадцать. И она будет инструктором моих ребят. Мне интересно будет посмотреть, чему ее научили в Ис-Харе. Пусть она попробует потягаться с Раскотом.
— Алони. У меня есть два парня твоего возраста, которые сделают из твоих наставниц в Ис-Харе отбивную. Не хочешь на них посмотреть?
— Конечно хочу, пап. Только если они симпатичные, то не смей говорить, что я твоя дочь, — сказала она и на ее лице расцвела улыбка. Она так была похожа на свою мать.
— Но они сильны. Раскот и Ярк. Их прозвища — их суть. Раскот, — ухмыльнулся я, — две недели назад избил двух инструкторов за то, что они слишком кичились своими навыками. Причем обоих сразу. И он выигрывает у меня треть схваток, если я не вхожу в «темп». Так что держись дочка.
— Идем папа. Посмотрим на что годятся твои зверята, — и, взлетев на несколько метров вверх вместе со мной она плавно опустилась на землю и сказала, — как в детстве, только наоборот.
Раскот
Мы услышали нежный женский голос, и в полосу света вышла она. Наш инструктор по чистому бою. У меня перехватило дыхание. По-моему не только у меня. Изящная, прекрасная, совершенная фигурка, скрыть безупречность которой не смогла бы ни одна одежда. Казалось я смогу пальцами охватить ее стан. Лицо без единой морщинки, точки. Лицо, какого никогда не может быть у человеческой женщины. Длинные волосы цвета серебра, свободно ниспадающие на, кажущееся хрупкими и беззащитными, плечи. Огромные лиловые глаза, которые казались бездонными, и в которых хотелось бы утонуть. Но самое главное — снежно-белые крылья, собранные за спиной. Алони была асхи. Поверившая гарпия. За всю свою жизнь из представителей иных рас я видел лишь ужасных хеги, напоминавших носорогов и орков, отличавшихся от людей лишь цветом кожи и немного выступавшими из-под нижней губы клыками. Во всех человеческих преданиях гарпии были изображены злобными женщинами с прекрасной верхней частью тела и птичьими лапами. То же, что я видел сейчас, было совершенно иным. Невольно мой взгляд оказался прикованным к глазам этой асхи, и я не сразу услышал голос сержанта.
— Раскот!!! камень тебе в, — сдержался Джок, видно вспомнив о Алони, — иди сюда.
Я с трудом отвел взгляд от гарпии и подошел к Ярку, стоящему возле сержанта и нагло ухмыляющемуся.
— Видел бы ты себя со стороны. Вылитый олух. Челюсть пыль собирает, глаза на выкате, — прошептал брат и вновь ухмыльнулся.
Ему было с чего смеяться. Он со своим кланом попутешествовал по миру и видел многих его обитателей. Мне ничего не оставалось, как обезоруживающе улыбнуться и развести руками.
Ярк
Вперед вышла асхи. Она была очень красива. Очень. Красивее многих эльфиек, которых мне довелось видеть. Хотя красота — понятие относительное. Я посмотрел на Раскота и впервые увидел на его лице такое удивление. Вдруг прозвучал голос сержанта:
— Ярк, Раскот. Подойдите.
Я неспеша двинулся к Джоку и оглянулся в поисках своего брата. Он находился на месте и смотрел в глаза этой гарпии. Красивые, надо заметить. Лилового цвета. Она улыбалась и не отводила взгляда.
— Раскот. Раскот! Раскот!!! камень тебе в, — крикнул сержант. Мой брат с видимым трудом отвел свой взгляд и подошел ко мне. Я стоял и нагло ухмылялся. Раскот был любимчиком женщин. Он никогда не хвалился своими успехами, но все было итак ясно. И вдруг такой шок. Только ради того, чтоб увидеть своего брата таким растерянным я бы многое отдал.
— Видел бы ты себя со стороны. Вылитый олух. Челюсть пыль собирает, глаза на выкате, — вырвалось у меня, но его невинная улыбка показала, что он пришел в себя.
— Сейчас наш новый инструктор по свободному бою покажет на примере этих двух новобранцев, как нужно противостоять атакам противника, — сказал Джок, обращаясь к застывшим на плацу новобранцам. — Ярк ты первый, — сказал сержант, поворачиваясь ко мне.
Я с достоинством зашел в круг боя, площадку около пяти метров в диаметре, возвышающуюся над землей на высоту около метра, и развернулся к асхи, которая уже стояла напротив меня. Она не была напряжена, но я чувствовал, что это показная расслабленность в любой момент может смениться ошеломляющим градом ударов. Мне везет на противников, работающих на огромной скорости.
Джок опустил руку и бой начался. Шквал ударов, последовавших за этим, наверное, ошеломил бы меня, если бы не постоянные тренировки. Я начинал привыкать к сумасшедшей скорости ударов. Самые опасные жестко блокировал, справедливо полагаясь на свою силу, а под остальные подставлял плечи и бедра. Несмотря на изящность, гарпия была очень сильна. Ее удары болью отдавались в теле. Я защищался, и время от времени, даже пытался контратаковать. Правда, эти попытки стоили мне дополнительных пропущенных ударов. Алони была очень умелым воином. Конечно не настолько умелым как Джок. Бой шел на равных, как вдруг я с удивлением увидел, что скорость движений асхи возросла. Она вошла в «темп», и мне теперь лишь оставалось сгруппироваться, когда сильнейшим ударом в грудь, меня отправили в полет за пределы круга. Поднявшись с земли восторженно взглянул на гарпию, которая оценивающе смотрела на Раскота и, улыбнувшись, подошел к Джоку.
— Осторожней с ней, — услышал я шепот сержанта и мой брат зашел в круг.
Раскот
Асхи вошла в «темп», как только я зашел в круг. Ее стиль боя был совсем не похож на стиль Джока. И она явно уступала ему в скорости «темпа». К сожалению, мне от этого было не легче. Двигалась она гораздо быстрее меня. Ее движения было невозможно проследить, и я блокировал удары, полагаясь лишь на свое чутье. Асхи была везде. Мои контратаки не достигали цели. Ее крепкие кулаки время от времени прорывали мою защиту и мое лицо сейчас, наверное, выглядело как отбивная. Красивые ножки с каким-то нереальным изяществом обходили мою защиту и били измученное тело. Я успевал фиксировать удар, лишь когда он почти проходил. Мне оставалось лишь создавать в точке попадания условную пустоту и переводить ее удары, в надежде, что она потеряет свой центр тяжести. Постепенно начинала надоедать эта возня. Я держался лишь благодаря своему упорству. Вспомнив тренировки, понял, что навязать свою тактику боя у меня не выйдет. Не успевал же я и за темпом этой девушки.
— Этот противник был быстрее меня. Нужно действовать иначе, — пронеслось у меня в голове и, сократив дистанцию, постарался задать своему удару ногой как можно большую площадь поражения. Я слышал, как затрещали мои связки и суставы от напряжения, но мне удалось носком достать размытый силуэт противника. Гарпию отбросило к самому краю круга, и она попыталась подняться. Настороженно смотрел в ее широко раскрытые от удивления глаза и ждал продолжения боя. Асхи с трудом поднялась на ноги. Судя по всему, мой удар попал ей в бок. Она посмотрела на меня и приглашающе махнула рукой. Я неспешно поклонился и скользнул вперед. Асхи теперь вела себя более сдержанно. Темп ее атак не замедлился, но она старалась не подходить слишком близко. Мне не оставалось ничего иного, как полностью уйти в защиту. Ну если можно считать защитой блокировку двух ударов из десяти. Жесткие удары заставляли лишь стискивать зубы и пытаться время от времени атаковать самому. Мозг хаотично работал, пытаясь проследить за перемещениями моего соперника. Вдруг во мне что-то изменилось. Я знал, что за удар последует дальше. Мои возможности «видеть путь» никогда так четко не проявлялись, и тем более, я никогда не знал, что именно будет в следующее мгновение.
«Правая нога в висок, смена стойки, кулак в солнечное сплетение и обратная подсечка». К сожалению, скорость асхи была быстрее моих соображений, и я оказался на земле. Перекатившись через плечо, нырнул под удар ногой нацеленный в мою многострадальную голову, и оказался за спиной гарпии. Мгновение, которое потребовалось ей для разворота и нанесения удара, мне оказалось достаточно, для сокращения дистанции. Ее крепкий кулак выбил из моих легких воздух, но даже это не смогло остановить стремительного и точного удара. Никто не успел бы отклониться от него. Кроме гарпии. Крылья за ее спиной раскрылись, и она разорвала дистанцию. С трудом начал восстановить сбитое дыхание, стараясь успеть до того, как последует град ударов. Посмотрев на асхи, заметил, что она тоже выглядит неважно. По ее лицу стекал пот, она шаталась и выглядела уставшей. Давал о себе знать бок, куда я попал. Но главное — она слишком долго находилась в «темпе». Он вытягивает из человека силы, заставляя его работать далеко за пределами возможностей обитателей этого мира. Когда ты входишь в «темп» — ты можешь «посылать богов за пивом», но время нахождения в нем зависит от энергетического уровня входящего. По словам Джока, в темп могут входить лишь несколько тысяч жителей всего этого мира. Необходимо направить внутреннюю энергию в сердце и заставить ее стать одним целым с кровью. Насыщенная энергией кровь разнесет ее по организму и человек переходит на совсем иной уровень боя. Каждая клеточка твоего тела, жадно впитывая энергию, становиться тверже, гибче, растяжимее, пластичней. Мозг начинает обрабатывать информацию со скоростью, во много раз превосходящую ранее. И создается ощущение того, что не ты ускорился, а мир вокруг замедлился. Во время «темпа» краски мира теряются, и ты начинаешь видеть все в серых тонах. Но самое основное — ты можешь сгореть. Если в тебе слишком много энергии и ты сразу ее «вбрасываешь» в организм, то твое тело может не выдержать сумасшедшего потока, и ты просто умрешь. Или же твой мозг может не справиться с возросшим потоком информации и ты станешь подобным растению. Еще одна опасность заключается в возможности не выйти из «темпа» и умереть от истощения жизненной энергии.
Все эти воспоминания пронеслись в моей голове. Я, распрямившись, посмотрел в глаза шатающейся асхи. Судя по всему, держалась из последних сил. Мне стоило огромного труда изобразить на своем лице улыбку и поклониться. Затем я повернулся к Джоку, на лице которого читалось явное волнение, и хромая, вышел за пределы круга. Восторженный рев ребят из нашей роты неким образом придал мне сил, и мне удалось пройти с десяток шагов до огромного дуба, из-под корней которого выбегал холодный ручеек. С трудом, опустившись на колени, склонился над водой и начал пить. Вода была обжигающе холодна. Напившись, обессилено прислонился к дубу и посмотрел на Ярка, порывающегося подойти ко мне, но был остановлен сержантом, который вручил ему какую-то корзину и гневно показал в сторону лагеря. Затем мои глаза закрылись и наступила спасительная темнота.
Джок
Это был фантастический бой. Я был восхищен этим парнем. Не владея темпом, сражаться с такой фантастической скоростью. Его техника была безупречна. Но главное — его стремление к победе, сила его духа. Он смог продержаться, нет, выиграть этот бой. Он понял, что если продолжит бой, то или умрет сам, или Алони не сможет выйти из «темпа». И признав свое поражение, он победил. Он станет великим воином без оружия. И теперь я могу быть уверенным, что он никогда не воспользуется своими возможностями для нанесения кому-то горя. Его брат, с наполненными тревогой глазами, попытался было подойти к брату, но я направил его к лекарю. Ярк тоже искренен в своих чувствах к окружающему миру. Они похожи на детей, со своим пониманием жизни, но при этом они изменят мир, так, как сами захотят. Ничто не всилах противиться братьям. На самом деле братья. И не только по крови. Они братья души. А это гораздо больше. Я распустил новобранцев, но они не разошлись, вопреки моим ожиданиям, а подошли к Раскоту, который потерял сознание. Двое варваров осторожно подняли его на руки, и вся рота направилась в лагерь. Меня охватила гордость за этих людей. Всего лишь пол года назад они были готовы убить друг — друга, а сейчас каждый из них пойдет на смерть ради того, чтоб жил другой. Я с улыбкой повернулся к дочке, обессилено привалившейся к столбу, и сказал:
— Ну как тебе мои зверята?
— Первый — мастер. Ярк, если я не ошибаюсь. Не входя в «темп» я бы не смогла его победить. Он очень хорош. Но второй, — она задумалась, — Он безупречен. Я в «темпе» не могла нанести ему ни одного удара, который гарантировал бы победу. А я старалась. Ты же меня знаешь. Отец кто они? — вдруг резко спросила Алони
— Братья, — ответил я, загадочно улыбаясь. — Они те, кто изменят этот мир и я не хотел бы оказаться у них на пути. И кстати дочка, ты проиграла этот бой.
— Да. Я не смогла бы выйти из «темпа» после нескольких атак. Ну что же. У тебя прекрасная рота. Теперь нужно посмотреть уровень подготовки здешних лекарей-магов, — сказала асхи, с трудом поднимаясь на ноги. — И если тебя не затруднит — помоги мне.
Я осторожно обнял свою дочь за плечи, и мы направились вслед за галдящей компанией новобранцев, несущих Раскота, как величайшее сокровище.
Ярк
Я попытался подбежать к брату, но сержант всунул мне в руку корзину и направил к лекарю. Понимая необходимость врачевателя для Раскота, мне пришлось направиться в сторону лагеря. В голове крутился этот неимоверный бой. Даже на тренировках брат никогда так не сражался. Казалось, что он скорее умрет, чем сдастся. У этой асхи сильные удары. Пришлось испытать на себе. В какой-то момент мне показалось, что Раскот скорее умрет, чем проиграет. Но все хорошо, что хорошо кончается.
Лекарь, находившийся в своей хижине сердито посмотрел на меня, вломившегося в его святая святых.
— Молодой человек! Куда вы так спешите!? Вы не кажитесь умирающим, — пробурчал он.
— Простите, но необходима помощь на тренировочном плацу, — выпалил я на одном дыхании.