Три месяца спустя…
Часами сидеть на балконе и смотреть на безмятежную морскую гладь с недавних пор стало моим любимым занятием. Отвлекали от этого только особо важные государственные дела, пренебречь которыми я не могла, как бы ни хотелось. Боль, терзавшая меня в последнее время, так никуда и не пропала, свернувшись тугим комком где-то в районе заледеневшего сердца. И только светлое чувство к еще нерожденному, но уже живому существу, слегка отогревало его. Я грустно вздохнула. А как же радовался весь народ известию, что у королевы скоро появится наследник — словами не передать. Даже устроили массовые гуляния, на которых я присутствовала совсем недолго — не могла выдержать столь заразного всеобщего веселья и побыстрее скрывалась на просторах дворца.
Нет, поначалу, конечно, высказывались сомнения, сможет ли столь юная особа управлять государством, но подобные горячие головы были быстро остужены. Кто красочными описаниями того, как быстро и решительно я разобралась с Цебальраем, испортив ему столь искусно выплетаемый годами план по захвату власти, кто предупредительными мерами Граффиаса. И всё же мне было невероятно трудно. Совет следовал за Советом, делегация за делегацией, каждая из которых стремилась непременно засвидетельствовать мне почтение, своё и правящих там особ. Даже несколько предложений руки и сердца я получила, но все они были вежливо отвергнуты. Пытаясь вникнуть во все тонкости, я едва не сходила с ума от нагрузок и, возвращаясь вечером в свою комнату, падала иногда даже на неразобранную постель без сил и почти сразу же проваливалась в мертвецкий сон. А назавтра всё начиналось заново. Только благодаря памяти предков, переданной мне Стихиями, и поддержке гранда Ректора вместе с Граффиасом, я умудрялась справляться практически со всем.
Переезжать в королевские покои я снова наотрез отказалась, по крайней мере, до появления ребенка, который теперь казался смыслом всей моей жизни.
Эти три месяца я пережила и не сошла с ума только благодаря Шератону. Он, наконец, соизволил открыть свое инкогнито. Нет, то что он — отпрыск Правящего Дома темного королевства, мы выяснили еще во время памятного сражения, но то, что этот интриган еще и наследник престола, о чем и объявил практически накануне… Такого поворота я не ожидала. И очень долго переваривала полученную информацию с неэстетично отвисшей челюстью. Угу, помяни темного, и он тут же появится.
— Не помешаю? — раздался от двери бархатный баритон сразу же после короткого стука.
— Нет, — отрицательно покачала головой я, отрываясь от созерцания красот местной природы. — Проходи.
— Как ты себя чувствуешь? — начал эльф привычную песню.
Именно с этого вопроса начинался каждый наш разговор.
— Прекрасно, — равнодушно пожала плечами я, — впрочем, как и всегда.
Шератон вздохнул. Ну, что ж поделаешь, коль обмануть этого хитреца практически невозможно.
— Имирэль… — начал он, а я уже привыкла откликаться на это имя. — Не могу видеть, как ты день за днем изводишь себя.
— Не начинай, — поморщилась я и, глубоко вздохнув, снова отвернулась, — мы же договорились, что не будем поднимать эту тему.
— Да, договорились, но ты…
— Перестань, — мягко прервала я готовую сорваться с губ Шератона гневную отповедь, положив ладонь на руку эльфа. Он как-то чересчур внимательно проследил за этим уже привычным для меня жестом. — Ты ведь не за этим сюда пришел?
— Неужели я не могу просто проведать тебя? — шутливо фыркнул он.
— Можешь, — серьезно согласилась я, — но не в этот раз. Я же вижу, что ты хочешь сказать мне что-то важное.
— Ты права, — опустил голову эльф, собираясь с мыслями. — Мне удалось связаться с отцом…
— Здорово, — восхитилась я, — и?
— Там происходит что-то странное, и он просил меня вернуться, — продолжил Шератон, наблюдая за моей реакцией.
Легкая горечь затопила меня. Я так привыкла, что этот жизнерадостный эльф, всегда полный оптимизма, рядом, и уже просто не представляла жизни без него. Как и без Регула… Но, видимо, придется научиться обходиться без них обоих…
— Ты можешь отправиться домой в любой момент, — ответила я, не выразив ни голосом, ни жестом, ни взглядом того, что творилось в душе. — Мои маги открыли проход в горах. Теперь там безопасно.
Стихии всё же сдержали свое обещание и вернули жителям моей страны потерянные двадцать лет назад силы. Но в Храм я больше так и не заходила — слишком тяжело оказаться в месте, где сорвался последний вздох с губ любимого.
Темный слегка разочарованно вздохнул. Неужели он ждал, что я остановлю его? Но ведь нет у меня подобного права. Теперь я знаю, что значит быть королевой — нести ответственность за свой народ, жертвуя собой и собственными привязанностями ради благополучия станы. Наследный принц — это примерно то же самое.
— Мне придется отправиться завтра, — сообщил Шератон.
— Я выделю тебе сопровождение, — кивнула я, вглядываясь в помрачневшее лицо.
Хм, светский разговор ни чем. Но почему же эльф мнется, словно не решаясь сказать о чем-то важном?
— Имирэль, — Шератон опустился передо мной на одно колено и проникновенно посмотрел в глаза.
Так, если он обращается ко мне по имени, значит, дело серьезное, а вкупе с коленопреклоненной позой, так вообще тушите свет.
— Имирэль, я официально прошу вашей руки, — выпалил он.
А я оцепенела от неожиданности, только глупо хлопая глазами. Вот это поворот.
— Шератон, — хрипло проговорила я, положив ладонь на его горячую щеку, — мне крайне лестно твоё предложение, и это большая честь для меня, но…
— Но? — нахмурился темный.
— Но я не могу так с тобой поступить, — печально покачала головой я. — Ты же знаешь, что мое сердце принадлежит другому, пусть его и нет в живых. Я не могу так поступить. Ты достоин большего. Прости…
Слезы навернулись на глаза, и тут же мне на щеку нежно легла рука, пальцами стирая соленую влагу.
— Не плачь, — прошептал Шератон, привлекая меня к себе и зарываясь лицом в платиновые волосы. — Я подожду, пока твое сердце не оттает.
Я отрицательно замотала головой.
— И мой нерожденный ребенок… — проснулось во мне неожиданное упорство.
— Он станет моим, — запальчиво выдохнул темный мне в макушку.
Я молчала, не сумев придумать сходу еще парочку таких же веских аргументов.
— И не спорь со мной хоть сейчас, — мягко пожурил меня Шератон.
— Тебе пора, — напомнила я эльфу, отстраняясь от него.
— Да, — грустно улыбнулся он одними губами. — Я постараюсь разобраться с делами как можно быстрее. Обещай мне, что ты не наделаешь глупостей.
— Обещаю, — прошептала я.
И мои губы накрыл нежный, чуть терпкий поцелуй, от которого я не стала отстраняться.
— И всё же подумай, над моим предложением, хорошо? — на меня глянули чуть потемневшие глаза.
— Хорошо, — покорно согласилась я.
— До встречи, — шепнул мне Шератон, на прощание мазнув губами по виску.
— Возвращайся, — только и смогла сказать я скрывающемуся за дверьми эльфу, едва сдерживая подкатывающие к горлу спазмы. — Скорее.
— Моя королева, — почти сразу же раздался голос Главного Советника.
— Граффиас, мы же договорились, что это церемонии ни к чему, тем более, мы здесь одни, — напомнила я эльфу, отстраняясь от тяжелых дум. — Уже одни…
— Имирэль, тебя ждут на Совете. На повестке несколько указов в экономической сфере и особенно следует обратить внимание на документы, касающиеся отношений с вышедшим из изоляции государством темных, — просветил меня Граффиас.
Именно он показался мне самой подходящей кандидатурой на должность, ранее занимаемую Регулом, и надо заметить, справлялся с новыми обязанностями блестяще, став моей надежей и опорой. При воспоминании о князе сердце снова кольнуло будто тупой иглой, но я подавила в себе порыв разрыдаться, как и сотни раз до этого.
— Тогда не будем задерживать достопочтенных Советников, — серьезно кивнула я, подавая руку Граффиасу, другой нежно поглаживая едва заметно округлившийся живот. — Идем.
Что ж, займемся своими прямыми обязанностями, чтобы под ними похоронить всю боль и тоску, чтобы ребенку моего любимого не пришлось пережить то, что выпало на мою долю. Не ради ли этого я пожертвовала самым дорогим, что у меня было? Не ради ли спокойствия и благополучия жителей страны, так неосторожно вверенных мне капризной Судьбой?
А Судьба, женщина в черно-белом платье, так и не сумевшем определиться с цветом, таинственно улыбалась, стоя на балконе, невидимая для всех.
— Снова исправляешь ошибки детей? — раздался чарующий мужской голос, и смуглая рука легла на плечо Судьбы.
— Приходится, дорогой, — вздохнула она, — эти четверо снова заигрались…
Темноволосыволосый статный мужчина окинул её теплым взглядом черных, как спелые вишни, глаз и неопределенно хмыкнул:
— Кажется, мое терпение скоро лопнет, и тогда…
Рука женщины нежно легла на локоть мужчины и нежно погладила его вдоль рукава рубашки, так же странно не определившейся с цветом, как и её собственная.
— Не сердись, всё будет хорошо… — улыбнулась она, любящим взглядом лаская собеседника.
— А как же иначе, если ты приложишь к этому руку, — отразилась в её глазах точно такая же его улыбка, полная нежности. — Идем домой.
И они оба постепенно истаяли, не размыкая жарких объятий.