Сережа обошел все ходы, заглянул в кладовые заполненные гниющим сыром, в спальню, где с потолка свешивалась гигантская, сплетенная из плесени люлька; заглянул в каждый угол, запыхался, однако, так ничего и не нашел.
Оставалось только одно.
- Так... так... вот она - эта темная дверь... сдается мне, что брешит старая - нет тут никакого заклятья. Дотронусь... ну ладно - либо сыр, либо свобода!
Он дотронулся до темной, покрытой какой-то вязью двери и... остался прежним сгорбленным, тощим существом в разорванной одежке.
Сережа вздохнул глубоко, надавил на дверь сильнее, однако, она оказалась запертой:
- Что же делать? Как же выломать ее?
Тут с плеча соскочила мышка-Томас, пробежала по Сережиной руке, остановившись на его ладони развернулась и просунула свой хвостик в замочную скважину. Немного подвигала там, затем раздался щелчок и дверь немного приоткрылась:
- Томас, ты молодчина! - обрадовался Сережа, бережно усадил мышку серую на плечо и толкнул дверь...
Вот он вошел в помещение, темные стены которого прерывались плотными слоями паутины, на которой застыли, черные, усыпанные красными глазками пауки.
На древнем, неведомо из чего сделанном столе, лежала древняя, открытая где-то на середине книга; столь массивная, что Сережа не смог бы ее даже и приподнять. Мальчик бросился к этому столу, склонился над книгой - страница была исписана совершенно незнакомыми, закорючистыми символами.
- Но я, ведь, не смогу здесь разобрать ни одного заклятья! Что же... что же делать?! - взгляд мальчика заметался по паутине и вновь вернулся к распахнутой книге.
Вот взгляд побежал по буквам, впился в каждую закорючку, в каждый знак, и мальчик почувствовал, как может произносить то, что там написано. Он не понимал смысла слов; однако, сами эти заковыристые знаки через глаза перелетели на его язык и вот он уже не своим, но громогласным, раскатистым голосом изрек:
- Трыро прыг дро трарон! Ига вра трарун!
Комната вздрогнула, а на месте двери появилась каменная стена.
- Что же делать?! Так - ну дальше, дальше...
Следующим заклятьем было:
- Врарарау! Труругу, прынгу воруг!
Тут же появилось окошко, в котором виделся какой-то сказочный, златокупольный, белостенный, залитый теплым солнечным златом город; видны были и люди в ярких одеждах, которые по тем улицам ходили; да на лошадях ездили; слышна была балалайка, чей-то смех, запахло вдруг блинами масляными...
- Прекрасный град, как же звать тебя, где ж стоишь ты?! - зачарованный Сережа, смотрел на это, словно из земли выросшее, но все же построенное людьми чудо. Но вот окно затянулось паутиной, померкло; и Сережа, вспомнив о своих бедах, принялся за следующее заклятье:
- Огогу! Трагу трорун прог! Оран вогрун!
Потолок над головой его затянулся клокочущим туманом, из которого высунулось толстое, белесое щупальце. Разрывая паутину оно слепо пошарило по комнате и вот наткнулась на Сережу; обхватило его, сильно потянуло вверх, а из тумана раздался такой звук будто кто-то громадный рыгнул.
Мальчик ухватился за неподъемную книгу, а мышонок-Томас принялся щекотать хвостом это щупальце, отчего оно задрожало, а из тумана раздался такой звук, будто кто-то громадный пускал пузыри со дна болота.
Сережа, растянутый, повис между клубящимся потолком и книгой, щупальце дергалось и пальцы вот-вот должны были соскочить с переплета.
Сережа, понимая, что в книге его единственное спасение, вглядывался в строки, и вот понял, что для снятие колдовства надо его прочитать задом наперед.
- Нургов наро! Горп нурорт угарт! Угого!
Последнее слово он прокричал в ужасе, так как, извивающееся от мышиной щекотки щупальце оторвало все-таки его от книги, взметнуло под клубящийся потолок. Он уже и коснулся ногами этой дымчатой поверхности, когда она, затвердела, вновь стала земляной и Сережа, повис вниз головой, завязнув ногами в этом вновь появившемся потолке.
Он дернулся несколько раз и упал - выставил руки и перекинулся на колени.
- Так, ну здорово! Где тут заклятье от которого вместо двери появился камень? Так... так... кажется это!
Он прочитал задом наперед какое-то заклятье, но как выяснилось не то: среди пауков сидящих на своей паутине один превратился в летучую мышь, закружился над книгой и вдруг канул прямо в страницу.
- Вот так да... Так я и сам куда-нибудь пропаду...
Он перелистнул страниц сто и, выбрав какую-то строчку помеченную темной линией, изрек:
- Оро тороро! Прыгу вово! Трурурук! Прого врыту тры! Трыг-прыг!
В руке его появилась палочка, распускающая голубоватую дымку:
- Ну, вот кажется то, что надо - волшебная палочка! Сейчас, Томас, станешь ты нормальным котенком!
Он дотронулся палкой до Томаса, собрался уж сказать свое желание, но палка растаяла, обратилась дымкой, которая блеклым полотном застряла в паутине.
Томас же и впрямь стал расти - вот он стал как котенок, потом как большая кошка и все продолжал расти:
- Хватит же, стой! - закричал Сережа, однако Томас, если даже и хотел, не мог уже остановить своего роста.
Вот он вырос с Сережу, вот раза в два выше и, наконец, остановился. Теперь перед Сережей возвышалась серая громада, под которой переваливались упругие валы мускул; открылась пасть и в ней сверкнули полуметровые, чуть загнутые клыки. Высунулся шершавый язык и лизнул Сережу в щеку - там остались царапины.
- Ты ли это, Томас?!
"Котенок" заурчал, да так, что Сереже пришлось зажать уши:
- Тиши, тише ты! Вот я думаю оставлю тебя лучше таким, чем мышью; вернется крыса - ты ей как своими клыками щелкнешь... Ладно, дальше поехали.
Сережа прочитал следующее заклятье и книга пропала; точнее - сделалась невидимой. Сережа мог ее нащупать, однако закорючистых букв не было видно; потому он стал вспоминать - какое же заклятье было последним.
- Вот, кажется: "Бругрвор татарг врогоун ыро троп гров! Трагулул!.. Как же это будет задом наперед... Лулгат ворг пот вовр грроор вв... Чер... сбился! Может Лулагут вот... вот...
В общем, получилось так, что Сережа в течении нескольких часов пытался вспомнить заклятье: повторял без конца различные сочетания звуков, и в конце, концов, когда вырвалось из него: "- Бырбыруг ытыгуг сварторог!" - он произнес одно из бессчетных, записанных в этой книге заклятий действенных, видно, только в этом месте. Около одной из стен завис в воздухе чан с какой-то зеленоватой, пузырящейся жидкостью.
Сережа замер, ожидая, что из жидкости вырвется какое-нибудь щупальце, однако, ничего больше не произошло.
- Ф-ты! - повернулся он к Томасу, который трехметровым серым сцепленьем мускул разлегся около каменной плиты, замуровавшей выход.
- А ну-ка, котенок - попробуй-ка разбить эту преграду!
"Котенок" поднялся, выгнул спину, оглушительно мяукнул и надавил на плиту - она даже с места не сдвинулась, даже не вздрогнула; зато в полу, куда уперся когтищами Томас остались глубокие шрамы.
Сережа уселся за столом и, поглаживая невидимую книгу, молвил: