110143.fb2
— Медведь, конечно, гуд, только при всем моем уважении к русскому мишке, он против кровососа как чебурашка против порнозвезды! — Старик посмотрел бутылку на просвет (много ли еще осталось?), глотнул пару раз и продолжал. — Вот уж тут действительно — кто кого! Для такой охоты подходят только очень сильные и смелые мужики. Женщины не допускаются. — Старик скептически посмотрел на тонкую шею Джона, все покрытую веснушками. Не в меру разговорчивый сталкер снова перебил его.
— Помнится был такой случай много лет назад, еще до Глобального потепления. В расположение «Свободы» приехал важный чел. То ли политик, то ли кинозвезда, не знаю, только заявил он, что хочет у себя в особняке под Киевом повесить над входной дверью голову ну самого «жахливого» кровососа в Зоне! Естественно, собственноручно убитого. Ну что же, хозяин — барин, тем более что недалеко от кордона водился один кровосос, не Монстр, конечно, но довольно крупный. От СВД дядя брезгливо отказывается и демонстрирует собственную рогатину из армированного алюминия, огромный охотничий нож, и вообще крутейшую крутость. Короче, нет проблем. Впрочем, одна проблема, все-таки, была: в ту зиму выпал снег, а у гостя ни лыж, ни креплений. Ну, лыжи ему кое-как нашли и примотали синей изолентой прямо к его «Коламбии» 48 размера.
Вышли поутру. Напротив заброшенного строительного вагончика, что в овраге у моста, через дорогу рос старый тополь. Там дядю и поставили, предварительно указав ему вероятное направление появления кровососа, а по краям оврага стали страхующие стрелки. Короче, загонщики выгоняют кровососа из вагончика. Тот ревет и ломится через дорогу прямо на охотника, а тому, типа, пофиг: стоит себе и на кровососа лыбу давит! До кровососа остается метров 30. Тогда важняк вообще отбрасывает рогатину и начинает вытаскивать нож. Мы такие: «Слушай, реальный чел! На кровососа — с ножом!» Но на всякий случай приготовились стрелять… Тут чувак, наконец, достает нож, нагибается, в мгновенье ока перерезает изоленту, которая держит его лыжи, и птицей взлетает на дерево!
— А кровосос? — спросил Джон.
— А что кровосос? Там же упал и умер. Должно быть, от смеха.
Сталкеры смеялись и одобрительно хлопали рассказчика по спине, а Старик испепелял его гневными взглядами. Чтобы успокоиться, он допил бутылку до конца и продолжил инструктаж.
— Рогатина только называется рогатиной: на самом деле — это толстая заостренная палка с наконечником, типа копья. — Слышь, Костян, — крикнул Старик своему помощнику, тянувшему пиво в углу. — Принеси рогатину, гостям показать. — Через пару минут Костян вернулся, сгибаясь под тяжестью трехметрового кола в руку толщиной. Длинное острие на его конце было покрыто подозрительными бурыми пятнами. Джон попытался поднять рогатину одной левой — и это ему удалось не без труда.
— Однако, — сказал он с уважением, — должно быть, килограмм 20 будет!
— 25. — Старик, воспользовавшись случаем, незаметно переложил пачку сигарет себе в карман.
— Несмотря на то, что в любом случае мы выставляем стрелков для поддержки, хочу спросить вас, если вам вдруг захочет поохотится на кровососа с рогатиной: а вам это надо? — Старик внимательно посмотрел на ирландцев. — Подумайте еще, посоветуйся с родителями и поезжай на рыбалку: дольше проживете. Охота с рогатиной на кровососа смертельно опасна. Лишь немногие охотники только случайно не погибли, а многие про себя этого уже сказать не могут. И вообще, зачем нужна рогатина, если есть автомат?
— А какие еще есть способы охоты на кровососа? — спросил Джон.
Чересчур разговорчивый сталкер попытался было встрять снова, но тут Старик не выдержал:
— Да ты достал, терпила! — заорал он и со всей силы приложил сталкера бутылкой по голове. Осколки брызнули в разные стороны, сталкер завалился на пол, кто-то полез на Старика с кулаками, но сам получил в репу. Короче говоря, начался пьяный махач и я торопливо вытолкал ирландцев из бара.
На следующее утро часов в 8 я зашел за ними в общагу и мы отправились на поиски Старика. Долго его искать не пришлось: Старик уже сидел в баре и опохмелялся. Выглядел он не важно. Видимо, все-таки вчера ему тоже досталось: правый глаз заплыл, а нос распух и синел на сером лице словно артефакт «Капля» на бетонке.
— Ну, охотники, — мрачно спросил он. — Чего решили?
— We want hunting а bloodsucker with rogatina only, — неожиданно сказал Джек.
Это были первые и последние слова, которые я от него слышал.
— Один кровосос, два человека, две рогатины, — уточнил Джон.
Старик некоторое время молчал, хмуро оглядывая ирландцев с головы до ног и что-то прикидывал про себя. Потом вздохнул и сказал: — Ну что же, хозяин — барин. Костян, неси карту!
Разложив на столе подробную карту Дикой территории, Старик ознакомил присутствующих с диспозицией.
— Есть здесь неподалеку один кровосос. Живет на заброшенном складе ГСМ недалеко от периметра. Мои ребята уже давно его вычислили, но мочить не стали: специально берегли для такого случая. С вами пойдет талмач и четверо бойцов для страховки. Вы оба станете здесь, — Старик ткнул пальцем в нужную точку на карте, — в центре автостоянки напротив КПП. Будет пространство для маневра. Бойцы выгонят кровососа прямо на вас. Бейте его в грудь, пах или под лопатку. — Старик шмыгнул распухшей «Каплей». — Кстати, с вас по штукарю с носа, господа.
После того, как четыре свето-шумовые гранаты одновременно влетели в окна старого КПП, появление кровососа не заставило себя долго ждать. Двухметровая тварь выскочила на крыльцо, злобно шипя и извиваясь, как змея, попавшая в муравейник. Увидев перед собой поджидавших его ирландцев, кровосос замер на мгновение, оценивая обстановку. Один из охотников стоял чуть впереди, уверенно опираясь одной рукой на рогатину, а второй, приняв защитную стойку, выставил рогатину перед собой. «Слабый, боится», подумал кровосос и решил сначала расправиться именно с ним. Кровосос пошел на хитрость: то исчезая, то появляясь вновь, он медленно приближался к Уверенному, пристально глядя ему прямо в глаза и демонстрируя всем своим видом, что намеревается атаковать именно его, а до второго охотника ему нет никакого дела. Кажется, уловка сработала: Слабый, воодушевившись, стал крадучись обходить кровососа, намериваясь атаковать с тыла. Кровосос, казалось, не замечал маневра, но маленькие черные глазки мутанта внимательно следили за длинной утренней тенью, отбрасываемой охотником на мокрый асфальт. Кровосос терпеливо ждал момента, когда жертва приблизится к нему на расстояние прыжка, но и человек был не так прост: он не подходил к кровососу ближе, чем на 3–4 метра, продолжая кружить вокруг него с рогатиной наизготовку. Неожиданно охотник сделал два быстрых шага вперед и нанес резкий, сильный и короткий удар, без размаха, метя кровососу под лопатку. Но кровосос был настороже: вовремя заметив движение, он быстро отмахнулся лапой и рогатина, пройдя по касательной, только рассекла кожу у него на груди. Человек попятился и, поскользнувшись, упал на колено, уперев древко рогатины в землю. Воспользовавшись этим, кровосос левой лапой ухватился за рогатину, сильным ударом правой переломил ее пополам и, торжествующе зарычав, бросился на охотника. Но человек, успевший встать на ноги, уткнулся головой в грудь кровососа и крепко обхватил его руками. Мутант в бешенстве кусал его за голову и пытался оттолкнуть, чтобы нанести смертельный удар лапой, но охотник из последних сил сжимал его в объятиях. Кровь кровососа, смешиваясь с его собственной, заливала ирландцу глаза. Наконец, кровососу почти удалось оторвать человека от себя, но в этот момент второй охотник, о котором кровосос в пылу борьбы совершенно забыл, нанес сильный удар рогатиной ему в левый бок. Обоюдоострое сорокасантиметровое лезвие прошло между ребер, рассекло оба легких и сердце и вышло наружу под правой подмышкой. Кровосос заверещал и повалился на бок, захлебываясь кровью.
Когда подошли стрелки, кровосос был уже мертв. Джек, достав перевязочный пакет, бинтовал искусанную голову Джона.
— Если хотите снять с него шкуру — делайте это прямо сейчас, — сказал я. — Когда остынет — станет как каменный: ножи поломаете.
Джон отрицательно покачал головой и потянулся за мачете.
— Берем только голову.
Вечером в баре водка лилась рекой: ирландцы угощали. Я уже в десятый раз пересказывал все подробности охоты, а народу все прибывало: всем хотелось выпить на халяву и полюбоваться на голову кровососа, лежащую тут же в железном тазу. Сталкеры уважительно жали ирландцам руки, а японки радостно фотографировались на фоне головы, но близко подходить боялись.
— А ты знаешь, приятель, что к нам даже ваш президент Бил Клинтон вместе с женой приезжал на кровососов охотиться? — радостно балагурил вчерашний сталкер с перевязанной головой.
— Он не наш президент, — сказал Джон.
— Это не важно, — махнул рукой сталкер. — Ну, пошел, значит, Бил на поиски кровососа, а Хиллари в засаду поставил. Идет такой по лесу, темно, страшно! Вдруг раз: кто-то ему на плечи лапы положил: когти вот такие! Бил медленно так поворачивается… ну, в принципе, видит, что это Хиллари, но остановить понос уже не может.
Сталкер радостно засмеялся. Сегодня его разговорчивости ничто не угрожало: Старик, пьяный и довольный, спал тут же за столом, уронив голову на руки, одна из которых намертво сжимала пустую пачку из под «Мальборо».
Полуденное солнце октября светило, но совсем не грело, как впрочем, и в другие месяцы года в этом проклятом и Богом, и Чертом месте. Сухая, чахлая трава качалась в такт дыханию ветра. На полуголом пригорке одиноко чернел силуэт сидящего человека. Человек допил минералку из маленькой бутылочки, аккуратно свернул пустую пачку из-под витаминного печенья, засунул ее в пустую пластиковую бутылку и завинтил крышку. Бутылка отправилась в рюкзак. Человек сосредоточенно всматривался вдаль, туда, где одиноко, словно рука утопающего, маячила в сером, безликом небе полосатая труба ЧАЭС.
Марат не был молодым, ищущим острых ощущений и новых впечатлений, человеком. Наоборот, жизнь столько раз его била, что удивительно, как еще не сломала. В свои сорок восемь он выглядел на все шестьдесят, но только внешне. Совсем лысый, немного сутуловатый и коренастый, но сильный, как вол, и мощный, как танк, он сохранил какой-то особый огонек в глазах, за что его и прозвали Леший.
Волосы покинули его голову еще в 87, через год после того, как его роту направили ликвидировать последствия катастрофы на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции. К окончанию срока службы в живых из всей роты остались пятеро.
Как и многие пацаны после армии, Марат женился на той, которая его дождалась. Марина была самой красивой, нежной и доброй девушкой из всех, что он встречал в своей жизни, и стала ему любящей, верной и преданной женой. Марат был безумно рад своему счастью и наслаждался каждой минутой, что проводил рядом с ней.
Беда пришла внезапно и, как водится, не одна. Однажды вечером, когда молодая семья Усмановых возвращалась домой, Марину, находящуюся на четвертом месяце беременности, сбила машина. Марат остановился, чтобы прикурить сигарету, а она стала переходить дорогу. Он до сих пор очень смутно и какими-то обрывками помнил события тех часов: ее розовое платье, она оборачивается посмотреть, почему его нет рядом, не глядя ступает на проезжую часть, визг тормозов, ее крик… кровь… темнота… руки Марата смыкаются на шее водителя серебристой иномарки… темнота… посиневшее лицо и полные ужаса глаза водителя… темнота… чьи-то руки заламывают его руки… щелчок наручников на его запястьях… кровь на капоте, кровь на асфальте, кровь в ее русых волосах… темнота…
Шестнадцать лет строгого режима тоже не преминули оставить свои печати на его теле и душе. Отсидев от звонка до звонка, Марат вышел на свободу, но от былого пылкого юноши остался лишь блеск в глазах, вспыхивающий в те минуты, когда он вспоминал о том, как был счастлив с ней.
Не желая чувствовать на себе осуждающие или сочувствующие взгляды окружающих, Марат уединился в глухом тамбовском лесу — устроился работать лесником. В свои тридцать семь он отпустил окладистую бороду, и окрестные ребятишки звали его не иначе, как дед Марат.
В лесу ему нравилось: здесь никто не отвлекал докучливыми разговорами, а животные, чувствуя его настроение, сами подходили к сторожке или же, наоборот, старались обходить ее стороной.
Перемены произошли апрельской ночью 2012 года. Выпив, как полагается, 50 грамм перед сном, Марат отправился спать. Однако уснуть ему в эту ночь все никак не удавалось. Что-то смутное и непонятное ворочалось у него в душе. В памяти всплывали неясные образы 1986 года. Фонящие радиацией руины, оставшиеся после взрыва от четвертого энергоблока атомной электростанции, запах смерти, невидимой, но неотвратимой, и весь тот ад, что там творился — все казалось таким недавним, что Марату стало не по себе.
Телевизор он не смотрел больше года, а радио слушал редко, только по весне, когда говорили о погоде и паводках. На сегодня прогноз был хорошим, подъем воды незначительный, но что-то все равно не давало покоя. Он налил себе и выпил еще 100 грамм водки, но легче не стало.
Марат вышел на улицу. Близилась полночь, и на небе спелым апельсином висела луна. В кустах сопели и топали недавно проснувшиеся ежики. Ветра не было, стояла теплая, даже душная, апрельская ночь. Привычные звуки леса немного успокоили его, и лесник решил, что пора ложиться спать. И вот в тот пограничный момент, когда сознание еще не полностью выключилось, он услышал Ее голос.
— Иди ко мне, ты мне нужен.
На фоне ярко-алого неба красовался остов полосатой трубы ЧАЭС, а рядом, в столбе невероятно яркого света стояла Она — воплощение женской красоты, нежности, чувственности, и Она звала его, Марата, самым лучшим из всех голосов — голосом его Марины.
— Марат, я здесь. Я жду тебя.
Марат очнулся, словно в горячечном бреду: сердце кувалдой лупило по ребрам, лоб покрылся испариной, из пересохшего горла сипло вырывался воздух, а руки судорожно сжимали одеяло. Через несколько слишком долгих минут реальность начала возвращаться. Сердце сменило галоп на размеренную рысь, а онемевшие конечности вновь становились родными руками.
— Нет, зря я на ночь пью, — сказал он сам себе и, подойдя к ведру с водой, с размаху погрузил туда лицо. — Завязывать пора. Или бабу завести.
Некстати возникшая мысль о бабах невольно натолкнула на мысль об измене Марине, и, вынырнув из ведра, Марат залепил себе две звонких оплеухи, то ли смахивая остатки сна, то ли выгоняя мысль о бабах. В эту ночь он так и не заснул.
На следующий день в избушке лесника заработал простаивающий год без работы телевизор. Канала было всего три, и те центральные, но даже здесь с самого утра твердили о каком-то Выбросе, о какой-то Зоне. Марат не вслушивался. Стараясь наладить антенну, он не смотрел на экран и лишь случайно глянул в зеркало, которое поставил напротив телевизора специально, чтобы видеть качество настройки изображения. На экране рядом с полуразрушенной АЭС стояла Она.