— А зачем нам мешок? — хитро прищурился Илья, — Добрынь, руки вверх подыми.
— Зачем?
— Надо, — с безграничным терпением вздохнул богатырь.
— Для дела! — веско добавил Алеша, хитро подмигивая Илье.
— Ну, коли надо… — Добрыня поднял руки, а Илья резко дернул снизу вверх подол его верхней рубахи, прикрывавшей кольчужную, стянув ее с богатыря.
— Э-э… — попытался было запротестовать Добрыня.
— Надо. Для дела! — поднял вверх указательный палец Илья и ловко завязал рукава рубахи узлами.
— Вот мешок простой — вот мешок большой! — прокомментировал веселое действо Алеша.
— Теперь, давай рвать скорее, пока не отцвели, — обратился Илья к Поповичу, — А ты, Добрынь, пока последи, чтобы нигде нечисть не появилась!
— Чудно, — возмутился Добрыня, — Почему это мне достается самое трудное? А ежели меня нечисть утащит?
— А ну цыц! Коли сказал, значит выполняй! К тому ж, ты сам давеча молвил — авось это даже и не правда про нечисть-то, — проворчал Илья, на пару с Алешей пачками выкорчевывая бедные папоротники.
Стоило только богатырям сорвать первый цветок, как в чаще леса что-то зашуршало, заухало, и среди деревьев замелькали тени. Что-то с огромными светящимися глазами стало подкрадываться все ближе и ближе. Добрыня, стоявший на страже тут же и заорал, наплевав на все правила маскировки:
— Братцы, давайте побыстрее! Мне уже никаких кладов не надо!!! Видать, нечисть-то действительно тут есть!
— Да тише ты, тише! — зашипел на него Алеша, — Чего случилось-то? Дай траву доко… в смысле дособирать.
Из леса пополз молочно-белый клокастый туман, похожий на сильно обгрызенный молью пуховой платок, в котором тоже шевелилось что-то черное. Крепко зажмурив глаза и повторяя про себя: «Не смотреть, только не смотреть!», — Добрыня вприпрыжку носился по поляне.
— Да что там такое-то? — не выдержал Илья.
— Не оборачивайтесь!!! — заорал Добрыня, — Режьте траву! Нежить на подходе!
— Так задержи ее, — нарочито небрежно и одновременно мстительно проговорил Попович.
— КАК?????
— Так!
— ДА КАК? Я что… — тут до Добрыни дошло, что предыдущую фразу сказал вовсе не Алеша. Богатырям — всем сразу — стоило огромнейших сил застыть на месте и не оборачиваться.
— К-х-х-хто это? — дрожащим голосом поинтересовался Илья.
— Черти, — плачущим голосом проговорил Добрыня, — Братцы! Спиной уже чую рогатых! По-моему они уже и лапы свои тянут! Давайте убежим поскорее, а?
Тем временем тени за их спинами приобрели уже более-менее четкие очертания чудищ: действительно, рогатых, с хвостами, копытами, кое-кто даже с двумя головами. К богатырям постепенно приближалось кольцо светящихся глаз: какие-то были размером с блюдце, какие-то — со сковородку.
— Обернитесь! Обернитесь! Посмотрите нам в глаза! Обернитесь! Обернитесь! — шелестело вокруг, словно кто-то протащил мешок по сухим листьям.
— Что вам от нас надо, нежить поганая? — заорал Алеша.
Нежить его проигнорировала, продолжая талдычить прежнее и все ближе подкрадываться к богатырям.
— Добрынь, ты у нас как главный ведун, скажи — ЧТО ДЕЛАТЬ ТО?
— По правилам надо начертить вокруг себя круг, рассыпать зерно или соль… ну, еще можно молитвы почитать… только у меня такое впечатление, что они не помогут…
— Так! Чертить круг у нас времени нет! — тут же подключился Алеша, до краев набивший самодельный мешок папоротниками.
Илья закивал
— А круга они коснуться могут? — вдруг спросил Илья.
— Нет — никак, — замотал головой Никитич.
— Тогда так — Алеша, отдавай мне мешок, хватай за руки Добрыню!
— Зачем? — разом удивились оба богатыря.
— Надо! Для дела! — заорал Илья.
Никитич и Попович беспрекословно взялись за руки.
— Теперь растопырьте их пошире, — Илья влез между взявшимися за руки богатырями. Со стороны могло сложиться впечатление, что они обнимали долго отсутствовавшего родственника. Или сильно напившегося друга, причем, сами будучи не слишком трезвыми…
— А теперь зажмурьте глаза и приготовьтесь делать все что я скажу… а пока — ПА-БЕ-ЖА-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-АЛИ!
Нечисть, смекнув, что их добыча уходит, резво рванула за тактично отступающими богатырями с криками: «С-с-с-с-с-с-стойте! Обернитес-с-с-с-с-с-с-с-сь…», но это лишь подстегивало людей поддавать жару.
Более мелкие, и соответственно шустрые нечистики, догнали было беглецов, но смогли лишь беспомощно сгрудиться неподалеку и обиженно талдычить: «Они в круге! В круге! Выйдите из круга! Посмотрите в глаза…»
Через час даже самая недалекая нечисть поняла, что преследование успехом уже не увенчается и стала грустно расползаться по своим норам…Петушиного крика почему-то никто не захотел дожидаться.
А между тем — крики Ильи Муромца еще до самого утра не затихали в этом лесу.
— Влево! Влево молвлю, ироды — там же дерев…
БУМ!
— Направо, направо! Там колючка-а-а! А-а-ай! Ну фот, фэ предупрефдал, дубины стоерофофые!
Лихо медленно, словно смакуя каждое мгновение, развязало мешок, принесенный богатырями, и заглянуло внутрь. Когда оно отвлеклось от созерцания содержимого мешка и подняло голову, чтобы посмотреть на помощников, тех пробрало холодом по позвоночнику. За ворот словно муравьев насыпали. У Лиха страшно дергался глаз. А, учитывая то, что он был всего один, это было очень заметно…
— И чего, скажите мне на милость, они все в таком виде? — невероятно ласково спросило оно.
Илья пожал дрогнувшими плечами.