Американец сглотнул, словно во рту у него находилась какая-то дрянь, и поморщился.
— Как долго я нахожусь на лунной базе? — задал он ответный вопрос.
Тут только психиатр начал понимать, что произошло.
«Конечно, — подумал он, — Карр ничего не помнит с того момента, как прорезались его экстрасенсорные способности».
Он вспомнил, что Карр задавал вопрос относительно своей болезни.
«Конечно, — сообразил Денович, — Карр полагает, что сходит с ума!»
Он стоял, дрожа от возбуждения, молниеносный анализ ситуации открыл перед ним множество возможностей. Денович попытался представить себя на месте Карра.
И сразу понял, что его больше всего тревожит. Американский психолог только что признался русскому коллеге, что теряет рассудок!
— Доктор, почему вы полагаете, что сошли с ума? — мягко спросил Денович.
Карр колебался, и тогда психиатр добавил:
— Наши жизни зависят от вашего ответа. Вы ничего не должны скрывать.
Карр вздохнул.
— У меня симптомы шизофрении, — ответил он.
Казалось, еще немного — и американец расплачется.
— Подробности! И поторопитесь!
Карр с трудом улыбнулся.
— Все очень серьезно. Проснувшись, я уловил сигналы.
— Сигналы?
— Причем они имели какой-то смысл.
— Ах вот вы о чем! — кивнул Денович. — Например?
— Ну, когда я смотрю на вас… то вижу множество… бессмысленных сигналов. Даже то, как вы стоите, несет в себе некое послание.
Денович был совершенно сбит с толку. Карр и в самом деле излагал классические симптомы шизофрении.
Неужели это и есть знаменитая вторая фаза экстрасенсорного цикла? Он не мог не признать, что первая фаза произвела на него сильное впечатление.
— Объясните подробнее, — попросил Денович.
— Ну… — Карр замолчал, и на его пухлом лице появилось беспомощное выражение. — Ваши пульсации!
Затем, запинаясь, он объяснил Деновичу, что его тело напоминает множество энергетических цепей, передающих разные сигналы.
Карр смотрел на человека и видел поверхностные сигналы, которые испускали открытые части его тела. Сквозь кожу его взгляд проникал во внутренние атомарные структуры: крошечные золотые сферы — миллиарды на один кубический миллиметр, — пульсирующие и подающие сигналы… и соединенные…
Соединенные квадриллионами силовых линий с далекими звездами окружающей Вселенной и с другими людьми на лунной базе.
Но большинство этих линий уходило через стены к Земле… Множество связей с другими людьми и местами, где когда-либо побывал Денович.
Сигналы, пульсировавшие вдоль некоторых из этих линий, были более мощными. Карр последовал за одним из них и оказался в прошлом Деновича. Он увидел молодую женщину, по лицу которой катились слезы.
И еще он услышал ее мысли:
«Я тебе верила, а ты меня предал!»
«Но, Наташа…» — отвечал молодой Денович.
— Вы понимаете… — начал Карр и замолчал. — Что случилось?
«Наверное, я ужасно побледнел», — подумал Денович.
— Что? Ч-что? — выдохнул он.
Он был ошеломлен. Наташа была девушкой, которая забеременела от него, а потом умерла во время родов. Денович с трудом заставил себя говорить спокойно:
— И вы можете что-нибудь с этим сделать?
— Ну, пожалуй, да.
Когда Карр не слишком уверенно ответил на его вопрос, он одновременно каким-то непостижимым образом перерезал связи с девушкой — и линии, словно резиновые жгуты, вернулись к Деновичу.
Денович закричал. Он не сумел сдержаться. Так воют мартовские коты, звук поднялся от басов к самым высоким нотам. В комнату тут же вбежал Уэнтворт.
Денович пытался добраться до диванчика, но его колени подогнулись. Он упал на пол и остался лежать, с его губ слетали тихие стоны. Но через несколько мгновений он вновь начал дико кричать.
В комнату сунул голову русский агент, да так и остался стоять с вытаращенными глазами. Уэнтворт вызвал врачей.
Вскоре Деновичу сделали успокаивающий укол. Он перестал кричать, но еще некоторое время продолжал всхлипывать, а потом затих. Врачи вынесли потерявшего сознание Деновича на носилках, уложили в электромобиль и увезли.
Вновь зазвучал голос из шлема Ксилмера:
— Мы требуем, чтобы доктор Карр немедленно объяснил, что он сделал с доктором Деновичем.
Карр беспомощно посмотрел на Уэнтворта.
— Я всего лишь перерезал линии. Вероятно, барьеры, которыми он разделял себя и ту девушку, рухнули. И на него обрушилось страшное чувство вины.
— Подождите! — сказал голос из шлема Ксилмера.